*Несущие ветер*
К. Прайор
*Моему отцу, Филипу Уайли, которому я рассказывала все эти истории
посвящается*
/Моряки с восторгом приветствуют их появление. Полные веселья, они
всегда летят по ветру с пенистого гребня на пенистый гребень. Это
молодцы, несущие ветер. Говорят, что они приносят удачу. И если вы при
виде этих ликующих рыб сумеете удержаться от троекратного "ура", то да
смилуются над вами небеса; ибо, значит, нет в вас благого духа радости и
игры./
Герман Мелвилл, "Моби Дик"
**ДЕЛЬФИНЬИ ПРОБЛЕМЫ
(вместо предисловия)
О дельфинах написано немало, но книге Карен Прайор в этой литературе
принадлежит особое место. Это записки дрессировщицы, которая властью
обстоятельств и благодаря собственной незаурядности становится
исследователем в самом высоком смысле слова. Автор с первых же страниц
вводит нас
в обширный круг проблем и, рассказывая, как начинала совершенно
незнакомое для себя дело, шаг за шагом вместе с читателем решает их.
Книга "Несущие ветер" в своем роде уникальна, поскольку Прайор в живой и
занимательной форме знакомит читателя с основами дрессировки животных, а
ведь секретами своего мастерства делятся лишь немногие профессиональные
дрессировщики! Да что там дрессировка, даже методы отлова дельфинов,
способы их адаптации к условиям неволи, профилактика заболеваний и
лечение дельфинов долгое время были профессиональной тайной. Автор
словно говорит: "Чудеса дрессировки? Ну что вы, это же так просто..." И
читатель узнает, как это делается, а также и то, что надо твердо помнить
правила дрессировки, не бояться трудностей, любить свое дело и учиться,
думать, пробовать варианты, снова думать - на работе, дома, на прогулке
- везде и всегда!
- Как это увлекательно! Но до чего же это трудно! И еще одна важная
особенность - Карен Прайор любит дельфинов (как и других животных), она
очень наблюдательна и великолепно владеет словом, а потому читатель
узнает множество интересного о дельфинах, живых, настоящих дельфинах -
у каждого свой характер, свои особенности и привычки, и на страницах
книги они живут нормальной дельфиньей жизнью, то удивляя, то радуя, то
огорчая человека.
Наконец, в книге Прайор показана та атмосфера шестидесятых годов, когда
американские гидроакустики, лингвисты, философы, специалисты по
гидродинамике и военные предпринимали настойчивые попытки разгадать
дельфиньи "секреты". Автор знакомит нас с известными американскими
учеными - Кеннетом Норрисом, Джоном Лилли, Грегори Бейтсоном и другими.
Прайор решительно выступает против попыток использовать дельфинов в
военных целях,
подтрунивает над секретностью работ военно-морского ведомства,
высмеивает журналистов, которые из опытов по эхолокационному различению
дельфинами разных металлов тут же сделали сенсацию, превратив этих
животных в сверхоружие для уничтожения вражеских подводных лодок. Куда
полезней и гуманней использовать способности этих морских млекопитающих
быстро плавать, глубоко нырять
и прекрасно ориентироваться, чтобы сделать их настоящими помощниками в
мирном освоении Океана. И Прайор демонстрирует в экспериментах именно это.
Насколько умны дельфины? Есть ли у них речь? Автор высказывает свои
суждения и по этим проблемам, интригующим всех, кто работает с
дельфинами. Меня, в частности, всегда поражала
в этих зверях удивительная жажда нового, беспредельная способность
находить разнообразные занятия - исследовать новые предметы, превращать
в игрушку все, что попадает в бассейн,
ну а если нет ничего, то играть водой! Дельфин изо всех сил старается
обратить на себя внимание человека, может подолгу всматриваться в
пульсирующий луч ни экране осциллографа. Порой программу экспериментов,
рассчитанную на неделю, дельфин осиливал за один опыт и начинал метаться
по бассейну, требуя продолжения, а мы - мы были не готовы. Счастливые
минуты - полное взаимопонимание с животным и горькие минуты - дальше
продвинуться не можем
по собственной вине! Удивительно трудно, оказывается, придумать опыты,
которые дали бы "решающие доказательства" достаточно высокого уровня
развития дельфинов.
Члену-корреспонденту АН СССР Л.В.Крушинекому удалось доказать, что
дельфин обладает элементарной рассудочной деятельностью, поскольку
способен мгновенно решать логическую задачу. Но только ли элементарной?
Наиболее распространено представление, что по умственному развитию
дельфин занимает место где-то между собакой и шимпанзе. Но это весьма
условно, поскольку все подобные шкалы оценок несовершенны.
Действительно, дельфины обладают огромным мозгом, но его нельзя сравнивать
с мозгом наземных млекопитающих, так как его высшие отделы устроены
иначе. Дельфин способен быстро обучаться, он наделен превосходной
памятью, мгновенно реагирует на любое изменение
во внешней среде. Его мозг постоянно бодрствует (не знает сна в нашем
понимании, поскольку его полушария спят попеременно) и отличается по
строению новой коры от всех других млекопитающих. Так как же решать
вопрос, умен дельфин или нет? Безусловно умен, но можно ли указать,
какое место по развитию интеллекта он занимает среди других животных? Мы
пока еще слишком мало знаем. Ведь это, собственно говоря, мозг жителя
другой планеты - планеты Океан!
Особое внимание давно уже привлекает проблема языка у дельфинов. В
начале шестидесятых годов многие американские ученые были убеждены, что
дельфины обладают сложной коммуникативной системой. Десять лет спустя
американцы потеряли интерес к изучению этой проблемы, придя
к выводу, что многочисленные свисты дельфинов являются всего лишь
индивидуальными опознавательными сигналами - позывными, которые, кроме
того, передают и степень эмоционального возбуждения. Однако некоторые
наши ученые, наоборот, считают, что система дельфиньих свистов на
редкость сложна и может быть отнесена к системе открытого типа, такой
же, как и у человека, позволяющей передавать неограниченный объем
информации. До сих пор это обосновано лишь теоретически, "решающий
эксперимент" еще не поставлен, а потому возникает вопрос: "А знают ли
сами дельфины, что они способны "говорить" о чем угодно?"
Во всех этих экспериментах и расчетах во внимание принимались только
свисты, а коротким импульсам, так называемым щелчкам, и их сериям
приписывалась лишь функция эхолокации. Может быть, это грубейшая ошибка?
В настоящее время уже установлено, что по тончайшим оттенкам эха
дельфины узнают самые различные предметы, причем это акустическое
восприятие настолько детально, что сравнимо с нашим "видением". Кроме
того, их система генерации сигналов столь совершенная, что с легкостью
позволяет копировать практически любые сигналы. Может быть,
тут и следует искать разгадку дельфиньего способа общения?
Логично предположить, что, имитируя щелчками эхо, дельфины могут
воспроизводить те или иные акустические образы. Согласитесь, что это
непривычный для нас, но совсем
не плохой способ общения. Расшифровка пока еще загадочного "языка"
дельфинов - сложная
и волнующая проблема, которая ждет своих открытий!
Анатомия, некоторые аспекты физиологии, сенсорика дельфинов изучены
весьма обстоятельно, а вот поведению этих животных внимания уделялось
меньше. Не умаляя заслуг других ученых, я хотел бы подчеркнуть, что
Карен Прайор не только наблюдала и описывала, как ведут себя дельфины,
но и ставила опыты, экспериментировала, и ее работы в этом направлении
внесли важный вклад
в понимание биологии этих морских млекопитающих. Естественно, возникает
вопрос, насколько исчерпывающи наблюдения, полученные в бассейне, и
можно ли сделать из них выводы, приложимые к дельфинам в море - это
новая страница в их изучении, область, которая сейчас начала бурно
развиваться, но в книге отражены лишь первые шаги в этом направлении.
Мы расстаемся с Карен Прайор, когда она оставила работу с дельфинами, но
пройдет всего несколько лет, и дельфины снова властно позовут ее, на
этот раз в открытый океан. Карен Прайор примет активное участие в
программе работ по изучению поведения дельфинов в сетях, в которые они
попадали и гибли в огромных количествах (до четырехсот тысяч в год) при
ловле тунцов. И вновь самоотверженность, наблюдательность и знания
победили - были найдены пути для спасения дельфинов: переделаны орудия
лова, изменена техника промысла.
Наконец, надо отметить, что эта книга будет интересна и полезна
читателям самого разного возраста и подготовки. Одни найдут в ней
взволнованный рассказ о буднях и праздниках научной работы, другие -
тонкие наблюдения за поведением людей и животных, третьи узнают, как
рождался дельфиний цирк на Гавайях, побывают на его представлениях. А
те, кто любит животных, работает
с ними или держит их у себя дома, получат практическое пособие, которое
поможет им глубже понять поведение своих питомцев и объяснит, как можно
добиваться полного взаимодействия с попугаем, собакой или аквариумными
рыбками.
В заключение хочу сказать, что исследование дельфинов - крайне трудная и
сложная область морской биологии, где каждый новый шаг дается очень
дорогой ценой, но игра стоит свеч, так как без этих усилий нам не понять
закономерностей эволюции жизни в Океане и не избежать непоправимых
ошибок при его освоении.
Полная версия: маленькая библиотека
продолжаем....
*В.М.Белькович, доктор биологических наук*
*ПРЕДИСЛОВИЕ К АМЕРИКАНСКОМУ ИЗДАНИЮ*
Карен Прайор, урожденная Уайли, восемь лет профессионально занималась
дрессировкой дельфинов в парке "Жизнь моря" (Sea Life Park) на мысе
Макапуу гавайского острова .Оаху.
Она с детства принадлежала к тем, кто ощущает не изъяснимую первозданную
радость, просто наблюдая животных, и благодаря этому научилась
интуитивно понимать поведение в целом, как систему
Бесспорно, об определенных частях этой системы можно получить
представление путем лабораторных экспериментов. Можно, не касаясь
биологии животного в целом, исследовать только его способность к
научению. Например, с достаточным успехом исследовала некоторую часть,
или "подсистему", живых организмов бихевиористская школа в психологии.
Можно, наоборот, поведение животных рассматривать, как часть
функционального единого целого, включающего все виды животных, растений
и микроорганизмов, живущих и взаимодействующих в одном месте. Такие
системы называют экосистемами, а изучающую их науку - экологией.
Между экологическим и бихевиористским подходами к поведению животного
существуют всевозможные промежуточные градации. У каждого ученого есть
свобода, хочет ли он исследовать работу нервной системы мухи или
экологию целого континента. В принципе научные исследования
самых малых и самых больших систем живого вполне равноправны и равно
могут быть плодотворны. В этом смысле нет никакой разницы в ценности или
точности, скажем между биохимией и экологией.
Однако само собой разумеется, что, изучая подсистему какого-либо живого
организма, исследователь в то же время
должен ощущать ее как часть более широкой системы. Некоторых
исследователей поведения можно упрекнуть в том, что полностью
сосредоточиваясь на процессе научения через поощрение
и закрепление, они игнорируют организм как целое, хотя все остальное в
нем не менее достойно рассмотрения, самые нетерпимые из них готовы
объявить "ненаучными" любые попытки изучать поведение вне круга
вопросов, связанных с поощрением и закреплением. Естественно, эта
позиция ошибочна, так как она оставляет за пределами научного
рассмотрения все то, что делает голубя голубем, крысу крысой, а человека
человеком.
Этологи, с другой стороны, пытаются раскрыть поведение животных того или
иного вида как сложную систему взаимодействий организма с внешней средой
или - в еще более широком плане -
как экологию вида в целом. Однако, хотя этология по самой своей сути
изучает присущее данному виод поведение как единую систему, а поведение,
возникающее благодаря научению, бесспорно, составляет неотъемлемую часть
этой системы, этологи более склонны интересоваться филогенетически
запрограммированными формами поведения животных данного вида, чем
процессом обучения. Во всяком случае мне практически не известны
этологи, которые в своих этологических изысканиях применяли бы весь
арсенал методик, разработанных бихевиористской школой для исследования
процесса обучения.
Тем не менее одно исключение из этого правила существует и есть один
этолог, который сделал именно это, причем с удивительным успехом. Это
Карен Прайор. То умение извлекать радость просто из соприкосновения с
животными, которое, как я уже говорил, является необходимым условием
объективного наблюдения, делает ее прирожденным этологом. А острый
аналитический ум, унаследованный от отца, Филипа Уайли, позволяет ей
делать верные выводы из наблюдений.
По воле судьбы - и к большой удаче для науки - ей пришлось заняться
дрессировкой дельфинов. Она применила поразительно тонкие методы
скиннеровского научения, чтобы контролировать
и формировать поведение своих дельфинов, и те в результате начали
выполнять на редкость эффектные цирковые номера. Кеннет Норрис,
величайший из ныне живущих специалистов
по поведению китообразных, с уважением и восхищением называет ее
несравненным дрессировщиком.
Однако главное в ее книге - то, что свой талант она употребила не просто
на достижение чудес дрессировки. Нет, она использовала традиционные
дрессировочные приемы
для установления контакта со своими дельфинами. Она сознательно
использовала скиннеровские методики как средство общения с животными.
Становится ясно (одни воспринимают это с изумлением, другие - как нечто
само собой разумеющееся), что животным нравится учиться и что активная
роль в оперантном научении принадлежит не столько экспериментатору,
сколько объекту эксперимента. История о дельфине, который учит своего
учителя тому, как надо учить, не только забавна, но и чрезвычайно
полезна для тех, кто исследует формы общения. Рассказ Карен Прайор о
том, как она училась дрессировать дельфинов, вскрывает самую суть
процесса оперантного научения и показывает, как искомое поведение может
быть "сформировано" и приведено под стимульный контроль. Собственно
говоря, этой книгой можно пользоваться (и, я надеюсь, будут
пользоваться!) как руководством по обучению животных вообще и
скиннеровскому научению в частности.
Однако величайшая ценность этой книги заключается в следующем: она
показывает этолога, использующего все тонкости научения не как самоцель
и не для того, чтобы изучать только поощрение и закрепление, но как
орудие для обретения знаний о животном в целом. Карен Прайор нигде не
поддается модньм теориям, утверждающим, будто высокоразвитые животные
вроде дельфинов или собак не обладают субъективным опытом и эмоциями,
близкими к нашим собственным. Она нисколько не скрывает своего
убеждения, что они обладают всем этим, и в своей книге описывает
взаимодействие двух видов живых существ, которых при всей их непохожести
объединяет способность испытывать удовольствие и боль - способность,
составляющая суть нашего сознания и души, чем бы они ни были. Однако
Карен Прайор не преуменьшает различия между человеком и дельфином. Ее
наблюдения неопровержимо доказывают, что россказни о чуть ли не
сверхчеловеческом уме дельфинов, о наличии у них прямо-таки
синтаксической речи - короче говоря, об их интеллектуальном
превосходстве над человеком - представляют собой чистейшей воды выдумки
или, в лучшем случае, самообман пристрастных наблюдателей. Но, как часто
бывает
в подобных случаях, правда оказывается куда более увлекательной и
прекрасной, чем мифы, сплетенные вокруг этого животного. В безыскусном
повествовании Карен Прайор есть по-настоящему трогательные эпизоды. В
одном месте у меня на глаза чуть не навернулись слезы. Самка дельфина
явно мучилась (я сознательно употребляю здесь это слово) из-за того, что
не могла справиться
с предложенной ей задачей. Когда же она с помощью дрессировщика вдруг
разобралась в том, что
от нее требуется, она сделала то, что до сих пор не наблюдалось ни разу
- подплыла к своей дрессировщице и погладила ее грудным плавником. Такой
дружелюбный жест обычен между дельфинами, но не известно другого случая,
когда эта ласка адресовалась бы человеку.
Наибольшее впечатление производит глава "Творческие дельфины", которая,
бесспорно, наиболее важна и с научной точки зрения. В двух экспериментах
дельфины были выдрессированы ожидать поощрения, когда они изобретали
совершенно новый элемент поведения. Осмысление того факта, что
вознаграждаться будет не какое-то данное движение или система движений,
но движение - любое движение, - которое никогда прежде не поощрялось,
требует совершенно неожиданной для животного степени абстрактного мышления.
Нет никаких сомнений, что эта книга имеет огромное научное значение.
Однако я подчеркиваю это прежде, чем указать на остальные ее
достоинства, только потому, что у некоторых читателей сложилось
ошибочное убеждение, будто работы, ценные с научной точки зрения, всегда
скучно читать. О книге Карен Прайор этого никак не скажешь. Ее с начала
и до конца пронизывает тонкий юмор, а местами она вызывает не только
веселую улыбку, но и громкий смех. Как я уже говорил, она рассказывает о
взаимоотношениях дельфинов и людей, и именно эти последние сплошь и
рядом попадают в смешное положение. Очень забавно читать, как дельфины
нередко умудрялись приводить поведение своих дрессировщиков под
стимульный контроль, научившись демонстрировать требуемые движения
тогда, когда хотели извлечь из этого выгоду, и тем самым ловя людей в их
собственную ловушку. Но еще забавнее глава, посвященная заезжим ученым.
У этой книги есть и другие достоинства, которые отнюдь не уступают уже
перечисленным, хотя
я и называю их под конец: искренняя и горячая любовь ко всем живым
существам, глубокое ощущение их красоты и в сочетании с этим
непоколебимая и лишенная сентиментальности преданность научной истине.
*Лауреат Нобелевской премии, профессор Конрад Лоренц*
*1. Как это начиналось*
Вoceмь лет - с 1963 по 1971 год - свой хлеб насущный я зарабатывала в
основном дрессировкой дельфинов.
Не знаю, как должен выглядеть настоящий дрессировщик дельфинов, но уж
конечно не так, как я. Почти все люди - и особенно дрессировщики
дельфинов, принадле жащие к сильному полу, - убеждены, что это мужская
работа. Мои соседи в самолетах выпрямляются на сиденье
и переспрашивают: "Что-что? Чем вы занимаетесь?!" А участиики
телевикторины "Угадай профессию" разобрались со мной, только использовав
все десять вопросов - да и то лишь после очень прозрачного намека.
Мне и в голову не приходило, что я стану дрессировщи ком дельфинов. В
1960 году мы с моим мужем Тэпом Прайором, специалистом по морской
биологии, тогда еще аспирантом, жили на Гавайях, куда попали по воле
командования морской пехоты. У нас было трое маленьких детей, и я писала
книгу
о грудном вскармливании ("Как кормить своего маленького". - Харпер энд
Роу, 1963) Мы разводили фазанов, чтобы Тэп мог окончить аспирантуру при
Гавайском университете.
Тэп изучал акул. Нигде на Гавайях не было бассейна, достаточно
просторного для содержания крупных акул Поэтому Тэпу, чтобы вести
исследования, пришлось целое лето прожить в южной части Тихого океана,
на атолле Эниветок, где такие бассейны имелись. Разлука была очень
тяжела для нас обоих.
Нам уже случалось видеть коммерческие демонстрацией ные бассейны,
получившие название океанариумов, - и самый первый, "Морскую студию" во
Флориде, и второй, "Маринленд
построенный в Калифорнии. А нельзя ли зоологу вести работу с крупными
морскими животными
в одном из этих океанариумов? Когда Тэп был демобилизован из морской
пехоты и нам оплатили проезд домой, мы побывали в "Морской студии", в
"Маринленде", в "Морском аквариуме" в Майами", и приуныли. Представления
перед публикой и частные научные исследования не слишком-то сочетались
между собой. Опыты иногда плохо сказывались на номерах, а ученые, работающие
в таких океанариумах, сердито рассказывали о том, как бесценных
подопытных животных забирали для выступлений именно тогда, когда
эксперимент наконец налаживался.
И Тэп решил построить океанариум на Гавайях. Вернее, два океанариума,
стенка к стенке: один - демонстрационный для зрителей (Гавайям очень
пригодилась бы такая приманка для туристов), другой - для научной работы.
Денег у нас не было. Мы жили на пособие, положенное демобилизованным, и
на доход от фазаньей фермы. Чтобы построить модель океанариума, мы взяли
в Гавайском банке заем в пятьсот долларов. Утренняя газета поместила на
первой странице фотографию модели, любезно разрекламировав замысел Тэпа,
и осуществление проекта началось.
Три года спустя, когда в прошлом остались тысячи фазанов, сотни писем и
десятки поездок Тэпа
на материк, идея начала обретать реальность. На пустынном берегу, где
еще совсем недавно росли только колючие кусты, мечта Тэпа воплощалась в
жизнь. Там воздвигался Гавайский океанариум - наш океанариум,
спланированный биологами, а не дельцами. Научно-исследовательский
океанариум, снабжаемый водой вместе с демонстрационным и снабжающий
дрессировщиков творческими, оригинальными, подлинно научными идеями,
оставался пока на чертежных досках. Тэп нашел вкладчиков,
финансировавших демонстрационный океанариум, а кроме того, он нашел
ученых для научно-исследовательского института.
Виднейшим среди них был доктор Кеннет С.Норрис, бывший куратор
"Маринленда", профессор Калифорнийского университета. Кен знал все, что
было известно (в то время) о дельфинах, а нам настоятельно требовался
такой специалист, потому что представления в океанариумах без дельфинов
немыслимы. Кен, кроме того, был знатоком рыб и пресмыкающихся, биологом
с мировым именем, а главное - удивительно творческим человеком с
поразительно живым воображением.
Ему понравилась идея Тэпа, и он с самого начала помогал в разработке планов.
Первое сооружение в парке "Жизнь моря было новшеством: дрессировочный
отдел, закрытый для посторонних и предназначенный исключительно для
содержания и дрессировки диких дельфинов.
Тэп договорился, что дельфинов нам будет поставлять Жорж Жильбер,
наполовину француз, наполовину гаваец, опытный рыбак и прекрасный
натуралист, который и прежде занимался их ловлей. И мы уже получили
восемь животных, принадлежащих к трем разньм видам.
Кен Норрис нашел нам консультанта по дрессировке дельфинов, психолога
Рона Тернера: он раньше работал с Кеном в программе изучения дельфинов и
был специалистом по малоизвестному тогда скиннеровскому оперантному
научению - направлению теории обучения, очень облегчившему дрессировку
животных.
Рон написал для нас краткие инструкции, как дрессировать дельфинов.
Предположительно любой неглупый человек мог с их помощью добиться
желаемых результатов. Тэп подыскал трех таких людей, и они принялись
готовить дельфинов для выступления перед публикой.
До назначенного дня открытия парка "Жизнь моря" оставалось три месяца, и
тут вспыхнула паника. Бульдозеры рыли котлованы для огромных водоемов,
росли стены зданий, началась предварительная продажа билетов - и ни
одного дрессированного дельфина! Выяснилось, что дрессируемые дельфины
тем временем выдрессировали своих дрессировщиков давать им рыбу даром.
Тэп позвонил в Калифорнию Кену Норрису. Довольно с него науки, теорий и
специалистов-консультантов - ему срочно нужен хороший дрессировщик
дельфинов, причем такой, который
не запросит слишком дорого. Где его найти?
- Ну, а ваша жена? Чего уж лучше?
Я? Я с интересом следила за осуществлением проекта. Я перепечатывала
деловые письма, угощала обедами заезжих вкладчиков и, до того как был
достроен дрессировочный отдел, принимала живое участие в водворении
первых четырех дельфинов в пластмассовый плавательный бассейн у нас на
заднем дворе. Но что я знала о дельфинах?
Правда, о дрессировке я кое-что знала. У меня был изумительный пес,
веймаранская легавая
по кличке Гас, которого я водила в собачью школу, а потом на собачьи
выставки и получала призы. Затем отец Тэпа подарил внучатам уэльского
пони, а у пони родился жеребеночек Эхо, и жеребеночек вырос, и его надо
было приручить и приучить работать.Я заказала по почте необходимую
сбрую, привязала молодого конька к забору, проштудировала статью "сбруя"
в Британской энциклопедии, принялась так и эдак накидывать на жеребчика
сбрую, пока не добилась соответствия с иллюстрацией, и мало-помалу
научила младшего пони возить тележку.
Вряд ли это можно было считать солидной подготовкой к дрессировке
дельфинов. Однако мы всегда слушались советов Кена Норриса, а он сказал,
что у меня все должно получиться, если я как следует изучу инструкции Рона.
После этого звонка я засела за инструкции. Рон Тернер писал тяжеловесно,
не жалея научной терминологии, и мне почти сразу стало ясно, почему
дрессировщики, которых нанял Тэп, предпочли не углубляться в подобное
пособие. Однако суть его была страшно увлекательной: правила, научные
законы, лежащие в основе дрессировки. И тут я вдруг поняла, почему у
меня с Гасом не ладились упражнения с поноской, И почему Эхо дергал
головой влево, когда поворачивал направо. Я начала понимать механизмы
дрессировки и твердо уверовала, что с помощью этой изящной упорядоченной
системы, носящей название "оперантного научения", можно приучить любое
животное совершать любые действия, на которые оно физически способно.
Впервые в жизни я провела бессонную ночь, раздумывая над тем, что значит
стать служащей
у собственного мужа, И как повлияет на моих малышей, если их мать будет
работать. И к каким последстзиям приведет открытие парка "Жизнь моря"
без приличного представления с дельфинами. И до чего интересно будет
применить инструкции Рона на практике и посмотреть, как теория
воплощается в жизнь.
Я согласилась. На условии, что буду работать только четыре часа в день
(ха-ха!) и сразу же уйду, едва представление наладится и меня смогут
заменить другие (ха-ха-ха!). Я и не подозревала,
что берусь за одно из самых важных дел в моей жизни.
Когда Тэп только начал разрабатывать проект парка "Жизнь моря", видный
профессор Гавайского университета, специалист по морской биологии,
указал, что идея океанариума с дрессированными дельфинами на Гавайях
совершенно беспочвенна, поскольку вокруг наших островов почти нет
дельфинов. "Гавайские воды теперь крайне бедны китообразными", - заявил
он. (Китообразные - это все киты и все дельфины.)
В биологии утверждение, что такое-то животное там-то не водится, не так
уж редко означает, что его
в этих местах просто до сих пор никто не искал. В гавайских водах
встречаются тысячи дельфинов разных видов, да и киты тоже. Со временем
мы обнаружили там по меньшей мере тринадцать видов китообразных.
Представители девяти из них многие годы постоянно содержались в наших
бассейнах. Уже первые животные, которых я дрессировала, принадлежали к
трем разным видам, и я работала словно бы с тремя совершенно разными
породами собак.
В морях и реках Земли водится свыше тридцати видов дельфинов*. Первые
четыре животных, пойманные Жоржем и некоторое время жившие у меня на
заднем дворе, были "вертуны" - вертящиеся продельфины. Они принадлежали
к роду продельфинов (Stenella) и оказались природными гавайцами, местным
подвидом Stenella longirostris Hawaiiensis (гавайский длиннорылый
дельфин). Вертящиеся продельфины - прелестные небольшие животные, вдвое
меньше Флиппера**, героя серии телевизионных фильмов, и весят около 45
килограммов. У них изящные узкие тела, длинные тонкие клювы*** и большие
кроткие карие глаза. Спина у них глянцевито-серая,
а брюхо нежно-розовое. Название "вертящиеся" они получили из-за манеры
выпрыгивать из воды, вертясь вокруг своей оси как волчки. В первый день,
когда я вышла на работу, у нас было четыре вертуна: Меле (что значит
по-гавайски "песня"), Моки (уменьшительное мужское имя), Акамаи
("умница") и Хаоле (гавайское прозвище европейцев - окраска у Хаоле была
необычно бледная), До сих пор дельфины этого вида никогда в неволе не
содержались.
Затем Жорж поймал несколько афалин. Во всех океанариумах на материке
обычно демонстрируются атлантические афалины (Tursiops truncatus). Наши
были тихоокеанскими афалинами (Tursiops gilli).
* Систематика зубатых китов (Odonfoceti) на видовом уровне разработана
недостаточно хорошо из-за того, что ряд видов описан всего по нескольким
случайным находкам. Тем не менее к настоящему времени известно более 60
видов дельфиновых. - Здесь и далее примечания редактора.
** Этот дельфин относился к виду афалина.
*** У всех дельфинов челюсти вытянуты вперед, но у одних видов это
хорошо заметное образование - рострум, клюв (как у афалин, например,
продельфинов), а у других - незаметное, так как прикрыто сверху лобным
выступом (как у гринд, белух, морских свиней).
Они гораздо крупнее маленьких вертунов и крупнее своих атлантических
родичей, однако уступают
им в ловкости и гибкости.
Когда я приступила к дрессировке, у нас были две афалины - самцы Кане и
Макуа. Это были крупные животные, длиной около трех метров, весом не
меньше 180 килограммов, сплошь серые,
с короткими толстыми клювами, хитрыми глазками, множеством крепких
конических зубов и с очень твердыми взглядами на жизнь.
Дрессировочный отдел состоял из деревянного домика, двора с плотно
утрамбованным песком и трех бассейнов, которые были соединены между
собой так, чтобы животных можно было перегонять
из бассейна в бассейн, открывая деревянные дверцы. Вертуны находились в
одном бассейне, афалины - в другом, а третий в мой первый рабочий день
занимали еще два животных из рода Stenella, но они явно не принадлежали
к виду вертящихся продельфинов. Они были несколько крупнее вертунов, с
крючковатыми спинными плавниками и более короткими толстыми клювами.
Окрашены они были в горошек. По серо-графитной спине и бледно-серому
брюху от носа до хвоста они были щедро усыпаны крапинами - светлыми на
темно-сером фоне и темными на светло-сером. Научное наименование они
имеют только латинское - Stenella attenuata, а потому вслед за Жоржем мы
стали называть их просто "кико", что по-гавайски значит "пятнышки".
У нас в штате было три дрессировщика: Крис Варес, Гэри Андерсон и Дотти
Сэмсон. Крис и Гэри, дюжие белокурые великаны лет двадцати с небольшим,
закадычные друзья, увлекались своей работой и очень хотели, чтобы парк
"Жизнь моря" оправдал все надежды. Дотти, стройная рыжая учительница, на
несколько лет старше их, была веселой, спокойной и очень любила
животных. Все трое не только дрессировали дельфинов, но и чистили
бассейны, ежедневно выламывали рыбу
из морозильников, лечили заболевших животных, убирали помещение и
дирижировали толпами любопытных посетителей. Крис жил в домике, где были
душ и крохотная кухня, и приглядывал
за животными по ночам.
Не знаю, как дрессировщики отнеслись к тому, что им навязали в
руководители жену начальства,
но держались они со мной очень мило, и мы сразу сработались. Не
исключено, что они даже испытали некоторое облегчение: с дельфинами у
них не заладилось, и, возможно, они были рады подсказкам.
Ну, а если и я встану в тупик, так во всяком случае голову снимут с
меня, а не с них.
Я сразу же ввела несколько основных правил, перечисленных Роном.
Работать животным предстояло за пищевое поощрение, а наевшись, они могли
отказаться от дальнейших усилий, и потому необходимо было выяснить,
сколько каждый дельфин с аппетитом съедает за день, и затем тщательно
отвешивать этот дневной рацион, строго им ограничиваясь. (Чтобы вырвать
у конторы 40 долларов на весы, мне пришлось выдержать мой первый
финансовый бой.) Далее, необходимо регулярно вести подробные записи,
чтобы следить за здоровьем животных, за количеством съеденного корма и
ходом обучения. Я запретила прерывать дрессировку и допускать посетителей
к бассейнам - мы построили небольшую трибуну, и посетители могли
наблюдать за нашей работой
с достаточно далекого расстояния.
Инструкции рекомендовали проводить дрессировку каждого животного без
перерывов по нескольку часов, так что оно мало-помалу наедалось досыта.
Мне это показалось странным. Я вспомнила, что Гас и Эхо за два-три
коротких сеанса усваивали больше, чем за один длинный, а к тому же
короткие сеансы менее утомительны и для дрессировщика. Мы решили
проводить в день три сеанса дрессировки, разделив их возможно более
длинными интервалами.
Требование дрессировать каждое животное по отдельности также казалось
неудобным и ненужным. Мы решили заниматься со всеми вертунами сразу, а
также с парой кико, и только афалин дрессировать индивидуально. Дотги и
Крис получили вертунов, Крис и Гэри - двух афалин, а я взяла на себя
кико, которые были нервными, упрямыми, "не поддающимися дрессировке"
животными
и пока вообще ничему не научились.
Остальные дельфины кое-что уже освоили. Вертуны поняли, что получают
рыбу каждый раз, когда вертятся в воздухе. Сперва они проделывали это
просто так, играя между собой (главньм образом
по ночам), но теперь начали выпрыгивать из воды и вертеться, едва
дрессировщик подходил
к бассейну с ведром рыбы. Афалины по собственной охоте играли с мячом и
до половины высовывались из воды, чтобы взять рыбу из руки. Макуа, кроме
того, учился звонить в колокол, нажимая носом на панель под водой.
Макуа покорял посетителей, поворачиваясь на спину и подставляя свое
широкое серое брюхо, чтобы его почесали. Кроме того, и ему и Кане как
будто нравилось, когда после сеанса мы прыгали к ним
в бассейн освежиться. Они подплывали к нам, позволяли обнять себя за
внушительные талии или ухватиться за спинной плавник и катали нас по
бассейну.
Кожа у дельфинов на ощупь упругая и гладкая, как надутая автомобильная
камера. Макуа и Кане были словно две большие резиновые игрушки, только
живые, теплые, самостоятельные, с сердцами, ровно и сильно бьющимися
внутри, - две живые игрушки, которые смотрели на нас спокойными веселыми
глазами.
Кане, к несчастью, покалечился и потому не мог выступать перед публикой.
Вскоре после поимки
он не то прыгнул, не то нечаянно упал из наполненного бассейна в пустой
- случай крайне редкий, так как дельфины прекрасно соображают, куда не
надо прыгать. Возможно, при ударе о бетонный пол он повредил мышцы бока,
но, как бы то ни было, его хвост навсегда изогнулся влево. Боли это как
будто ему не причиняло, но выглядел хвост некрасиво и двигался Кане
довольно неуклюже. Выпустить искалеченное животное в океан мы, конечно,
не могли, и потому он считался инвалидом, на первых порах составлял
компанию Макуа, а в дальнейшем должен был стать тренировочным животным
для новых дрессировщиков.
Как ни дружелюбно вели себя афалины, Крис и Гэри предупредили меня, что
они способны проявить норов. Особенно Макуа, который, рассердившись во
время дрессировки, нередко тыкал дрессировщика в ладонь или локоть
твердым клювом, разевал пасть, показывая четыре ряда острых почти
сантиметровой длины зубов, и угрожающе мотал головой. Кроме того, он
раза два вполне сознательно выбил ведро с рыбой из рук дрессировщика в воду.
Вертуны, в противоположность афалинам, никогда не угрожали и не
нападали. Если они были чем-то недовольны, то просто уплывали. Дотти
сумела завоевать их доверие. Она часто плавала с ними, играла, гладила
их, и все они, кроме Моки, полностью "привыкли к рукам". Они подплывали,
чтобы
их погладили, и даже без всякого страха позволяли хватать себя и
поднимать над водой.
Два кико, Хоку ("звезда") и Кико ("пятнышко"), так и не стали
по-настоящему ручными. Со временем они научились терпеть прикосновения,
но сами никогда не просили погладить их и явно предпочитали, чтобы их
оставляли в покое.
Но приручение - это одно, а дрессировка - совсем другое. Нам необходимо
было как можно скорее применить новую систему научения, изложенную в
инструкциях Рона.
Выработка классических условных рефлексов - процесс бессознательный.
Животное, возможно даже не замечая этого, реагирует на раздражитель (или
стимул) из-за последствий, наступление которых возвещает раздражитель.
Так, при звуке звонка у собаки выделяется слюна, потому что вслед за
звонком она получает пищу. Оперантное научение строится на совершенно
ином принципе. Животное выучивается тому, что желанный раздражитель,
например корм, следует за каким-то его действием. Инициатива принадлежит
ему.
Животным это, по-видимому, нравится. По-моему, они получают удовольствие
от того, что
в результате своих действий обеспечивают себе что-то приятное. Многие
номера из нашего репертуара опирались на такие элементы поведения,
которые животное демонстрировало самостоятельно, а мы поощряли (или
"закрепляли") их кормом, пока оно не начинало нарочно повторять их для
того, чтобы мы дали ему еще рыбы, и, мне кажется, по крайней мере
какие-то свои действия дельфины демонстрировали именно в надежде на
новое поощрение.
Первым решающим этапом, согласно инструкциям Рона, было закрепление
сигнала "сейчас получишь корм". Очень важно дать понять животному, что
именно вам нравится в его действиях. Если дельфин выпрыгнет из воды, а
вы бросите ему рыбу и будете повторять это при каждом прыжке,
он очень скоро научится прыгать намерено. Однако рыба, естественно,
попадает в рот дельфина только после завершения прыжка, и для него
остается неясным, что, собственно, вам понравилось
в его прыжке - высота, фонтан брызг при входе в воду, место, где он
выпрыгнул, или что-то другое. Если он решит, что в счет идет все,
нежелательные движения закрепятся, и вам уже никогда
не удастся добиться от него четкого исполнения того, чего вы хотели. Или
же животное кое-как разберется методом проб и ошибок, но нужный вам
элемент поведения так и не будет закреплен
в достаточной степени,
Цирковые дрессировщики выходят из положения, поправляя животное
физическим воздействием
с помощью поводка, уздечки или хлыста до тех пор, пока не отработают
номер, но нам, разумеется,
этот метод не подходил.
Инструкции указывали, что нам следует закрепить определенный сигнал,
который означал бы "сейчас получишь корм". Тогда мы сможем с помощью
этого сигнала закреплять нужные движения как раз
в тот момент, когда животное делает то, что требуется. Рон рекомендовал
полицейский свисток, пронзительный звук которого дельфины слышат и над
водой и под водой. К тому же его трудно
с чем-нибудь спутать, а дрессировщик при этом способен реагировать почти
мгновенно: ведь свистнуть можно гораздо быстрее, чем, например, нажать
пальцем на кнопку звонка.
Стоит животным усвоить смысл свистка, и его уже можно использовать для
выделения любых действий в тот самый миг, когда они производятся. Так,
можно каждый раз поощрять за прыжок
в высшей его точке, тем самым увеличивая вероятность того, что животное
будет стремиться прыгать все выше. Можно закрепить самый незначительный
элемент поведения, свистя, например, каждый раз, когда животное
поворачивает влево, - в результате оно уже через несколько минут начнет
описывать небольшой круг против часовой стрелки.
Этот процесс называется "формированием". Закрепляя те или иные элементы
поведения по точно разработанному плану, можно "сформировать" очень
сложные системы поведения и даже добиться действий, которые животное
само никогда совершать не стало бы, например забрасывать мяч
в корзину или стоять в воде головой вниз, помахивая хвостом в воздухе.
Естественные элементы поведения животных и те, которые мы могли
сформировать, открывали перед нами очень широкий выбор возможных номеров.
В первую очередь дрессировщик должен убедиться, что все животные
правильно реагируют
на свисток. Рон подробно объяснил, как этого добиться. День-два нам
следовало скармливать животным их рацион, не пытаясь поощрять их за
что-либо, а только каждый раз сопровождать свистком появление рыбы.
Затем, отсчитывая секунды, мы должны были свистеть чуть-чуть раньше, чем
давать рыбу, и очень постепенно увеличивать интервал, пока животное не
привыкнет твердо ассоциировать свист с получением пищи, даже если пищу в
тот момент оно и не получает.
Я начала работу с моей парой кико - самцом Хоку и самкой Кико. У Хоку,
кроме крапин, на боках были еще две диагональные серые полоски -
красивые и, по-видимому, обычные отметины.
Хоку и Кико были не просто двумя дельфинами одного вида, живущими в
одном бассейне. Они были парой, любящей парой, и разлучить их могла в
буквальном смысле только смерть. Они плавали вместе, ели вместе,
работали вместе.
Плавая, они почти всегда "держались за руки", то есть их грудные
плавники соприкасались. Плавники касались друг друга все время,
поднимались ли дельфины дышать, переворачивались ли, плыли быстро или
медленно. Хоку был настоящим рыцарем: он всегда старался заслонить Кико
от возможной опасности, а если рыба падала между ними, неизменно уступал
ее. Кико.
Кормили мы наших дельфинов корюшкой, которую привозят замороженной с
Тихоокеанского побережья США. В отличие от гавайских рыб корюшка всегда
имелась на складах - дешевая, питательная, мелкая. В день кико способен
съесть около четырех с половиной килограммов
корюшки - примерно сотню рыбешек, а это обеспечивает дрессировщику более
чем достаточное количество материала для пищевого поощрения, так что
можно не резать рыбу на куски (занятие довольно противное). Теперь мы
стали делить дневной рацион каждого животного на три порции, чтобы они
привыкли есть по расписанию: каждый сеанс дрессировки мы начинали в
строго назначенный час, чтобы у животных возникало приятное ощущение
"скоро будут кормить", которое облегчало работу с ними.
Даже такая простая задача, как приучение к свистку, для дрессировщика
оказалась очень нелегкой. Надо было добиться, чтобы свисток означал
только "сейчас получишь корм". И вот стоишь
у бассейна, кидаешь рыбу и напряженно думаешь: "Не свисти через
одинаковые интервалы - например, едва они покончат с последней рыбкой.
Не то они начнут ожидать свистка через правильные интервалы и будут
испытывать разочарование, если он не раздастся, или же не обратят на
него внимания, если он раздастся не тогда, когда они его ждут. Не свисти
чаще, если они плывут
к тебе или смотрят на тебя, а варьируй - пусть они слышат свисток то в
одном месте бассейна,
то в другом, то когда плывут, то когда неподвижны, чтобы у них не
возникла привычка болтаться перед тобой или проделывать еще что-нибудь,
что потом тебя не устроит. Следи, чтобы рыба
не летела через одно и то же время после свистка и чтобы она не падала в
одно и то же место бассейна или прямо перед дельфином, а то как бы он не
начал ожидать этого и не перестал "верить"
свистку, если рыба не появится точно в тот момент и именно там, где он
привык ее получать".
Просто поразительно, как легко у нас самих вырабатываются привычки. Я
обнаружила, что только
с большим напряжением удерживаю в памяти все необходимые вариации. Кроме
того, поскольку
я работала с двумя животными, мне приходилось бросать одновременно по
меньшей мере две
рыбешки, и вначале это у меня получалось плохо. Однако на второй день я
сама получила поощрение. Свисток предшествовал падению рыбешки то на
полсекунды, а то и на четыре-пять секунд, и, услышав его, Хоку и Кико
явно настораживались и принимались искать корм. Вот эта
их реакция и была моим поощрением. "Ага! Они слышат свисток, они уже
поняли, что он означает. Между нами установился контакт". Первый барьер
был преодолен.
Тем временем Дотти, Крис и Гэри проделывали то же самое с остальными
дельфинами. Естественно, иногда мы невольно действовали синхронно, и
свистки раздавались над всеми тремя бассейнами одновременно. Избежать
этого мы не могли, а поэтому не стали и пытаться. Пусть животные сами
разберутся, что для них имеет значение только свисток, раздающийся с
борта их собственного бассейна. И действительно, дельфины, у которых
поразительно чуткий слух, вскоре уловили разницу. Правда, порой свисток
у одного бассейна вызывал оживление и в остальных двух, но, поскольку
рыба не появлялась, животные тотчас успокаивались.
Когда приучение к свистку закончилось и мы твердо знали, что каждый
дельфин понимает смысл этого сигнала, настала пора разработать программу
дрессировки - завершить то, что было начато,
а затем составить и отработать репертуар из различных элементов
поведения, так чтобы ряд интересных номеров сложился в целое
представление. Но какое представление? Времени
на длительные раздумья у меня не было.
Планирование представления дельфинов - это такая задача, решению которой
может помочь неосведомленность. Если не знаешь, что делали прежде, у
тебя нет соблазна копировать
и подражать. Если не знаешь, чего возможно добиться, тебя не
ограничивают мысли о том, чего добиться невозможно.
Кен Норрис часто поругивал обычные представления с дельфинами, состоящие
словно цирковая программа из отдельных ничем не связанных между собой
номеров. Мы решили, что представления
в парке "Жизнь моря" следует сделать тематическими, построить вокруг
какой-нибудь сюжетной линии, когда каждый трюк оправдывается логической
причиной.
Тэп создал в Парке две "арены" для представлений - Буxтy Китобойца и
Театр Океанической Науки, причем каждая уже подсказывала свою тему.
Бухта Китобойца представляла собой обширный водоем под открытым небом,
откуда открывался великолепный вид на океан и два прибрежных островка.
Здесь представление следовало сделать сугубо гавайским, с упором на роль
океана в жизни островного народа и на историческое значение китобойного
промысла для Гавайев. Собственно говоря, Театр Океанической Науки
представлял собой не здание, а крышу над круглым стеклянным бассейном,
на три четверти окруженным трибунами: так сказать, подводный театр с
круглой стеной. И опять-таки между задней бетонной стеной бассейна и
крышей открывался вид на темную океанскую синеву. Тут темой должны были
стать биология дельфинов и их изучение. Удастся ли создать два
совершенно разных представления всего с семью животными?
Как-то утром я проехала на велосипеде через строительный участок и села
на склоне над Бухтой Китобойца, там, где скоро должны были подняться
трибуны на тысячу человек. Передо мной простиралась бетонная чаша
неправильной формы длиной около 100 и шириной около 30 метров.
В левом ее конце располагался искусственный островок, а поперек правого
протянулись опоры, предназначавшиеся для установки модели китобойного
судна со всеми мачтами и такелажем, выполненной в масштабе 5:8. Судно
послужит площадкой, с которой дрессировщики будут вести представление.
На борт также предполагалось допускать и зрителей, чтобы они могли
наблюдать животных через иллюминаторы под палубой.
Конечно, Бухта Китобойца - самое место для вертунов. Во-первых, они -
подлинно гавайские дельфины. Кроме того, эффектное верчение будет
смотреться куда лучше на фоне неба, чем под крышей Театра Океанической
Науки. Я сидела среди воображаемых зрителей и смотрела на мою будущую
сцену. Уж очень она большая. Конечно, можно использовать островок слева
и корабль справа, но основное действие должно развертываться в середине,
на водной площадке почти тридцатиметровой ширины. В Театре Океанической
Науки мне потребуются кико и по крайней мере
одна афалина. Смогу ли я заполнить Бухту Китобойца четырьмя маленькими
вертунами?
Цвет... Поможет цвет. Хорошенькая гавайская девушка в ярком бикини, с
цветками в волосах. Кротких вертунов безусловно удастся приучить плавать
и играть с ней... Ничего подобного еще нигде
не показывали. Скажем, она нырнет с борта корабля и поплывет к островку
в сопровождении дельфинов. Таким образом будет использована вся сцена.
Дельфины пусть завертятся все вместе, приветствуя ее: их совместное
верчение тоже заполнит большое пространство. И они многое могут делать
согласованно словно кордебалет.
Вот так родились два из трех основных элементов представления в Бухте
Китобойца: девушка
и согласованно работающие вертуны. Третий элемент - номера с одной малой
касаткой или даже
с несколькими - придется отложить, пока Жорж не начнет ловить касаток.
Следовательно, нам, кроме верчения, требуется еще несколько отработанных
элементов поведения, в выполнении которых от животных можно было бы
добиться синхронности. Тут я вспомнила еще один свойственный вертунам
прыжок, который мы могли бы закрепить- кувырок через хвост. Потом
вертикальная поза, балансировка на хвосте, наполовину высунувшись из
воды. Получиться что-то вроде гавайской хулы. Может быть, нам удастся
приучить дельфинов носить во время этого танца "леи" - традиционные
цветочные гирлянды. И наконец, глядя на пустой котлован и воображая,
что он полон воды и вертунов, я вспомнила, как они, гоняясь в игре друг
за другом, часто вылетают
из воды в типичном для всего их семейства прыжке, который иногда даже
так и называют "дельфинированием". Одиночное животное в таком прыжке
выглядит хотя и красиво, но не особенно эффектно, но вот если эту
изящную дугу одновременно опишут пятеро...
Ну, а придумать сюжет, объединяющий эти номера, можно будет и потом. Во
всяком случае, я уже знала, чего нам следует добиваться от наших
животных. Представление в Театре Океанической Науки вырисовывалось более
четко. За бетонной задней стенкой стеклянного демонстрационного
бассейна находились два подсобных бассейна, а у нас были дельфины двух
видов - кико и афалина. Можно будет устроить научную демонстрацию в двух
отделениях - по одному на каждый вид, - используя те элементы поведения,
которые будут выглядеть особенно интересно в стеклянном бассейне.
Дельфин, как заметил однажды Кен Норрис, обитает на грани между водой и
воздухом. Дельфин должен часто подниматься на поверхность, чтобы дышать,
а потому живет там, где вода соприкасается с воздухом. Наш уникальный
стеклянный бассейн позволял максимально обыграть этот факт. Впервые
зрители смогут одновременно следить за тем, что происходит под водой и
над водой, наблюдать не только прыжок, но и предшествующий ему
стремительный подводный
рывок и завершение дуги тоже уже под водой. Огромные стеклянные
пластины, ценой по несколько тысяч долларов каждая, из которых были
собраны стенки бассейна, устанавливались в максимально узких
вертикальных опорах, причем мы обошлись без какого-либо крепления по
верхнему краю. Воздух, вода и стекло смыкались там самым
удовлетворительным для зрелищных целей образом. При хорошей прозрачности
- а ее мы, конечно, сумеем добиться - бассейн будет похож
на огромный голубой зал.
Благодаря изобретательности архитектора и правильному размещению сидений
поверхность воды
в бассейне была хорошо видна отовсюду, кроме двух самых нижних рядов.
Поперек задней стенки
и вокруг подсобных бассейнов позади нее тянулась бетонная галерея,
расчлененная кольцом мощных колонн, поддерживавших крышу. Эта галерея и
поверхность воды в бассейне образовывали сценическую площадку, где
находились дрессировщики и где можно было развернуть дополнительное
действие. Приподнятая в середине крыша имела форму раковины или шатра.
Тэп предусмотрел
выступающую над бассейном дрессировочную площадку, которую можно было
опускать к самой воде или поднимать под крышу. А нельзя ли добиться от
дельфинов, чтобы они прыгали под самый потолок? Что же, попробуем.
Силач Макуа был наиболее подходящим кандидатом в рекордсмены по прыжкам
в высоту, и ему предстояло стать первой звездой нашего Театра
Океанической Науки.
Тэп и Кен обязательно хотели продемонстрировать эхолокацию дельфинов:
Кен много занимался исследованиями сонара - сенсорной системы, которая
позволяет этим животным обнаруживать предметы в воде при помощи звука, а
не зрения. Для такой демонстрации тоже,больше всего подходила спокойная
бесстрашная афалина. Надо будет придумать, как закрывать Макуа глаза;
тогда зрители смогут сквозь стекло наблюдать, как он без помощи зрения
находит брошенные в бассейн
предметы, или панель колокола, или еще какой-нибудь объект. Несомненно,
отработкой таких номеров следовало заняться в первую очередь.
Макуа уже обучался звонить в колокол, тыкая носом в панель. Это можно
будет использовать для демонстрации эхолокации, а также методов
дрессировки или же для излюбленного циркового "арифметического" трюка,
когда животное якобы складывает или вычитает цифры, а ответ сообщает (в
данном случае) числом ударов. Будет интересно проделать этот трюк, а
потом повторить его и раскрыть секрет, наглядно объяснив зрителям, как
дрессировщик подает животному сигнал, когда надо начать и кончить "отсчет".
Макуа иногда прыгал довольно неуклюже и с оглушительным всплеском
плюхался в воду - возможно, что-нибудь удастся извлечь и из этого? Нужно
будет внимательно наблюдать за его естественным поведением, чтобы
наметить другие элементы, которые могли бы пригодиться для представления.
Ну, и еще одно: нам ведь необходим говорящий дельфин, верно? В природе
они издают два типа звуков: эхолокационное щелканье вроде
"рэт-тэ-тэт-тэт" и тонкий свист служащий для общения примерно так же,
как квохтанье у кур или лай, повизгивание и рычание у собак - набор
отдельных звуков, передающих эмоциональное состояние*. Эти звуки
издаются под водой, а в воздухе практически не слышны. Во всяком случае,
для человека.
Однако дельфин способен издавать и звуки, слышимые в воздухе. Надо
добиться, чтобы он держал голову над водой и выпускал воздух из дыхала с
шумом, который поддается варьированию -
от подобия басистого лая до воплей и визга. Что если удастся приучить
Макуа высовывать голову
и говорить "алоха"?
Ну, а как использовать Хоку и Кико? Они составляют изящный контраст
Макуа и будут работать
в паре. Прыгать через обруч, поднятый в воздух? А как продемонстрировать
их ловкость и быстроту под водой? Я представила себе систему обручей,
подвешенных вертикально и горизонтально
в прозрачном голубом зале - кико кружат между ними, проносятся сквозь
них, выписывают сложные петли. А что если добиться, чтобы они описывали
круги по бассейну со всей скоростью, на какую способны? В любом случае
это будет красиво и послужит наглядной иллюстрацией к рассказу
о биологии дельфинов и о их жизни в природных условиях.
Я посмотрела на линию, где поверхность воды сомкнется со стеклом, и
вдруг поняла, каким прекрасным зрелищем может быть пологий прыжок двух
дельфинов у самого стекла. Ну, а если продолжить такие прыжки по всему
периметру бассейна? Тогда Хоку и Кико будут описывать дугу
в воздухе поперек одной стеклянной панели, затем под водой поперек
следующей, еще одна дуга
в воздухе, еще одна под водой - и так вокруг всего бассейна,
прошнуровывая поверхность
непрерывной волнистой линией. Мне показалось, что это будет удивительно
красиво.
* Исследователи не единодушны в такой узкой трактовке значения
акустических сигналов дельфинов
Я поднялась по лестнице на галерею у задней стенки бассейна и принялась
считать. Если в каждом углу (бассейн имел форму шестиугольника)
установить металлический стержень перпендикулярно стенке бассейна на
высоте около метра над водой, то получим шесть прыжков через каждые пять
метров. Именно то, что требуется.
И в заключение - игра с мячом. Макуа, Хоку и Кико, конечно, научатся
толкать мяч. Можно будет устроить настоящий матч по водному поло -
встречу между Tursiops и Stenella. Ворота установить слева и справа,
игрок, забивший гол, получает в награду рыбку. Идея выглядела вполне
осуществимой (однако мы столкнулись с огромной трудностью, которую
обнаружили, только когда дрессировка почти завершилась: дельфины
отнеслись к игре слишком серьезно).
Мне сразу стало ясно, насколько важно, чтобы животные послушно выплывали
из подсобных бассейнов и также послушно возвращались в них.
Следовательно, в первую очередь необходимо научить животных Театра
Океанической Науки проплывать через дверцы точно по команде. Этот
элемент поведения надо будет отрабатывать дополнительно каждый день,
пока мы не убедимся,
что он прочно закреплен.
Итак, программа представления более или менее наметилась, и мы могли
взяться за дрессировку всерьез. До дня открытия оставалось примерно три
месяца. И девять десятых того, что мне теперь известно о дрессировке, я
узнала за эти три месяца.
*В.М.Белькович, доктор биологических наук*
*ПРЕДИСЛОВИЕ К АМЕРИКАНСКОМУ ИЗДАНИЮ*
Карен Прайор, урожденная Уайли, восемь лет профессионально занималась
дрессировкой дельфинов в парке "Жизнь моря" (Sea Life Park) на мысе
Макапуу гавайского острова .Оаху.
Она с детства принадлежала к тем, кто ощущает не изъяснимую первозданную
радость, просто наблюдая животных, и благодаря этому научилась
интуитивно понимать поведение в целом, как систему
Бесспорно, об определенных частях этой системы можно получить
представление путем лабораторных экспериментов. Можно, не касаясь
биологии животного в целом, исследовать только его способность к
научению. Например, с достаточным успехом исследовала некоторую часть,
или "подсистему", живых организмов бихевиористская школа в психологии.
Можно, наоборот, поведение животных рассматривать, как часть
функционального единого целого, включающего все виды животных, растений
и микроорганизмов, живущих и взаимодействующих в одном месте. Такие
системы называют экосистемами, а изучающую их науку - экологией.
Между экологическим и бихевиористским подходами к поведению животного
существуют всевозможные промежуточные градации. У каждого ученого есть
свобода, хочет ли он исследовать работу нервной системы мухи или
экологию целого континента. В принципе научные исследования
самых малых и самых больших систем живого вполне равноправны и равно
могут быть плодотворны. В этом смысле нет никакой разницы в ценности или
точности, скажем между биохимией и экологией.
Однако само собой разумеется, что, изучая подсистему какого-либо живого
организма, исследователь в то же время
должен ощущать ее как часть более широкой системы. Некоторых
исследователей поведения можно упрекнуть в том, что полностью
сосредоточиваясь на процессе научения через поощрение
и закрепление, они игнорируют организм как целое, хотя все остальное в
нем не менее достойно рассмотрения, самые нетерпимые из них готовы
объявить "ненаучными" любые попытки изучать поведение вне круга
вопросов, связанных с поощрением и закреплением. Естественно, эта
позиция ошибочна, так как она оставляет за пределами научного
рассмотрения все то, что делает голубя голубем, крысу крысой, а человека
человеком.
Этологи, с другой стороны, пытаются раскрыть поведение животных того или
иного вида как сложную систему взаимодействий организма с внешней средой
или - в еще более широком плане -
как экологию вида в целом. Однако, хотя этология по самой своей сути
изучает присущее данному виод поведение как единую систему, а поведение,
возникающее благодаря научению, бесспорно, составляет неотъемлемую часть
этой системы, этологи более склонны интересоваться филогенетически
запрограммированными формами поведения животных данного вида, чем
процессом обучения. Во всяком случае мне практически не известны
этологи, которые в своих этологических изысканиях применяли бы весь
арсенал методик, разработанных бихевиористской школой для исследования
процесса обучения.
Тем не менее одно исключение из этого правила существует и есть один
этолог, который сделал именно это, причем с удивительным успехом. Это
Карен Прайор. То умение извлекать радость просто из соприкосновения с
животными, которое, как я уже говорил, является необходимым условием
объективного наблюдения, делает ее прирожденным этологом. А острый
аналитический ум, унаследованный от отца, Филипа Уайли, позволяет ей
делать верные выводы из наблюдений.
По воле судьбы - и к большой удаче для науки - ей пришлось заняться
дрессировкой дельфинов. Она применила поразительно тонкие методы
скиннеровского научения, чтобы контролировать
и формировать поведение своих дельфинов, и те в результате начали
выполнять на редкость эффектные цирковые номера. Кеннет Норрис,
величайший из ныне живущих специалистов
по поведению китообразных, с уважением и восхищением называет ее
несравненным дрессировщиком.
Однако главное в ее книге - то, что свой талант она употребила не просто
на достижение чудес дрессировки. Нет, она использовала традиционные
дрессировочные приемы
для установления контакта со своими дельфинами. Она сознательно
использовала скиннеровские методики как средство общения с животными.
Становится ясно (одни воспринимают это с изумлением, другие - как нечто
само собой разумеющееся), что животным нравится учиться и что активная
роль в оперантном научении принадлежит не столько экспериментатору,
сколько объекту эксперимента. История о дельфине, который учит своего
учителя тому, как надо учить, не только забавна, но и чрезвычайно
полезна для тех, кто исследует формы общения. Рассказ Карен Прайор о
том, как она училась дрессировать дельфинов, вскрывает самую суть
процесса оперантного научения и показывает, как искомое поведение может
быть "сформировано" и приведено под стимульный контроль. Собственно
говоря, этой книгой можно пользоваться (и, я надеюсь, будут
пользоваться!) как руководством по обучению животных вообще и
скиннеровскому научению в частности.
Однако величайшая ценность этой книги заключается в следующем: она
показывает этолога, использующего все тонкости научения не как самоцель
и не для того, чтобы изучать только поощрение и закрепление, но как
орудие для обретения знаний о животном в целом. Карен Прайор нигде не
поддается модньм теориям, утверждающим, будто высокоразвитые животные
вроде дельфинов или собак не обладают субъективным опытом и эмоциями,
близкими к нашим собственным. Она нисколько не скрывает своего
убеждения, что они обладают всем этим, и в своей книге описывает
взаимодействие двух видов живых существ, которых при всей их непохожести
объединяет способность испытывать удовольствие и боль - способность,
составляющая суть нашего сознания и души, чем бы они ни были. Однако
Карен Прайор не преуменьшает различия между человеком и дельфином. Ее
наблюдения неопровержимо доказывают, что россказни о чуть ли не
сверхчеловеческом уме дельфинов, о наличии у них прямо-таки
синтаксической речи - короче говоря, об их интеллектуальном
превосходстве над человеком - представляют собой чистейшей воды выдумки
или, в лучшем случае, самообман пристрастных наблюдателей. Но, как часто
бывает
в подобных случаях, правда оказывается куда более увлекательной и
прекрасной, чем мифы, сплетенные вокруг этого животного. В безыскусном
повествовании Карен Прайор есть по-настоящему трогательные эпизоды. В
одном месте у меня на глаза чуть не навернулись слезы. Самка дельфина
явно мучилась (я сознательно употребляю здесь это слово) из-за того, что
не могла справиться
с предложенной ей задачей. Когда же она с помощью дрессировщика вдруг
разобралась в том, что
от нее требуется, она сделала то, что до сих пор не наблюдалось ни разу
- подплыла к своей дрессировщице и погладила ее грудным плавником. Такой
дружелюбный жест обычен между дельфинами, но не известно другого случая,
когда эта ласка адресовалась бы человеку.
Наибольшее впечатление производит глава "Творческие дельфины", которая,
бесспорно, наиболее важна и с научной точки зрения. В двух экспериментах
дельфины были выдрессированы ожидать поощрения, когда они изобретали
совершенно новый элемент поведения. Осмысление того факта, что
вознаграждаться будет не какое-то данное движение или система движений,
но движение - любое движение, - которое никогда прежде не поощрялось,
требует совершенно неожиданной для животного степени абстрактного мышления.
Нет никаких сомнений, что эта книга имеет огромное научное значение.
Однако я подчеркиваю это прежде, чем указать на остальные ее
достоинства, только потому, что у некоторых читателей сложилось
ошибочное убеждение, будто работы, ценные с научной точки зрения, всегда
скучно читать. О книге Карен Прайор этого никак не скажешь. Ее с начала
и до конца пронизывает тонкий юмор, а местами она вызывает не только
веселую улыбку, но и громкий смех. Как я уже говорил, она рассказывает о
взаимоотношениях дельфинов и людей, и именно эти последние сплошь и
рядом попадают в смешное положение. Очень забавно читать, как дельфины
нередко умудрялись приводить поведение своих дрессировщиков под
стимульный контроль, научившись демонстрировать требуемые движения
тогда, когда хотели извлечь из этого выгоду, и тем самым ловя людей в их
собственную ловушку. Но еще забавнее глава, посвященная заезжим ученым.
У этой книги есть и другие достоинства, которые отнюдь не уступают уже
перечисленным, хотя
я и называю их под конец: искренняя и горячая любовь ко всем живым
существам, глубокое ощущение их красоты и в сочетании с этим
непоколебимая и лишенная сентиментальности преданность научной истине.
*Лауреат Нобелевской премии, профессор Конрад Лоренц*
*1. Как это начиналось*
Вoceмь лет - с 1963 по 1971 год - свой хлеб насущный я зарабатывала в
основном дрессировкой дельфинов.
Не знаю, как должен выглядеть настоящий дрессировщик дельфинов, но уж
конечно не так, как я. Почти все люди - и особенно дрессировщики
дельфинов, принадле жащие к сильному полу, - убеждены, что это мужская
работа. Мои соседи в самолетах выпрямляются на сиденье
и переспрашивают: "Что-что? Чем вы занимаетесь?!" А участиики
телевикторины "Угадай профессию" разобрались со мной, только использовав
все десять вопросов - да и то лишь после очень прозрачного намека.
Мне и в голову не приходило, что я стану дрессировщи ком дельфинов. В
1960 году мы с моим мужем Тэпом Прайором, специалистом по морской
биологии, тогда еще аспирантом, жили на Гавайях, куда попали по воле
командования морской пехоты. У нас было трое маленьких детей, и я писала
книгу
о грудном вскармливании ("Как кормить своего маленького". - Харпер энд
Роу, 1963) Мы разводили фазанов, чтобы Тэп мог окончить аспирантуру при
Гавайском университете.
Тэп изучал акул. Нигде на Гавайях не было бассейна, достаточно
просторного для содержания крупных акул Поэтому Тэпу, чтобы вести
исследования, пришлось целое лето прожить в южной части Тихого океана,
на атолле Эниветок, где такие бассейны имелись. Разлука была очень
тяжела для нас обоих.
Нам уже случалось видеть коммерческие демонстрацией ные бассейны,
получившие название океанариумов, - и самый первый, "Морскую студию" во
Флориде, и второй, "Маринленд
построенный в Калифорнии. А нельзя ли зоологу вести работу с крупными
морскими животными
в одном из этих океанариумов? Когда Тэп был демобилизован из морской
пехоты и нам оплатили проезд домой, мы побывали в "Морской студии", в
"Маринленде", в "Морском аквариуме" в Майами", и приуныли. Представления
перед публикой и частные научные исследования не слишком-то сочетались
между собой. Опыты иногда плохо сказывались на номерах, а ученые, работающие
в таких океанариумах, сердито рассказывали о том, как бесценных
подопытных животных забирали для выступлений именно тогда, когда
эксперимент наконец налаживался.
И Тэп решил построить океанариум на Гавайях. Вернее, два океанариума,
стенка к стенке: один - демонстрационный для зрителей (Гавайям очень
пригодилась бы такая приманка для туристов), другой - для научной работы.
Денег у нас не было. Мы жили на пособие, положенное демобилизованным, и
на доход от фазаньей фермы. Чтобы построить модель океанариума, мы взяли
в Гавайском банке заем в пятьсот долларов. Утренняя газета поместила на
первой странице фотографию модели, любезно разрекламировав замысел Тэпа,
и осуществление проекта началось.
Три года спустя, когда в прошлом остались тысячи фазанов, сотни писем и
десятки поездок Тэпа
на материк, идея начала обретать реальность. На пустынном берегу, где
еще совсем недавно росли только колючие кусты, мечта Тэпа воплощалась в
жизнь. Там воздвигался Гавайский океанариум - наш океанариум,
спланированный биологами, а не дельцами. Научно-исследовательский
океанариум, снабжаемый водой вместе с демонстрационным и снабжающий
дрессировщиков творческими, оригинальными, подлинно научными идеями,
оставался пока на чертежных досках. Тэп нашел вкладчиков,
финансировавших демонстрационный океанариум, а кроме того, он нашел
ученых для научно-исследовательского института.
Виднейшим среди них был доктор Кеннет С.Норрис, бывший куратор
"Маринленда", профессор Калифорнийского университета. Кен знал все, что
было известно (в то время) о дельфинах, а нам настоятельно требовался
такой специалист, потому что представления в океанариумах без дельфинов
немыслимы. Кен, кроме того, был знатоком рыб и пресмыкающихся, биологом
с мировым именем, а главное - удивительно творческим человеком с
поразительно живым воображением.
Ему понравилась идея Тэпа, и он с самого начала помогал в разработке планов.
Первое сооружение в парке "Жизнь моря было новшеством: дрессировочный
отдел, закрытый для посторонних и предназначенный исключительно для
содержания и дрессировки диких дельфинов.
Тэп договорился, что дельфинов нам будет поставлять Жорж Жильбер,
наполовину француз, наполовину гаваец, опытный рыбак и прекрасный
натуралист, который и прежде занимался их ловлей. И мы уже получили
восемь животных, принадлежащих к трем разньм видам.
Кен Норрис нашел нам консультанта по дрессировке дельфинов, психолога
Рона Тернера: он раньше работал с Кеном в программе изучения дельфинов и
был специалистом по малоизвестному тогда скиннеровскому оперантному
научению - направлению теории обучения, очень облегчившему дрессировку
животных.
Рон написал для нас краткие инструкции, как дрессировать дельфинов.
Предположительно любой неглупый человек мог с их помощью добиться
желаемых результатов. Тэп подыскал трех таких людей, и они принялись
готовить дельфинов для выступления перед публикой.
До назначенного дня открытия парка "Жизнь моря" оставалось три месяца, и
тут вспыхнула паника. Бульдозеры рыли котлованы для огромных водоемов,
росли стены зданий, началась предварительная продажа билетов - и ни
одного дрессированного дельфина! Выяснилось, что дрессируемые дельфины
тем временем выдрессировали своих дрессировщиков давать им рыбу даром.
Тэп позвонил в Калифорнию Кену Норрису. Довольно с него науки, теорий и
специалистов-консультантов - ему срочно нужен хороший дрессировщик
дельфинов, причем такой, который
не запросит слишком дорого. Где его найти?
- Ну, а ваша жена? Чего уж лучше?
Я? Я с интересом следила за осуществлением проекта. Я перепечатывала
деловые письма, угощала обедами заезжих вкладчиков и, до того как был
достроен дрессировочный отдел, принимала живое участие в водворении
первых четырех дельфинов в пластмассовый плавательный бассейн у нас на
заднем дворе. Но что я знала о дельфинах?
Правда, о дрессировке я кое-что знала. У меня был изумительный пес,
веймаранская легавая
по кличке Гас, которого я водила в собачью школу, а потом на собачьи
выставки и получала призы. Затем отец Тэпа подарил внучатам уэльского
пони, а у пони родился жеребеночек Эхо, и жеребеночек вырос, и его надо
было приручить и приучить работать.Я заказала по почте необходимую
сбрую, привязала молодого конька к забору, проштудировала статью "сбруя"
в Британской энциклопедии, принялась так и эдак накидывать на жеребчика
сбрую, пока не добилась соответствия с иллюстрацией, и мало-помалу
научила младшего пони возить тележку.
Вряд ли это можно было считать солидной подготовкой к дрессировке
дельфинов. Однако мы всегда слушались советов Кена Норриса, а он сказал,
что у меня все должно получиться, если я как следует изучу инструкции Рона.
После этого звонка я засела за инструкции. Рон Тернер писал тяжеловесно,
не жалея научной терминологии, и мне почти сразу стало ясно, почему
дрессировщики, которых нанял Тэп, предпочли не углубляться в подобное
пособие. Однако суть его была страшно увлекательной: правила, научные
законы, лежащие в основе дрессировки. И тут я вдруг поняла, почему у
меня с Гасом не ладились упражнения с поноской, И почему Эхо дергал
головой влево, когда поворачивал направо. Я начала понимать механизмы
дрессировки и твердо уверовала, что с помощью этой изящной упорядоченной
системы, носящей название "оперантного научения", можно приучить любое
животное совершать любые действия, на которые оно физически способно.
Впервые в жизни я провела бессонную ночь, раздумывая над тем, что значит
стать служащей
у собственного мужа, И как повлияет на моих малышей, если их мать будет
работать. И к каким последстзиям приведет открытие парка "Жизнь моря"
без приличного представления с дельфинами. И до чего интересно будет
применить инструкции Рона на практике и посмотреть, как теория
воплощается в жизнь.
Я согласилась. На условии, что буду работать только четыре часа в день
(ха-ха!) и сразу же уйду, едва представление наладится и меня смогут
заменить другие (ха-ха-ха!). Я и не подозревала,
что берусь за одно из самых важных дел в моей жизни.
Когда Тэп только начал разрабатывать проект парка "Жизнь моря", видный
профессор Гавайского университета, специалист по морской биологии,
указал, что идея океанариума с дрессированными дельфинами на Гавайях
совершенно беспочвенна, поскольку вокруг наших островов почти нет
дельфинов. "Гавайские воды теперь крайне бедны китообразными", - заявил
он. (Китообразные - это все киты и все дельфины.)
В биологии утверждение, что такое-то животное там-то не водится, не так
уж редко означает, что его
в этих местах просто до сих пор никто не искал. В гавайских водах
встречаются тысячи дельфинов разных видов, да и киты тоже. Со временем
мы обнаружили там по меньшей мере тринадцать видов китообразных.
Представители девяти из них многие годы постоянно содержались в наших
бассейнах. Уже первые животные, которых я дрессировала, принадлежали к
трем разным видам, и я работала словно бы с тремя совершенно разными
породами собак.
В морях и реках Земли водится свыше тридцати видов дельфинов*. Первые
четыре животных, пойманные Жоржем и некоторое время жившие у меня на
заднем дворе, были "вертуны" - вертящиеся продельфины. Они принадлежали
к роду продельфинов (Stenella) и оказались природными гавайцами, местным
подвидом Stenella longirostris Hawaiiensis (гавайский длиннорылый
дельфин). Вертящиеся продельфины - прелестные небольшие животные, вдвое
меньше Флиппера**, героя серии телевизионных фильмов, и весят около 45
килограммов. У них изящные узкие тела, длинные тонкие клювы*** и большие
кроткие карие глаза. Спина у них глянцевито-серая,
а брюхо нежно-розовое. Название "вертящиеся" они получили из-за манеры
выпрыгивать из воды, вертясь вокруг своей оси как волчки. В первый день,
когда я вышла на работу, у нас было четыре вертуна: Меле (что значит
по-гавайски "песня"), Моки (уменьшительное мужское имя), Акамаи
("умница") и Хаоле (гавайское прозвище европейцев - окраска у Хаоле была
необычно бледная), До сих пор дельфины этого вида никогда в неволе не
содержались.
Затем Жорж поймал несколько афалин. Во всех океанариумах на материке
обычно демонстрируются атлантические афалины (Tursiops truncatus). Наши
были тихоокеанскими афалинами (Tursiops gilli).
* Систематика зубатых китов (Odonfoceti) на видовом уровне разработана
недостаточно хорошо из-за того, что ряд видов описан всего по нескольким
случайным находкам. Тем не менее к настоящему времени известно более 60
видов дельфиновых. - Здесь и далее примечания редактора.
** Этот дельфин относился к виду афалина.
*** У всех дельфинов челюсти вытянуты вперед, но у одних видов это
хорошо заметное образование - рострум, клюв (как у афалин, например,
продельфинов), а у других - незаметное, так как прикрыто сверху лобным
выступом (как у гринд, белух, морских свиней).
Они гораздо крупнее маленьких вертунов и крупнее своих атлантических
родичей, однако уступают
им в ловкости и гибкости.
Когда я приступила к дрессировке, у нас были две афалины - самцы Кане и
Макуа. Это были крупные животные, длиной около трех метров, весом не
меньше 180 килограммов, сплошь серые,
с короткими толстыми клювами, хитрыми глазками, множеством крепких
конических зубов и с очень твердыми взглядами на жизнь.
Дрессировочный отдел состоял из деревянного домика, двора с плотно
утрамбованным песком и трех бассейнов, которые были соединены между
собой так, чтобы животных можно было перегонять
из бассейна в бассейн, открывая деревянные дверцы. Вертуны находились в
одном бассейне, афалины - в другом, а третий в мой первый рабочий день
занимали еще два животных из рода Stenella, но они явно не принадлежали
к виду вертящихся продельфинов. Они были несколько крупнее вертунов, с
крючковатыми спинными плавниками и более короткими толстыми клювами.
Окрашены они были в горошек. По серо-графитной спине и бледно-серому
брюху от носа до хвоста они были щедро усыпаны крапинами - светлыми на
темно-сером фоне и темными на светло-сером. Научное наименование они
имеют только латинское - Stenella attenuata, а потому вслед за Жоржем мы
стали называть их просто "кико", что по-гавайски значит "пятнышки".
У нас в штате было три дрессировщика: Крис Варес, Гэри Андерсон и Дотти
Сэмсон. Крис и Гэри, дюжие белокурые великаны лет двадцати с небольшим,
закадычные друзья, увлекались своей работой и очень хотели, чтобы парк
"Жизнь моря" оправдал все надежды. Дотти, стройная рыжая учительница, на
несколько лет старше их, была веселой, спокойной и очень любила
животных. Все трое не только дрессировали дельфинов, но и чистили
бассейны, ежедневно выламывали рыбу
из морозильников, лечили заболевших животных, убирали помещение и
дирижировали толпами любопытных посетителей. Крис жил в домике, где были
душ и крохотная кухня, и приглядывал
за животными по ночам.
Не знаю, как дрессировщики отнеслись к тому, что им навязали в
руководители жену начальства,
но держались они со мной очень мило, и мы сразу сработались. Не
исключено, что они даже испытали некоторое облегчение: с дельфинами у
них не заладилось, и, возможно, они были рады подсказкам.
Ну, а если и я встану в тупик, так во всяком случае голову снимут с
меня, а не с них.
Я сразу же ввела несколько основных правил, перечисленных Роном.
Работать животным предстояло за пищевое поощрение, а наевшись, они могли
отказаться от дальнейших усилий, и потому необходимо было выяснить,
сколько каждый дельфин с аппетитом съедает за день, и затем тщательно
отвешивать этот дневной рацион, строго им ограничиваясь. (Чтобы вырвать
у конторы 40 долларов на весы, мне пришлось выдержать мой первый
финансовый бой.) Далее, необходимо регулярно вести подробные записи,
чтобы следить за здоровьем животных, за количеством съеденного корма и
ходом обучения. Я запретила прерывать дрессировку и допускать посетителей
к бассейнам - мы построили небольшую трибуну, и посетители могли
наблюдать за нашей работой
с достаточно далекого расстояния.
Инструкции рекомендовали проводить дрессировку каждого животного без
перерывов по нескольку часов, так что оно мало-помалу наедалось досыта.
Мне это показалось странным. Я вспомнила, что Гас и Эхо за два-три
коротких сеанса усваивали больше, чем за один длинный, а к тому же
короткие сеансы менее утомительны и для дрессировщика. Мы решили
проводить в день три сеанса дрессировки, разделив их возможно более
длинными интервалами.
Требование дрессировать каждое животное по отдельности также казалось
неудобным и ненужным. Мы решили заниматься со всеми вертунами сразу, а
также с парой кико, и только афалин дрессировать индивидуально. Дотги и
Крис получили вертунов, Крис и Гэри - двух афалин, а я взяла на себя
кико, которые были нервными, упрямыми, "не поддающимися дрессировке"
животными
и пока вообще ничему не научились.
Остальные дельфины кое-что уже освоили. Вертуны поняли, что получают
рыбу каждый раз, когда вертятся в воздухе. Сперва они проделывали это
просто так, играя между собой (главньм образом
по ночам), но теперь начали выпрыгивать из воды и вертеться, едва
дрессировщик подходил
к бассейну с ведром рыбы. Афалины по собственной охоте играли с мячом и
до половины высовывались из воды, чтобы взять рыбу из руки. Макуа, кроме
того, учился звонить в колокол, нажимая носом на панель под водой.
Макуа покорял посетителей, поворачиваясь на спину и подставляя свое
широкое серое брюхо, чтобы его почесали. Кроме того, и ему и Кане как
будто нравилось, когда после сеанса мы прыгали к ним
в бассейн освежиться. Они подплывали к нам, позволяли обнять себя за
внушительные талии или ухватиться за спинной плавник и катали нас по
бассейну.
Кожа у дельфинов на ощупь упругая и гладкая, как надутая автомобильная
камера. Макуа и Кане были словно две большие резиновые игрушки, только
живые, теплые, самостоятельные, с сердцами, ровно и сильно бьющимися
внутри, - две живые игрушки, которые смотрели на нас спокойными веселыми
глазами.
Кане, к несчастью, покалечился и потому не мог выступать перед публикой.
Вскоре после поимки
он не то прыгнул, не то нечаянно упал из наполненного бассейна в пустой
- случай крайне редкий, так как дельфины прекрасно соображают, куда не
надо прыгать. Возможно, при ударе о бетонный пол он повредил мышцы бока,
но, как бы то ни было, его хвост навсегда изогнулся влево. Боли это как
будто ему не причиняло, но выглядел хвост некрасиво и двигался Кане
довольно неуклюже. Выпустить искалеченное животное в океан мы, конечно,
не могли, и потому он считался инвалидом, на первых порах составлял
компанию Макуа, а в дальнейшем должен был стать тренировочным животным
для новых дрессировщиков.
Как ни дружелюбно вели себя афалины, Крис и Гэри предупредили меня, что
они способны проявить норов. Особенно Макуа, который, рассердившись во
время дрессировки, нередко тыкал дрессировщика в ладонь или локоть
твердым клювом, разевал пасть, показывая четыре ряда острых почти
сантиметровой длины зубов, и угрожающе мотал головой. Кроме того, он
раза два вполне сознательно выбил ведро с рыбой из рук дрессировщика в воду.
Вертуны, в противоположность афалинам, никогда не угрожали и не
нападали. Если они были чем-то недовольны, то просто уплывали. Дотти
сумела завоевать их доверие. Она часто плавала с ними, играла, гладила
их, и все они, кроме Моки, полностью "привыкли к рукам". Они подплывали,
чтобы
их погладили, и даже без всякого страха позволяли хватать себя и
поднимать над водой.
Два кико, Хоку ("звезда") и Кико ("пятнышко"), так и не стали
по-настоящему ручными. Со временем они научились терпеть прикосновения,
но сами никогда не просили погладить их и явно предпочитали, чтобы их
оставляли в покое.
Но приручение - это одно, а дрессировка - совсем другое. Нам необходимо
было как можно скорее применить новую систему научения, изложенную в
инструкциях Рона.
Выработка классических условных рефлексов - процесс бессознательный.
Животное, возможно даже не замечая этого, реагирует на раздражитель (или
стимул) из-за последствий, наступление которых возвещает раздражитель.
Так, при звуке звонка у собаки выделяется слюна, потому что вслед за
звонком она получает пищу. Оперантное научение строится на совершенно
ином принципе. Животное выучивается тому, что желанный раздражитель,
например корм, следует за каким-то его действием. Инициатива принадлежит
ему.
Животным это, по-видимому, нравится. По-моему, они получают удовольствие
от того, что
в результате своих действий обеспечивают себе что-то приятное. Многие
номера из нашего репертуара опирались на такие элементы поведения,
которые животное демонстрировало самостоятельно, а мы поощряли (или
"закрепляли") их кормом, пока оно не начинало нарочно повторять их для
того, чтобы мы дали ему еще рыбы, и, мне кажется, по крайней мере
какие-то свои действия дельфины демонстрировали именно в надежде на
новое поощрение.
Первым решающим этапом, согласно инструкциям Рона, было закрепление
сигнала "сейчас получишь корм". Очень важно дать понять животному, что
именно вам нравится в его действиях. Если дельфин выпрыгнет из воды, а
вы бросите ему рыбу и будете повторять это при каждом прыжке,
он очень скоро научится прыгать намерено. Однако рыба, естественно,
попадает в рот дельфина только после завершения прыжка, и для него
остается неясным, что, собственно, вам понравилось
в его прыжке - высота, фонтан брызг при входе в воду, место, где он
выпрыгнул, или что-то другое. Если он решит, что в счет идет все,
нежелательные движения закрепятся, и вам уже никогда
не удастся добиться от него четкого исполнения того, чего вы хотели. Или
же животное кое-как разберется методом проб и ошибок, но нужный вам
элемент поведения так и не будет закреплен
в достаточной степени,
Цирковые дрессировщики выходят из положения, поправляя животное
физическим воздействием
с помощью поводка, уздечки или хлыста до тех пор, пока не отработают
номер, но нам, разумеется,
этот метод не подходил.
Инструкции указывали, что нам следует закрепить определенный сигнал,
который означал бы "сейчас получишь корм". Тогда мы сможем с помощью
этого сигнала закреплять нужные движения как раз
в тот момент, когда животное делает то, что требуется. Рон рекомендовал
полицейский свисток, пронзительный звук которого дельфины слышат и над
водой и под водой. К тому же его трудно
с чем-нибудь спутать, а дрессировщик при этом способен реагировать почти
мгновенно: ведь свистнуть можно гораздо быстрее, чем, например, нажать
пальцем на кнопку звонка.
Стоит животным усвоить смысл свистка, и его уже можно использовать для
выделения любых действий в тот самый миг, когда они производятся. Так,
можно каждый раз поощрять за прыжок
в высшей его точке, тем самым увеличивая вероятность того, что животное
будет стремиться прыгать все выше. Можно закрепить самый незначительный
элемент поведения, свистя, например, каждый раз, когда животное
поворачивает влево, - в результате оно уже через несколько минут начнет
описывать небольшой круг против часовой стрелки.
Этот процесс называется "формированием". Закрепляя те или иные элементы
поведения по точно разработанному плану, можно "сформировать" очень
сложные системы поведения и даже добиться действий, которые животное
само никогда совершать не стало бы, например забрасывать мяч
в корзину или стоять в воде головой вниз, помахивая хвостом в воздухе.
Естественные элементы поведения животных и те, которые мы могли
сформировать, открывали перед нами очень широкий выбор возможных номеров.
В первую очередь дрессировщик должен убедиться, что все животные
правильно реагируют
на свисток. Рон подробно объяснил, как этого добиться. День-два нам
следовало скармливать животным их рацион, не пытаясь поощрять их за
что-либо, а только каждый раз сопровождать свистком появление рыбы.
Затем, отсчитывая секунды, мы должны были свистеть чуть-чуть раньше, чем
давать рыбу, и очень постепенно увеличивать интервал, пока животное не
привыкнет твердо ассоциировать свист с получением пищи, даже если пищу в
тот момент оно и не получает.
Я начала работу с моей парой кико - самцом Хоку и самкой Кико. У Хоку,
кроме крапин, на боках были еще две диагональные серые полоски -
красивые и, по-видимому, обычные отметины.
Хоку и Кико были не просто двумя дельфинами одного вида, живущими в
одном бассейне. Они были парой, любящей парой, и разлучить их могла в
буквальном смысле только смерть. Они плавали вместе, ели вместе,
работали вместе.
Плавая, они почти всегда "держались за руки", то есть их грудные
плавники соприкасались. Плавники касались друг друга все время,
поднимались ли дельфины дышать, переворачивались ли, плыли быстро или
медленно. Хоку был настоящим рыцарем: он всегда старался заслонить Кико
от возможной опасности, а если рыба падала между ними, неизменно уступал
ее. Кико.
Кормили мы наших дельфинов корюшкой, которую привозят замороженной с
Тихоокеанского побережья США. В отличие от гавайских рыб корюшка всегда
имелась на складах - дешевая, питательная, мелкая. В день кико способен
съесть около четырех с половиной килограммов
корюшки - примерно сотню рыбешек, а это обеспечивает дрессировщику более
чем достаточное количество материала для пищевого поощрения, так что
можно не резать рыбу на куски (занятие довольно противное). Теперь мы
стали делить дневной рацион каждого животного на три порции, чтобы они
привыкли есть по расписанию: каждый сеанс дрессировки мы начинали в
строго назначенный час, чтобы у животных возникало приятное ощущение
"скоро будут кормить", которое облегчало работу с ними.
Даже такая простая задача, как приучение к свистку, для дрессировщика
оказалась очень нелегкой. Надо было добиться, чтобы свисток означал
только "сейчас получишь корм". И вот стоишь
у бассейна, кидаешь рыбу и напряженно думаешь: "Не свисти через
одинаковые интервалы - например, едва они покончат с последней рыбкой.
Не то они начнут ожидать свистка через правильные интервалы и будут
испытывать разочарование, если он не раздастся, или же не обратят на
него внимания, если он раздастся не тогда, когда они его ждут. Не свисти
чаще, если они плывут
к тебе или смотрят на тебя, а варьируй - пусть они слышат свисток то в
одном месте бассейна,
то в другом, то когда плывут, то когда неподвижны, чтобы у них не
возникла привычка болтаться перед тобой или проделывать еще что-нибудь,
что потом тебя не устроит. Следи, чтобы рыба
не летела через одно и то же время после свистка и чтобы она не падала в
одно и то же место бассейна или прямо перед дельфином, а то как бы он не
начал ожидать этого и не перестал "верить"
свистку, если рыба не появится точно в тот момент и именно там, где он
привык ее получать".
Просто поразительно, как легко у нас самих вырабатываются привычки. Я
обнаружила, что только
с большим напряжением удерживаю в памяти все необходимые вариации. Кроме
того, поскольку
я работала с двумя животными, мне приходилось бросать одновременно по
меньшей мере две
рыбешки, и вначале это у меня получалось плохо. Однако на второй день я
сама получила поощрение. Свисток предшествовал падению рыбешки то на
полсекунды, а то и на четыре-пять секунд, и, услышав его, Хоку и Кико
явно настораживались и принимались искать корм. Вот эта
их реакция и была моим поощрением. "Ага! Они слышат свисток, они уже
поняли, что он означает. Между нами установился контакт". Первый барьер
был преодолен.
Тем временем Дотти, Крис и Гэри проделывали то же самое с остальными
дельфинами. Естественно, иногда мы невольно действовали синхронно, и
свистки раздавались над всеми тремя бассейнами одновременно. Избежать
этого мы не могли, а поэтому не стали и пытаться. Пусть животные сами
разберутся, что для них имеет значение только свисток, раздающийся с
борта их собственного бассейна. И действительно, дельфины, у которых
поразительно чуткий слух, вскоре уловили разницу. Правда, порой свисток
у одного бассейна вызывал оживление и в остальных двух, но, поскольку
рыба не появлялась, животные тотчас успокаивались.
Когда приучение к свистку закончилось и мы твердо знали, что каждый
дельфин понимает смысл этого сигнала, настала пора разработать программу
дрессировки - завершить то, что было начато,
а затем составить и отработать репертуар из различных элементов
поведения, так чтобы ряд интересных номеров сложился в целое
представление. Но какое представление? Времени
на длительные раздумья у меня не было.
Планирование представления дельфинов - это такая задача, решению которой
может помочь неосведомленность. Если не знаешь, что делали прежде, у
тебя нет соблазна копировать
и подражать. Если не знаешь, чего возможно добиться, тебя не
ограничивают мысли о том, чего добиться невозможно.
Кен Норрис часто поругивал обычные представления с дельфинами, состоящие
словно цирковая программа из отдельных ничем не связанных между собой
номеров. Мы решили, что представления
в парке "Жизнь моря" следует сделать тематическими, построить вокруг
какой-нибудь сюжетной линии, когда каждый трюк оправдывается логической
причиной.
Тэп создал в Парке две "арены" для представлений - Буxтy Китобойца и
Театр Океанической Науки, причем каждая уже подсказывала свою тему.
Бухта Китобойца представляла собой обширный водоем под открытым небом,
откуда открывался великолепный вид на океан и два прибрежных островка.
Здесь представление следовало сделать сугубо гавайским, с упором на роль
океана в жизни островного народа и на историческое значение китобойного
промысла для Гавайев. Собственно говоря, Театр Океанической Науки
представлял собой не здание, а крышу над круглым стеклянным бассейном,
на три четверти окруженным трибунами: так сказать, подводный театр с
круглой стеной. И опять-таки между задней бетонной стеной бассейна и
крышей открывался вид на темную океанскую синеву. Тут темой должны были
стать биология дельфинов и их изучение. Удастся ли создать два
совершенно разных представления всего с семью животными?
Как-то утром я проехала на велосипеде через строительный участок и села
на склоне над Бухтой Китобойца, там, где скоро должны были подняться
трибуны на тысячу человек. Передо мной простиралась бетонная чаша
неправильной формы длиной около 100 и шириной около 30 метров.
В левом ее конце располагался искусственный островок, а поперек правого
протянулись опоры, предназначавшиеся для установки модели китобойного
судна со всеми мачтами и такелажем, выполненной в масштабе 5:8. Судно
послужит площадкой, с которой дрессировщики будут вести представление.
На борт также предполагалось допускать и зрителей, чтобы они могли
наблюдать животных через иллюминаторы под палубой.
Конечно, Бухта Китобойца - самое место для вертунов. Во-первых, они -
подлинно гавайские дельфины. Кроме того, эффектное верчение будет
смотреться куда лучше на фоне неба, чем под крышей Театра Океанической
Науки. Я сидела среди воображаемых зрителей и смотрела на мою будущую
сцену. Уж очень она большая. Конечно, можно использовать островок слева
и корабль справа, но основное действие должно развертываться в середине,
на водной площадке почти тридцатиметровой ширины. В Театре Океанической
Науки мне потребуются кико и по крайней мере
одна афалина. Смогу ли я заполнить Бухту Китобойца четырьмя маленькими
вертунами?
Цвет... Поможет цвет. Хорошенькая гавайская девушка в ярком бикини, с
цветками в волосах. Кротких вертунов безусловно удастся приучить плавать
и играть с ней... Ничего подобного еще нигде
не показывали. Скажем, она нырнет с борта корабля и поплывет к островку
в сопровождении дельфинов. Таким образом будет использована вся сцена.
Дельфины пусть завертятся все вместе, приветствуя ее: их совместное
верчение тоже заполнит большое пространство. И они многое могут делать
согласованно словно кордебалет.
Вот так родились два из трех основных элементов представления в Бухте
Китобойца: девушка
и согласованно работающие вертуны. Третий элемент - номера с одной малой
касаткой или даже
с несколькими - придется отложить, пока Жорж не начнет ловить касаток.
Следовательно, нам, кроме верчения, требуется еще несколько отработанных
элементов поведения, в выполнении которых от животных можно было бы
добиться синхронности. Тут я вспомнила еще один свойственный вертунам
прыжок, который мы могли бы закрепить- кувырок через хвост. Потом
вертикальная поза, балансировка на хвосте, наполовину высунувшись из
воды. Получиться что-то вроде гавайской хулы. Может быть, нам удастся
приучить дельфинов носить во время этого танца "леи" - традиционные
цветочные гирлянды. И наконец, глядя на пустой котлован и воображая,
что он полон воды и вертунов, я вспомнила, как они, гоняясь в игре друг
за другом, часто вылетают
из воды в типичном для всего их семейства прыжке, который иногда даже
так и называют "дельфинированием". Одиночное животное в таком прыжке
выглядит хотя и красиво, но не особенно эффектно, но вот если эту
изящную дугу одновременно опишут пятеро...
Ну, а придумать сюжет, объединяющий эти номера, можно будет и потом. Во
всяком случае, я уже знала, чего нам следует добиваться от наших
животных. Представление в Театре Океанической Науки вырисовывалось более
четко. За бетонной задней стенкой стеклянного демонстрационного
бассейна находились два подсобных бассейна, а у нас были дельфины двух
видов - кико и афалина. Можно будет устроить научную демонстрацию в двух
отделениях - по одному на каждый вид, - используя те элементы поведения,
которые будут выглядеть особенно интересно в стеклянном бассейне.
Дельфин, как заметил однажды Кен Норрис, обитает на грани между водой и
воздухом. Дельфин должен часто подниматься на поверхность, чтобы дышать,
а потому живет там, где вода соприкасается с воздухом. Наш уникальный
стеклянный бассейн позволял максимально обыграть этот факт. Впервые
зрители смогут одновременно следить за тем, что происходит под водой и
над водой, наблюдать не только прыжок, но и предшествующий ему
стремительный подводный
рывок и завершение дуги тоже уже под водой. Огромные стеклянные
пластины, ценой по несколько тысяч долларов каждая, из которых были
собраны стенки бассейна, устанавливались в максимально узких
вертикальных опорах, причем мы обошлись без какого-либо крепления по
верхнему краю. Воздух, вода и стекло смыкались там самым
удовлетворительным для зрелищных целей образом. При хорошей прозрачности
- а ее мы, конечно, сумеем добиться - бассейн будет похож
на огромный голубой зал.
Благодаря изобретательности архитектора и правильному размещению сидений
поверхность воды
в бассейне была хорошо видна отовсюду, кроме двух самых нижних рядов.
Поперек задней стенки
и вокруг подсобных бассейнов позади нее тянулась бетонная галерея,
расчлененная кольцом мощных колонн, поддерживавших крышу. Эта галерея и
поверхность воды в бассейне образовывали сценическую площадку, где
находились дрессировщики и где можно было развернуть дополнительное
действие. Приподнятая в середине крыша имела форму раковины или шатра.
Тэп предусмотрел
выступающую над бассейном дрессировочную площадку, которую можно было
опускать к самой воде или поднимать под крышу. А нельзя ли добиться от
дельфинов, чтобы они прыгали под самый потолок? Что же, попробуем.
Силач Макуа был наиболее подходящим кандидатом в рекордсмены по прыжкам
в высоту, и ему предстояло стать первой звездой нашего Театра
Океанической Науки.
Тэп и Кен обязательно хотели продемонстрировать эхолокацию дельфинов:
Кен много занимался исследованиями сонара - сенсорной системы, которая
позволяет этим животным обнаруживать предметы в воде при помощи звука, а
не зрения. Для такой демонстрации тоже,больше всего подходила спокойная
бесстрашная афалина. Надо будет придумать, как закрывать Макуа глаза;
тогда зрители смогут сквозь стекло наблюдать, как он без помощи зрения
находит брошенные в бассейн
предметы, или панель колокола, или еще какой-нибудь объект. Несомненно,
отработкой таких номеров следовало заняться в первую очередь.
Макуа уже обучался звонить в колокол, тыкая носом в панель. Это можно
будет использовать для демонстрации эхолокации, а также методов
дрессировки или же для излюбленного циркового "арифметического" трюка,
когда животное якобы складывает или вычитает цифры, а ответ сообщает (в
данном случае) числом ударов. Будет интересно проделать этот трюк, а
потом повторить его и раскрыть секрет, наглядно объяснив зрителям, как
дрессировщик подает животному сигнал, когда надо начать и кончить "отсчет".
Макуа иногда прыгал довольно неуклюже и с оглушительным всплеском
плюхался в воду - возможно, что-нибудь удастся извлечь и из этого? Нужно
будет внимательно наблюдать за его естественным поведением, чтобы
наметить другие элементы, которые могли бы пригодиться для представления.
Ну, и еще одно: нам ведь необходим говорящий дельфин, верно? В природе
они издают два типа звуков: эхолокационное щелканье вроде
"рэт-тэ-тэт-тэт" и тонкий свист служащий для общения примерно так же,
как квохтанье у кур или лай, повизгивание и рычание у собак - набор
отдельных звуков, передающих эмоциональное состояние*. Эти звуки
издаются под водой, а в воздухе практически не слышны. Во всяком случае,
для человека.
Однако дельфин способен издавать и звуки, слышимые в воздухе. Надо
добиться, чтобы он держал голову над водой и выпускал воздух из дыхала с
шумом, который поддается варьированию -
от подобия басистого лая до воплей и визга. Что если удастся приучить
Макуа высовывать голову
и говорить "алоха"?
Ну, а как использовать Хоку и Кико? Они составляют изящный контраст
Макуа и будут работать
в паре. Прыгать через обруч, поднятый в воздух? А как продемонстрировать
их ловкость и быстроту под водой? Я представила себе систему обручей,
подвешенных вертикально и горизонтально
в прозрачном голубом зале - кико кружат между ними, проносятся сквозь
них, выписывают сложные петли. А что если добиться, чтобы они описывали
круги по бассейну со всей скоростью, на какую способны? В любом случае
это будет красиво и послужит наглядной иллюстрацией к рассказу
о биологии дельфинов и о их жизни в природных условиях.
Я посмотрела на линию, где поверхность воды сомкнется со стеклом, и
вдруг поняла, каким прекрасным зрелищем может быть пологий прыжок двух
дельфинов у самого стекла. Ну, а если продолжить такие прыжки по всему
периметру бассейна? Тогда Хоку и Кико будут описывать дугу
в воздухе поперек одной стеклянной панели, затем под водой поперек
следующей, еще одна дуга
в воздухе, еще одна под водой - и так вокруг всего бассейна,
прошнуровывая поверхность
непрерывной волнистой линией. Мне показалось, что это будет удивительно
красиво.
* Исследователи не единодушны в такой узкой трактовке значения
акустических сигналов дельфинов
Я поднялась по лестнице на галерею у задней стенки бассейна и принялась
считать. Если в каждом углу (бассейн имел форму шестиугольника)
установить металлический стержень перпендикулярно стенке бассейна на
высоте около метра над водой, то получим шесть прыжков через каждые пять
метров. Именно то, что требуется.
И в заключение - игра с мячом. Макуа, Хоку и Кико, конечно, научатся
толкать мяч. Можно будет устроить настоящий матч по водному поло -
встречу между Tursiops и Stenella. Ворота установить слева и справа,
игрок, забивший гол, получает в награду рыбку. Идея выглядела вполне
осуществимой (однако мы столкнулись с огромной трудностью, которую
обнаружили, только когда дрессировка почти завершилась: дельфины
отнеслись к игре слишком серьезно).
Мне сразу стало ясно, насколько важно, чтобы животные послушно выплывали
из подсобных бассейнов и также послушно возвращались в них.
Следовательно, в первую очередь необходимо научить животных Театра
Океанической Науки проплывать через дверцы точно по команде. Этот
элемент поведения надо будет отрабатывать дополнительно каждый день,
пока мы не убедимся,
что он прочно закреплен.
Итак, программа представления более или менее наметилась, и мы могли
взяться за дрессировку всерьез. До дня открытия оставалось примерно три
месяца. И девять десятых того, что мне теперь известно о дрессировке, я
узнала за эти три месяца.
*В.М.Белькович, доктор биологических наук*
*ПРЕДИСЛОВИЕ К АМЕРИКАНСКОМУ ИЗДАНИЮ*
Карен Прайор, урожденная Уайли, восемь лет профессионально занималась
дрессировкой дельфинов в парке "Жизнь моря" (Sea Life Park) на мысе
Макапуу гавайского острова Оаху.
Она с детства принадлежала к тем, кто ощущает н&-Изъяснимую первозданную
радость, просто наблюдая животных, и благодаря этому научилась
интуитивно понимать та поведение в целом, как систему.
Бесспорно, об определенных частях этой системы можно получить
представление путем лабораторных экспериментов. Можно, не касаясь
биологии животного в целом, исследовать только его способность к
научению. Например, с достаточным успехом исследовала некоторую часть,
или "подсистему", живых организмов бихевиористская школа в психологии.
Можно, наоборот, поведение животных рассматривать, как часть
функционального единого целого, включающего все виды животных, растений
и микроорганизмов, живущих и взаимодействующих в одном месте. Такие
системы называют экосистемами, а изучающую их науку - экологией.
Между экологическим и бихевиористским подходами к поведению животного
существуют всевозможные промежуточные градации. У каждого ученого есть
свобода, хочет ли он исследовать работу нервной системы мухи или
экологию целого континента. В принципе научные исследования
самых малых и самых больших систем живого вполне равноправны и равно
могут быть плодотворны. В этом смысле нет никакой разницы в ценности или
точности, скажем между биохимией и экологией.
Однако само собой разумеется, что, изучая подсистему какого-либо живого
организма, исследователь в то же время
должен ощущать ее как часть более широкой системы. Некоторых
исследователей поведения можно упрекнуть в том, что полностью
сосредоточиваясь на процессе научения через поощрение
и закрепление, они игнорируют организм как целое, хотя все остальное в
нем не менее достойно рассмотрения, самые нетерпимые из них готовы
объявить "ненаучными" любые попытки изучать поведение вне круга
вопросов, связанных с поощрением и закреплением. Естественно, эта
позиция ошибочна, так как она оставляет за пределами научного
рассмотрения все то, что делает голубя голубем, крысу крысой, а человека
человеком.
Этологи, с другой стороны, пытаются раскрыть поведение животных того или
иного вида как сложную систему взаимодействий организма с внешней средой
или - в еще более широком плане -
как экологию вида в целом. Однако, хотя этология по самой своей сути
изучает присущее данному виод поведение как единую систему, а поведение,
возникающее благодаря научению, бесспорно, составляет неотъемлемую часть
этой системы, этологи более склонны интересоваться филогенетически
запрограммированными формами поведения животных данного вида, чем
процессом обучения. Во всяком случае мне практически не известны
этологи, которые в своих этологических изысканиях применяли бы весь
арсенал методик, разработанных бихевиористской школой для исследования
процесса обучения.
Тем не менее одно исключение из этого правила существует и есть один
этолог, который сделал именно это, причем с удивительным успехом. Это
Карен Прайор. То умение извлекать радость просто из соприкосновения с
животными, которое, как я уже говорил, является необходимым условием
объективного наблюдения, делает ее прирожденным этологом. А острый
аналитический ум, унаследованный от отца, Филипа Уайли, позволяет ей
делать верные выводы из наблюдений.
По воле судьбы - и к большой удаче для науки - ей пришлось заняться
дрессировкой дельфинов. Она применила поразительно тонкие методы
скиннеровского научения, чтобы контролировать
и формировать поведение своих дельфинов, и те в результате начали
выполнять на редкость эффектные цирковые номера. Кеннет Норрис,
величайший из ныне живущих специалистов
по поведению китообразных, с уважением и восхищением называет ее
несравненным дрессировщиком.
Однако главное в ее книге - то, что свой талант она употребила не просто
на достижение чудес дрессировки. Нет, она использовала традиционные
дрессировочные приемы
для установления контакта со своими дельфинами. Она сознательно
использовала скиннеровские методики как средство общения с животными.
Становится ясно (одни воспринимают это с изумлением, другие - как нечто
само собой разумеющееся), что животным нравится учиться и что активная
роль в оперантном научении принадлежит не столько экспериментатору,
сколько объекту эксперимента. История о дельфине, который учит своего
учителя тому, как надо учить, не только забавна, но и чрезвычайно
полезна для тех, кто исследует формы общения. Рассказ Карен Прайор о
том, как она училась дрессировать дельфинов, вскрывает самую суть
процесса оперантного научения и показывает, как искомое поведение может
быть "сформировано" и приведено под стимульный контроль. Собственно
говоря, этой книгой можно пользоваться (и, я надеюсь, будут
пользоваться!) как руководством по обучению животных вообще и
скиннеровскому научению в частности.
Однако величайшая ценность этой книги заключается в следующем: она
показывает этолога, использующего все тонкости научения не как самоцель
и не для того, чтобы изучать только поощрение и закрепление, но как
орудие для обретения знаний о животном в целом. Карен Прайор нигде не
поддается модньм теориям, утверждающим, будто высокоразвитые животные
вроде дельфинов или собак не обладают субъективным опытом и эмоциями,
близкими к нашим собственным. Она нисколько не скрывает своего
убеждения, что они обладают всем этим, и в своей книге описывает
взаимодействие двух видов живых существ, которых при всей их непохожести
объединяет способность испытывать удовольствие и боль - способность,
составляющая суть нашего сознания и души, чем бы они ни были. Однако
Карен Прайор не преуменьшает различия между человеком и дельфином. Ее
наблюдения неопровержимо доказывают, что россказни о чуть ли не
сверхчеловеческом уме дельфинов, о наличии у них прямо-таки
синтаксической речи - короче говоря, об их интеллектуальном
превосходстве над человеком - представляют собой чистейшей воды выдумки
или, в лучшем случае, самообман пристрастных наблюдателей. Но, как часто
бывает
в подобных случаях, правда оказывается куда более увлекательной и
прекрасной, чем мифы, сплетенные вокруг этого животного. В безыскусном
повествовании Карен Прайор есть по-настоящему трогательные эпизоды. В
одном месте у меня на глаза чуть не навернулись слезы. Самка дельфина
явно мучилась (я сознательно употребляю здесь это слово) из-за того, что
не могла справиться
с предложенной ей задачей. Когда же она с помощью дрессировщика вдруг
разобралась в том, что
от нее требуется, она сделала то, что до сих пор не наблюдалось ни разу
- подплыла к своей дрессировщице и погладила ее грудным плавником. Такой
дружелюбный жест обычен между дельфинами, но не известно другого случая,
когда эта ласка адресовалась бы человеку.
Наибольшее впечатление производит глава "Творческие дельфины", которая,
бесспорно, наиболее важна и с научной точки зрения. В двух экспериментах
дельфины были выдрессированы ожидать поощрения, когда они изобретали
совершенно новый элемент поведения. Осмысление того факта, что
вознаграждаться будет не какое-то данное движение или система движений,
но движение - любое движение, - которое никогда прежде не поощрялось,
требует совершенно неожиданной для животного степени абстрактного мышления.
Нет никаких сомнений, что эта книга имеет огромное научное значение.
Однако я подчеркиваю это прежде, чем указать на остальные ее
достоинства, только потому, что у некоторых читателей сложилось
ошибочное убеждение, будто работы, ценные с научной точки зрения, всегда
скучно читать. О книге Карен Прайор этого никак не скажешь. Ее с начала
и до конца пронизывает тонкий юмор, а местами она вызывает не только
веселую улыбку, но и громкий смех. Как я уже говорил, она рассказывает о
взаимоотношениях дельфинов и людей, и именно эти последние сплошь и
рядом попадают в смешное положение. Очень забавно читать, как дельфины
нередко умудрялись приводить поведение своих дрессировщиков под
стимульный контроль, научившись демонстрировать требуемые движения
тогда, когда хотели извлечь из этого выгоду, и тем самым ловя людей в их
собственную ловушку. Но еще забавнее глава, посвященная заезжим ученым.
У этой книги есть и другие достоинства, которые отнюдь не уступают уже
перечисленным, хотя
я и называю их под конец: искренняя и горячая любовь ко всем живым
существам, глубокое ощущение их красоты и в сочетании с этим
непоколебимая и лишенная сентиментальности преданность научной истине.
*Лауреат Нобелевской премии, профессор Конрад Лоренц*
*1. Как это начиналось*
Вoceмь лет - с 1963 по 1971 год - свой хлеб насущный я зарабатывала в
основном дрессировкой дельфинов.
Не знаю, как должен выглядеть настоящий дрессировщик дельфинов, но уж
конечно не так, как я. Почти все люди - и особенно дрессировщики
дельфинов, принадле жащие к сильному полу, - убеждены, что это мужская
работа. Мои соседи в самолетах выпрямляются на сиденье
и переспрашивают: "Что-что? Чем вы занимаетесь?!" А участиики
телевикторины "Угадай профессию" разобрались со мной, только использовав
все десять вопросов - да и то лишь после очень прозрачного намека.
Мне и в голову не приходило, что я стану дрессировщи ком дельфинов. В
1960 году мы с моим мужем Тэпом Прайором, специалистом по морской
биологии, тогда еще аспирантом, жили на Гавайях, куда попали по воле
командования морской пехоты. У нас было трое маленьких детей, и я писала
книгу
о грудном вскармливании ("Как кормить своего маленького". - Харпер энд
Роу, 1963) Мы разводили фазанов, чтобы Тэп мог окончить аспирантуру при
Гавайском университете.
Тэп изучал акул. Нигде на Гавайях не было бассейна, достаточно
просторного для содержания крупных акул Поэтому Тэпу, чтобы вести
исследования, пришлось целое лето прожить в южной части Тихого океана,
на атолле Эниветок, где такие бассейны имелись. Разлука была очень
тяжела для нас обоих.
Нам уже случалось видеть коммерческие демонстрацией ные бассейны,
получившие название океанариумов, - и самый первый, "Морскую студию" во
Флориде, и второй, "Маринленд
построенный в Калифорнии. А нельзя ли зоологу вести работу с крупными
морскими животными
в одном из этих океанариумов? Когда Тэп был демобилизован из морской
пехоты и нам оплатили проезд домой, мы побывали в "Морской студии", в
"Маринленде", в "Морском аквариуме" в Майами", и приуныли. Представления
перед публикой и частные научные исследования не слишком-то сочетались
между собой. Опыты иногда плохо сказывались на номерах, а ученые, работающие
в таких океанариумах, сердито рассказывали о том, как бесценных
подопытных животных забирали для выступлений именно тогда, когда
эксперимент наконец налаживался.
И Тэп решил построить океанариум на Гавайях. Вернее, два океанариума,
стенка к стенке: один - демонстрационный для зрителей (Гавайям очень
пригодилась бы такая приманка для туристов), другой - для научной работы.
Денег у нас не было. Мы жили на пособие, положенное демобилизованным, и
на доход от фазаньей фермы. Чтобы построить модель океанариума, мы взяли
в Гавайском банке заем в пятьсот долларов. Утренняя газета поместила на
первой странице фотографию модели, любезно разрекламировав замысел Тэпа,
и осуществление проекта началось.
Три года спустя, когда в прошлом остались тысячи фазанов, сотни писем и
десятки поездок Тэпа
на материк, идея начала обретать реальность. На пустынном берегу, где
еще совсем недавно росли только колючие кусты, мечта Тэпа воплощалась в
жизнь. Там воздвигался Гавайский океанариум - наш океанариум,
спланированный биологами, а не дельцами. Научно-исследовательский
океанариум, снабжаемый водой вместе с демонстрационным и снабжающий
дрессировщиков творческими, оригинальными, подлинно научными идеями,
оставался пока на чертежных досках. Тэп нашел вкладчиков,
финансировавших демонстрационный океанариум, а кроме того, он нашел
ученых для научно-исследовательского института.
Виднейшим среди них был доктор Кеннет С.Норрис, бывший куратор
"Маринленда", профессор Калифорнийского университета. Кен знал все, что
было известно (в то время) о дельфинах, а нам настоятельно требовался
такой специалист, потому что представления в океанариумах без дельфинов
немыслимы. Кен, кроме того, был знатоком рыб и пресмыкающихся, биологом
с мировым именем, а главное - удивительно творческим человеком с
поразительно живым воображением.
Ему понравилась идея Тэпа, и он с самого начала помогал в разработке планов.
Первое сооружение в парке "Жизнь моря было новшеством: дрессировочный
отдел, закрытый для посторонних и предназначенный исключительно для
содержания и дрессировки диких дельфинов.
Тэп договорился, что дельфинов нам будет поставлять Жорж Жильбер,
наполовину француз, наполовину гаваец, опытный рыбак и прекрасный
натуралист, который и прежде занимался их ловлей. И мы уже получили
восемь животных, принадлежащих к трем разньм видам.
Кен Норрис нашел нам консультанта по дрессировке дельфинов, психолога
Рона Тернера: он раньше работал с Кеном в программе изучения дельфинов и
был специалистом по малоизвестному тогда скиннеровскому оперантному
научению - направлению теории обучения, очень облегчившему дрессировку
животных.
Рон написал для нас краткие инструкции, как дрессировать дельфинов.
Предположительно любой неглупый человек мог с их помощью добиться
желаемых результатов. Тэп подыскал трех таких людей, и они принялись
готовить дельфинов для выступления перед публикой.
До назначенного дня открытия парка "Жизнь моря" оставалось три месяца, и
тут вспыхнула паника. Бульдозеры рыли котлованы для огромных водоемов,
росли стены зданий, началась предварительная продажа билетов - и ни
одного дрессированного дельфина! Выяснилось, что дрессируемые дельфины
тем временем выдрессировали своих дрессировщиков давать им рыбу даром.
Тэп позвонил в Калифорнию Кену Норрису. Довольно с него науки, теорий и
специалистов-консультантов - ему срочно нужен хороший дрессировщик
дельфинов, причем такой, который
не запросит слишком дорого. Где его найти?
- Ну, а ваша жена? Чего уж лучше?
Я? Я с интересом следила за осуществлением проекта. Я перепечатывала
деловые письма, угощала обедами заезжих вкладчиков и, до того как был
достроен дрессировочный отдел, принимала живое участие в водворении
первых четырех дельфинов в пластмассовый плавательный бассейн у нас на
заднем дворе. Но что я знала о дельфинах?
Правда, о дрессировке я кое-что знала. У меня был изумительный пес,
веймаранская легавая
по кличке Гас, которого я водила в собачью школу, а потом на собачьи
выставки и получала призы. Затем отец Тэпа подарил внучатам уэльского
пони, а у пони родился жеребеночек Эхо, и жеребеночек вырос, и его надо
было приручить и приучить работать.Я заказала по почте необходимую
сбрую, привязала молодого конька к забору, проштудировала статью "сбруя"
в Британской энциклопедии, принялась так и эдак накидывать на жеребчика
сбрую, пока не добилась соответствия с иллюстрацией, и мало-помалу
научила младшего пони возить тележку.
Вряд ли это можно было считать солидной подготовкой к дрессировке
дельфинов. Однако мы всегда слушались советов Кена Норриса, а он сказал,
что у меня все должно получиться, если я как следует изучу инструкции Рона.
После этого звонка я засела за инструкции. Рон Тернер писал тяжеловесно,
не жалея научной терминологии, и мне почти сразу стало ясно, почему
дрессировщики, которых нанял Тэп, предпочли не углубляться в подобное
пособие. Однако суть его была страшно увлекательной: правила, научные
законы, лежащие в основе дрессировки. И тут я вдруг поняла, почему у
меня с Гасом не ладились упражнения с поноской, И почему Эхо дергал
головой влево, когда поворачивал направо. Я начала понимать механизмы
дрессировки и твердо уверовала, что с помощью этой изящной упорядоченной
системы, носящей название "оперантного научения", можно приучить любое
животное совершать любые действия, на которые оно физически способно.
Впервые в жизни я провела бессонную ночь, раздумывая над тем, что значит
стать служащей
у собственного мужа, И как повлияет на моих малышей, если их мать будет
работать. И к каким последстзиям приведет открытие парка "Жизнь моря"
без приличного представления с дельфинами. И до чего интересно будет
применить инструкции Рона на практике и посмотреть, как теория
воплощается в жизнь.
Я согласилась. На условии, что буду работать только четыре часа в день
(ха-ха!) и сразу же уйду, едва представление наладится и меня смогут
заменить другие (ха-ха-ха!). Я и не подозревала,
что берусь за одно из самых важных дел в моей жизни.
Когда Тэп только начал разрабатывать проект парка "Жизнь моря", видный
профессор Гавайского университета, специалист по морской биологии,
указал, что идея океанариума с дрессированными дельфинами на Гавайях
совершенно беспочвенна, поскольку вокруг наших островов почти нет
дельфинов. "Гавайские воды теперь крайне бедны китообразными", - заявил
он. (Китообразные - это все киты и все дельфины.)
В биологии утверждение, что такое-то животное там-то не водится, не так
уж редко означает, что его
в этих местах просто до сих пор никто не искал. В гавайских водах
встречаются тысячи дельфинов разных видов, да и киты тоже. Со временем
мы обнаружили там по меньшей мере тринадцать видов китообразных.
Представители девяти из них многие годы постоянно содержались в наших
бассейнах. Уже первые животные, которых я дрессировала, принадлежали к
трем разным видам, и я работала словно бы с тремя совершенно разными
породами собак.
В морях и реках Земли водится свыше тридцати видов дельфинов*. Первые
четыре животных, пойманные Жоржем и некоторое время жившие у меня на
заднем дворе, были "вертуны" - вертящиеся продельфины. Они принадлежали
к роду продельфинов (Stenella) и оказались природными гавайцами, местным
подвидом Stenella longirostris Hawaiiensis (гавайский длиннорылый
дельфин). Вертящиеся продельфины - прелестные небольшие животные, вдвое
меньше Флиппера**, героя серии телевизионных фильмов, и весят около 45
килограммов. У них изящные узкие тела, длинные тонкие клювы*** и большие
кроткие карие глаза. Спина у них глянцевито-серая,
а брюхо нежно-розовое. Название "вертящиеся" они получили из-за манеры
выпрыгивать из воды, вертясь вокруг своей оси как волчки. В первый день,
когда я вышла на работу, у нас было четыре вертуна: Меле (что значит
по-гавайски "песня"), Моки (уменьшительное мужское имя), Акамаи
("умница") и Хаоле (гавайское прозвище европейцев - окраска у Хаоле была
необычно бледная), До сих пор дельфины этого вида никогда в неволе не
содержались.
Затем Жорж поймал несколько афалин. Во всех океанариумах на материке
обычно демонстрируются атлантические афалины (Tursiops truncatus). Наши
были тихоокеанскими афалинами (Tursiops gilli).
* Систематика зубатых китов (Odonfoceti) на видовом уровне разработана
недостаточно хорошо из-за того, что ряд видов описан всего по нескольким
случайным находкам. Тем не менее к настоящему времени известно более 60
видов дельфиновых. - Здесь и далее примечания редактора.
** Этот дельфин относился к виду афалина.
*** У всех дельфинов челюсти вытянуты вперед, но у одних видов это
хорошо заметное образование - рострум, клюв (как у афалин, например,
продельфинов), а у других - незаметное, так как прикрыто сверху лобным
выступом (как у гринд, белух, морских свиней).
Они гораздо крупнее маленьких вертунов и крупнее своих атлантических
родичей, однако уступают
им в ловкости и гибкости.
Когда я приступила к дрессировке, у нас были две афалины - самцы Кане и
Макуа. Это были крупные животные, длиной около трех метров, весом не
меньше 180 килограммов, сплошь серые,
с короткими толстыми клювами, хитрыми глазками, множеством крепких
конических зубов и с очень твердыми взглядами на жизнь.
Дрессировочный отдел состоял из деревянного домика, двора с плотно
утрамбованным песком и трех бассейнов, которые были соединены между
собой так, чтобы животных можно было перегонять
из бассейна в бассейн, открывая деревянные дверцы. Вертуны находились в
одном бассейне, афалины - в другом, а третий в мой первый рабочий день
занимали еще два животных из рода Stenella, но они явно не принадлежали
к виду вертящихся продельфинов. Они были несколько крупнее вертунов, с
крючковатыми спинными плавниками и более короткими толстыми клювами.
Окрашены они были в горошек. По серо-графитной спине и бледно-серому
брюху от носа до хвоста они были щедро усыпаны крапинами - светлыми на
темно-сером фоне и темными на светло-сером. Научное наименование они
имеют только латинское - Stenella attenuata, а потому вслед за Жоржем мы
стали называть их просто "кико", что по-гавайски значит "пятнышки".
У нас в штате было три дрессировщика: Крис Варес, Гэри Андерсон и Дотти
Сэмсон. Крис и Гэри, дюжие белокурые великаны лет двадцати с небольшим,
закадычные друзья, увлекались своей работой и очень хотели, чтобы парк
"Жизнь моря" оправдал все надежды. Дотти, стройная рыжая учительница, на
несколько лет старше их, была веселой, спокойной и очень любила
животных. Все трое не только дрессировали дельфинов, но и чистили
бассейны, ежедневно выламывали рыбу
из морозильников, лечили заболевших животных, убирали помещение и
дирижировали толпами любопытных посетителей. Крис жил в домике, где были
душ и крохотная кухня, и приглядывал
за животными по ночам.
Не знаю, как дрессировщики отнеслись к тому, что им навязали в
руководители жену начальства,
но держались они со мной очень мило, и мы сразу сработались. Не
исключено, что они даже испытали некоторое облегчение: с дельфинами у
них не заладилось, и, возможно, они были рады подсказкам.
Ну, а если и я встану в тупик, так во всяком случае голову снимут с
меня, а не с них.
Я сразу же ввела несколько основных правил, перечисленных Роном.
Работать животным предстояло за пищевое поощрение, а наевшись, они могли
отказаться от дальнейших усилий, и потому необходимо было выяснить,
сколько каждый дельфин с аппетитом съедает за день, и затем тщательно
отвешивать этот дневной рацион, строго им ограничиваясь. (Чтобы вырвать
у конторы 40 долларов на весы, мне пришлось выдержать мой первый
финансовый бой.) Далее, необходимо регулярно вести подробные записи,
чтобы следить за здоровьем животных, за количеством съеденного корма и
ходом обучения. Я запретила прерывать дрессировку и допускать посетителей
к бассейнам - мы построили небольшую трибуну, и посетители могли
наблюдать за нашей работой
с достаточно далекого расстояния.
Инструкции рекомендовали проводить дрессировку каждого животного без
перерывов по нескольку часов, так что оно мало-помалу наедалось досыта.
Мне это показалось странным. Я вспомнила, что Гас и Эхо за два-три
коротких сеанса усваивали больше, чем за один длинный, а к тому же
короткие сеансы менее утомительны и для дрессировщика. Мы решили
проводить в день три сеанса дрессировки, разделив их возможно более
длинными интервалами.
Требование дрессировать каждое животное по отдельности также казалось
неудобным и ненужным. Мы решили заниматься со всеми вертунами сразу, а
также с парой кико, и только афалин дрессировать индивидуально. Дотги и
Крис получили вертунов, Крис и Гэри - двух афалин, а я взяла на себя
кико, которые были нервными, упрямыми, "не поддающимися дрессировке"
животными
и пока вообще ничему не научились.
Остальные дельфины кое-что уже освоили. Вертуны поняли, что получают
рыбу каждый раз, когда вертятся в воздухе. Сперва они проделывали это
просто так, играя между собой (главньм образом
по ночам), но теперь начали выпрыгивать из воды и вертеться, едва
дрессировщик подходил
к бассейну с ведром рыбы. Афалины по собственной охоте играли с мячом и
до половины высовывались из воды, чтобы взять рыбу из руки. Макуа, кроме
того, учился звонить в колокол, нажимая носом на панель под водой.
Макуа покорял посетителей, поворачиваясь на спину и подставляя свое
широкое серое брюхо, чтобы его почесали. Кроме того, и ему и Кане как
будто нравилось, когда после сеанса мы прыгали к ним
в бассейн освежиться. Они подплывали к нам, позволяли обнять себя за
внушительные талии или ухватиться за спинной плавник и катали нас по
бассейну.
Кожа у дельфинов на ощупь упругая и гладкая, как надутая автомобильная
камера. Макуа и Кане были словно две большие резиновые игрушки, только
живые, теплые, самостоятельные, с сердцами, ровно и сильно бьющимися
внутри, - две живые игрушки, которые смотрели на нас спокойными веселыми
глазами.
Кане, к несчастью, покалечился и потому не мог выступать перед публикой.
Вскоре после поимки
он не то прыгнул, не то нечаянно упал из наполненного бассейна в пустой
- случай крайне редкий, так как дельфины прекрасно соображают, куда не
надо прыгать. Возможно, при ударе о бетонный пол он повредил мышцы бока,
но, как бы то ни было, его хвост навсегда изогнулся влево. Боли это как
будто ему не причиняло, но выглядел хвост некрасиво и двигался Кане
довольно неуклюже. Выпустить искалеченное животное в океан мы, конечно,
не могли, и потому он считался инвалидом, на первых порах составлял
компанию Макуа, а в дальнейшем должен был стать тренировочным животным
для новых дрессировщиков.
Как ни дружелюбно вели себя афалины, Крис и Гэри предупредили меня, что
они способны проявить норов. Особенно Макуа, который, рассердившись во
время дрессировки, нередко тыкал дрессировщика в ладонь или локоть
твердым клювом, разевал пасть, показывая четыре ряда острых почти
сантиметровой длины зубов, и угрожающе мотал головой. Кроме того, он
раза два вполне сознательно выбил ведро с рыбой из рук дрессировщика в воду.
Вертуны, в противоположность афалинам, никогда не угрожали и не
нападали. Если они были чем-то недовольны, то просто уплывали. Дотти
сумела завоевать их доверие. Она часто плавала с ними, играла, гладила
их, и все они, кроме Моки, полностью "привыкли к рукам". Они подплывали,
чтобы
их погладили, и даже без всякого страха позволяли хватать себя и
поднимать над водой.
Два кико, Хоку ("звезда") и Кико ("пятнышко"), так и не стали
по-настоящему ручными. Со временем они научились терпеть прикосновения,
но сами никогда не просили погладить их и явно предпочитали, чтобы их
оставляли в покое.
Но приручение - это одно, а дрессировка - совсем другое. Нам необходимо
было как можно скорее применить новую систему научения, изложенную в
инструкциях Рона.
Выработка классических условных рефлексов - процесс бессознательный.
Животное, возможно даже не замечая этого, реагирует на раздражитель (или
стимул) из-за последствий, наступление которых возвещает раздражитель.
Так, при звуке звонка у собаки выделяется слюна, потому что вслед за
звонком она получает пищу. Оперантное научение строится на совершенно
ином принципе. Животное выучивается тому, что желанный раздражитель,
например корм, следует за каким-то его действием. Инициатива принадлежит
ему.
Животным это, по-видимому, нравится. По-моему, они получают удовольствие
от того, что
в результате своих действий обеспечивают себе что-то приятное. Многие
номера из нашего репертуара опирались на такие элементы поведения,
которые животное демонстрировало самостоятельно, а мы поощряли (или
"закрепляли") их кормом, пока оно не начинало нарочно повторять их для
того, чтобы мы дали ему еще рыбы, и, мне кажется, по крайней мере
какие-то свои действия дельфины демонстрировали именно в надежде на
новое поощрение.
Первым решающим этапом, согласно инструкциям Рона, было закрепление
сигнала "сейчас получишь корм". Очень важно дать понять животному, что
именно вам нравится в его действиях. Если дельфин выпрыгнет из воды, а
вы бросите ему рыбу и будете повторять это при каждом прыжке,
он очень скоро научится прыгать намерено. Однако рыба, естественно,
попадает в рот дельфина только после завершения прыжка, и для него
остается неясным, что, собственно, вам понравилось
в его прыжке - высота, фонтан брызг при входе в воду, место, где он
выпрыгнул, или что-то другое. Если он решит, что в счет идет все,
нежелательные движения закрепятся, и вам уже никогда
не удастся добиться от него четкого исполнения того, чего вы хотели. Или
же животное кое-как разберется методом проб и ошибок, но нужный вам
элемент поведения так и не будет закреплен
в достаточной степени,
Цирковые дрессировщики выходят из положения, поправляя животное
физическим воздействием
с помощью поводка, уздечки или хлыста до тех пор, пока не отработают
номер, но нам, разумеется,
этот метод не подходил.
Инструкции указывали, что нам следует закрепить определенный сигнал,
который означал бы "сейчас получишь корм". Тогда мы сможем с помощью
этого сигнала закреплять нужные движения как раз
в тот момент, когда животное делает то, что требуется. Рон рекомендовал
полицейский свисток, пронзительный звук которого дельфины слышат и над
водой и под водой. К тому же его трудно
с чем-нибудь спутать, а дрессировщик при этом способен реагировать почти
мгновенно: ведь свистнуть можно гораздо быстрее, чем, например, нажать
пальцем на кнопку звонка.
Стоит животным усвоить смысл свистка, и его уже можно использовать для
выделения любых действий в тот самый миг, когда они производятся. Так,
можно каждый раз поощрять за прыжок
в высшей его точке, тем самым увеличивая вероятность того, что животное
будет стремиться прыгать все выше. Можно закрепить самый незначительный
элемент поведения, свистя, например, каждый раз, когда животное
поворачивает влево, - в результате оно уже через несколько минут начнет
описывать небольшой круг против часовой стрелки.
Этот процесс называется "формированием". Закрепляя те или иные элементы
поведения по точно разработанному плану, можно "сформировать" очень
сложные системы поведения и даже добиться действий, которые животное
само никогда совершать не стало бы, например забрасывать мяч
в корзину или стоять в воде головой вниз, помахивая хвостом в воздухе.
Естественные элементы поведения животных и те, которые мы могли
сформировать, открывали перед нами очень широкий выбор возможных номеров.
В первую очередь дрессировщик должен убедиться, что все животные
правильно реагируют
на свисток. Рон подробно объяснил, как этого добиться. День-два нам
следовало скармливать животным их рацион, не пытаясь поощрять их за
что-либо, а только каждый раз сопровождать свистком появление рыбы.
Затем, отсчитывая секунды, мы должны были свистеть чуть-чуть раньше, чем
давать рыбу, и очень постепенно увеличивать интервал, пока животное не
привыкнет твердо ассоциировать свист с получением пищи, даже если пищу в
тот момент оно и не получает.
Я начала работу с моей парой кико - самцом Хоку и самкой Кико. У Хоку,
кроме крапин, на боках были еще две диагональные серые полоски -
красивые и, по-видимому, обычные отметины.
Хоку и Кико были не просто двумя дельфинами одного вида, живущими в
одном бассейне. Они были парой, любящей парой, и разлучить их могла в
буквальном смысле только смерть. Они плавали вместе, ели вместе,
работали вместе.
Плавая, они почти всегда "держались за руки", то есть их грудные
плавники соприкасались. Плавники касались друг друга все время,
поднимались ли дельфины дышать, переворачивались ли, плыли быстро или
медленно. Хоку был настоящим рыцарем: он всегда старался заслонить Кико
от возможной опасности, а если рыба падала между ними, неизменно уступал
ее. Кико.
Кормили мы наших дельфинов корюшкой, которую привозят замороженной с
Тихоокеанского побережья США. В отличие от гавайских рыб корюшка всегда
имелась на складах - дешевая, питательная, мелкая. В день кико способен
съесть около четырех с половиной килограммов
корюшки - примерно сотню рыбешек, а это обеспечивает дрессировщику более
чем достаточное количество материала для пищевого поощрения, так что
можно не резать рыбу на куски (занятие довольно противное). Теперь мы
стали делить дневной рацион каждого животного на три порции, чтобы они
привыкли есть по расписанию: каждый сеанс дрессировки мы начинали в
строго назначенный час, чтобы у животных возникало приятное ощущение
"скоро будут кормить", которое облегчало работу с ними.
Даже такая простая задача, как приучение к свистку, для дрессировщика
оказалась очень нелегкой. Надо было добиться, чтобы свисток означал
только "сейчас получишь корм". И вот стоишь
у бассейна, кидаешь рыбу и напряженно думаешь: "Не свисти через
одинаковые интервалы - например, едва они покончат с последней рыбкой.
Не то они начнут ожидать свистка через правильные интервалы и будут
испытывать разочарование, если он не раздастся, или же не обратят на
него внимания, если он раздастся не тогда, когда они его ждут. Не свисти
чаще, если они плывут
к тебе или смотрят на тебя, а варьируй - пусть они слышат свисток то в
одном месте бассейна,
то в другом, то когда плывут, то когда неподвижны, чтобы у них не
возникла привычка болтаться перед тобой или проделывать еще что-нибудь,
что потом тебя не устроит. Следи, чтобы рыба
не летела через одно и то же время после свистка и чтобы она не падала в
одно и то же место бассейна или прямо перед дельфином, а то как бы он не
начал ожидать этого и не перестал "верить"
свистку, если рыба не появится точно в тот момент и именно там, где он
привык ее получать".
Просто поразительно, как легко у нас самих вырабатываются привычки. Я
обнаружила, что только
с большим напряжением удерживаю в памяти все необходимые вариации. Кроме
того, поскольку
я работала с двумя животными, мне приходилось бросать одновременно по
меньшей мере две
рыбешки, и вначале это у меня получалось плохо. Однако на второй день я
сама получила поощрение. Свисток предшествовал падению рыбешки то на
полсекунды, а то и на четыре-пять секунд, и, услышав его, Хоку и Кико
явно настораживались и принимались искать корм. Вот эта
их реакция и была моим поощрением. "Ага! Они слышат свисток, они уже
поняли, что он означает. Между нами установился контакт". Первый барьер
был преодолен.
Тем временем Дотти, Крис и Гэри проделывали то же самое с остальными
дельфинами. Естественно, иногда мы невольно действовали синхронно, и
свистки раздавались над всеми тремя бассейнами одновременно. Избежать
этого мы не могли, а поэтому не стали и пытаться. Пусть животные сами
разберутся, что для них имеет значение только свисток, раздающийся с
борта их собственного бассейна. И действительно, дельфины, у которых
поразительно чуткий слух, вскоре уловили разницу. Правда, порой свисток
у одного бассейна вызывал оживление и в остальных двух, но, поскольку
рыба не появлялась, животные тотчас успокаивались.
Когда приучение к свистку закончилось и мы твердо знали, что каждый
дельфин понимает смысл этого сигнала, настала пора разработать программу
дрессировки - завершить то, что было начато,
а затем составить и отработать репертуар из различных элементов
поведения, так чтобы ряд интересных номеров сложился в целое
представление. Но какое представление? Времени
на длительные раздумья у меня не было.
Планирование представления дельфинов - это такая задача, решению которой
может помочь неосведомленность. Если не знаешь, что делали прежде, у
тебя нет соблазна копировать
и подражать. Если не знаешь, чего возможно добиться, тебя не
ограничивают мысли о том, чего добиться невозможно.
Кен Норрис часто поругивал обычные представления с дельфинами, состоящие
словно цирковая программа из отдельных ничем не связанных между собой
номеров. Мы решили, что представления
в парке "Жизнь моря" следует сделать тематическими, построить вокруг
какой-нибудь сюжетной линии, когда каждый трюк оправдывается логической
причиной.
Тэп создал в Парке две "арены" для представлений - Буxтy Китобойца и
Театр Океанической Науки, причем каждая уже подсказывала свою тему.
Бухта Китобойца представляла собой обширный водоем под открытым небом,
откуда открывался великолепный вид на океан и два прибрежных островка.
Здесь представление следовало сделать сугубо гавайским, с упором на роль
океана в жизни островного народа и на историческое значение китобойного
промысла для Гавайев. Собственно говоря, Театр Океанической Науки
представлял собой не здание, а крышу над круглым стеклянным бассейном,
на три четверти окруженным трибунами: так сказать, подводный театр с
круглой стеной. И опять-таки между задней бетонной стеной бассейна и
крышей открывался вид на темную океанскую синеву. Тут темой должны были
стать биология дельфинов и их изучение. Удастся ли создать два
совершенно разных представления всего с семью животными?
Как-то утром я проехала на велосипеде через строительный участок и села
на склоне над Бухтой Китобойца, там, где скоро должны были подняться
трибуны на тысячу человек. Передо мной простиралась бетонная чаша
неправильной формы длиной около 100 и шириной около 30 метров.
В левом ее конце располагался искусственный островок, а поперек правого
протянулись опоры, предназначавшиеся для установки модели китобойного
судна со всеми мачтами и такелажем, выполненной в масштабе 5:8. Судно
послужит площадкой, с которой дрессировщики будут вести представление.
На борт также предполагалось допускать и зрителей, чтобы они могли
наблюдать животных через иллюминаторы под палубой.
Конечно, Бухта Китобойца - самое место для вертунов. Во-первых, они -
подлинно гавайские дельфины. Кроме того, эффектное верчение будет
смотреться куда лучше на фоне неба, чем под крышей Театра Океанической
Науки. Я сидела среди воображаемых зрителей и смотрела на мою будущую
сцену. Уж очень она большая. Конечно, можно использовать островок слева
и корабль справа, но основное действие должно развертываться в середине,
на водной площадке почти тридцатиметровой ширины. В Театре Океанической
Науки мне потребуются кико и по крайней мере
одна афалина. Смогу ли я заполнить Бухту Китобойца четырьмя маленькими
вертунами?
Цвет... Поможет цвет. Хорошенькая гавайская девушка в ярком бикини, с
цветками в волосах. Кротких вертунов безусловно удастся приучить плавать
и играть с ней... Ничего подобного еще нигде
не показывали. Скажем, она нырнет с борта корабля и поплывет к островку
в сопровождении дельфинов. Таким образом будет использована вся сцена.
Дельфины пусть завертятся все вместе, приветствуя ее: их совместное
верчение тоже заполнит большое пространство. И они многое могут делать
согласованно словно кордебалет.
Вот так родились два из трех основных элементов представления в Бухте
Китобойца: девушка
и согласованно работающие вертуны. Третий элемент - номера с одной малой
касаткой или даже
с несколькими - придется отложить, пока Жорж не начнет ловить касаток.
Следовательно, нам, кроме верчения, требуется еще несколько отработанных
элементов поведения, в выполнении которых от животных можно было бы
добиться синхронности. Тут я вспомнила еще один свойственный вертунам
прыжок, который мы могли бы закрепить- кувырок через хвост. Потом
вертикальная поза, балансировка на хвосте, наполовину высунувшись из
воды. Получиться что-то вроде гавайской хулы. Может быть, нам удастся
приучить дельфинов носить во время этого танца "леи" - традиционные
цветочные гирлянды. И наконец, глядя на пустой котлован и воображая,
что он полон воды и вертунов, я вспомнила, как они, гоняясь в игре друг
за другом, часто вылетают
из воды в типичном для всего их семейства прыжке, который иногда даже
так и называют "дельфинированием". Одиночное животное в таком прыжке
выглядит хотя и красиво, но не особенно эффектно, но вот если эту
изящную дугу одновременно опишут пятеро...
Ну, а придумать сюжет, объединяющий эти номера, можно будет и потом. Во
всяком случае, я уже знала, чего нам следует добиваться от наших
животных. Представление в Театре Океанической Науки вырисовывалось более
четко. За бетонной задней стенкой стеклянного демонстрационного
бассейна находились два подсобных бассейна, а у нас были дельфины двух
видов - кико и афалина. Можно будет устроить научную демонстрацию в двух
отделениях - по одному на каждый вид, - используя те элементы поведения,
которые будут выглядеть особенно интересно в стеклянном бассейне.
Дельфин, как заметил однажды Кен Норрис, обитает на грани между водой и
воздухом. Дельфин должен часто подниматься на поверхность, чтобы дышать,
а потому живет там, где вода соприкасается с воздухом. Наш уникальный
стеклянный бассейн позволял максимально обыграть этот факт. Впервые
зрители смогут одновременно следить за тем, что происходит под водой и
над водой, наблюдать не только прыжок, но и предшествующий ему
стремительный подводный
рывок и завершение дуги тоже уже под водой. Огромные стеклянные
пластины, ценой по несколько тысяч долларов каждая, из которых были
собраны стенки бассейна, устанавливались в максимально узких
вертикальных опорах, причем мы обошлись без какого-либо крепления по
верхнему краю. Воздух, вода и стекло смыкались там самым
удовлетворительным для зрелищных целей образом. При хорошей прозрачности
- а ее мы, конечно, сумеем добиться - бассейн будет похож
на огромный голубой зал.
Благодаря изобретательности архитектора и правильному размещению сидений
поверхность воды
в бассейне была хорошо видна отовсюду, кроме двух самых нижних рядов.
Поперек задней стенки
и вокруг подсобных бассейнов позади нее тянулась бетонная галерея,
расчлененная кольцом мощных колонн, поддерживавших крышу. Эта галерея и
поверхность воды в бассейне образовывали сценическую площадку, где
находились дрессировщики и где можно было развернуть дополнительное
действие. Приподнятая в середине крыша имела форму раковины или шатра.
Тэп предусмотрел
выступающую над бассейном дрессировочную площадку, которую можно было
опускать к самой воде или поднимать под крышу. А нельзя ли добиться от
дельфинов, чтобы они прыгали под самый потолок? Что же, попробуем.
Силач Макуа был наиболее подходящим кандидатом в рекордсмены по прыжкам
в высоту, и ему предстояло стать первой звездой нашего Театра
Океанической Науки.
Тэп и Кен обязательно хотели продемонстрировать эхолокацию дельфинов:
Кен много занимался исследованиями сонара - сенсорной системы, которая
позволяет этим животным обнаруживать предметы в воде при помощи звука, а
не зрения. Для такой демонстрации тоже,больше всего подходила спокойная
бесстрашная афалина. Надо будет придумать, как закрывать Макуа глаза;
тогда зрители смогут сквозь стекло наблюдать, как он без помощи зрения
находит брошенные в бассейн
предметы, или панель колокола, или еще какой-нибудь объект. Несомненно,
отработкой таких номеров следовало заняться в первую очередь.
Макуа уже обучался звонить в колокол, тыкая носом в панель. Это можно
будет использовать для демонстрации эхолокации, а также методов
дрессировки или же для излюбленного циркового "арифметического" трюка,
когда животное якобы складывает или вычитает цифры, а ответ сообщает (в
данном случае) числом ударов. Будет интересно проделать этот трюк, а
потом повторить его и раскрыть секрет, наглядно объяснив зрителям, как
дрессировщик подает животному сигнал, когда надо начать и кончить "отсчет".
Макуа иногда прыгал довольно неуклюже и с оглушительным всплеском
плюхался в воду - возможно, что-нибудь удастся извлечь и из этого? Нужно
будет внимательно наблюдать за его естественным поведением, чтобы
наметить другие элементы, которые могли бы пригодиться для представления.
Ну, и еще одно: нам ведь необходим говорящий дельфин, верно? В природе
они издают два типа звуков: эхолокационное щелканье вроде
"рэт-тэ-тэт-тэт" и тонкий свист служащий для общения примерно так же,
как квохтанье у кур или лай, повизгивание и рычание у собак - набор
отдельных звуков, передающих эмоциональное состояние*. Эти звуки
издаются под водой, а в воздухе практически не слышны. Во всяком случае,
для человека.
Однако дельфин способен издавать и звуки, слышимые в воздухе. Надо
добиться, чтобы он держал голову над водой и выпускал воздух из дыхала с
шумом, который поддается варьированию -
от подобия басистого лая до воплей и визга. Что если удастся приучить
Макуа высовывать голову
и говорить "алоха"?
Ну, а как использовать Хоку и Кико? Они составляют изящный контраст
Макуа и будут работать
в паре. Прыгать через обруч, поднятый в воздух? А как продемонстрировать
их ловкость и быстроту под водой? Я представила себе систему обручей,
подвешенных вертикально и горизонтально
в прозрачном голубом зале - кико кружат между ними, проносятся сквозь
них, выписывают сложные петли. А что если добиться, чтобы они описывали
круги по бассейну со всей скоростью, на какую способны? В любом случае
это будет красиво и послужит наглядной иллюстрацией к рассказу
о биологии дельфинов и о их жизни в природных условиях.
Я посмотрела на линию, где поверхность воды сомкнется со стеклом, и
вдруг поняла, каким прекрасным зрелищем может быть пологий прыжок двух
дельфинов у самого стекла. Ну, а если продолжить такие прыжки по всему
периметру бассейна? Тогда Хоку и Кико будут описывать дугу
в воздухе поперек одной стеклянной панели, затем под водой поперек
следующей, еще одна дуга
в воздухе, еще одна под водой - и так вокруг всего бассейна,
прошнуровывая поверхность
непрерывной волнистой линией. Мне показалось, что это будет удивительно
красиво.
* Исследователи не единодушны в такой узкой трактовке значения
акустических сигналов дельфинов
Я поднялась по лестнице на галерею у задней стенки бассейна и принялась
считать. Если в каждом углу (бассейн имел форму шестиугольника)
установить металлический стержень перпендикулярно стенке бассейна на
высоте около метра над водой, то получим шесть прыжков через каждые пять
метров. Именно то, что требуется.
И в заключение - игра с мячом. Макуа, Хоку и Кико, конечно, научатся
толкать мяч. Можно будет устроить настоящий матч по водному поло -
встречу между Tursiops и Stenella. Ворота установить слева и справа,
игрок, забивший гол, получает в награду рыбку. Идея выглядела вполне
осуществимой (однако мы столкнулись с огромной трудностью, которую
обнаружили, только когда дрессировка почти завершилась: дельфины
отнеслись к игре слишком серьезно).
Мне сразу стало ясно, насколько важно, чтобы животные послушно выплывали
из подсобных бассейнов и также послушно возвращались в них.
Следовательно, в первую очередь необходимо научить животных Театра
Океанической Науки проплывать через дверцы точно по команде. Этот
элемент поведения надо будет отрабатывать дополнительно каждый день,
пока мы не убедимся,
что он прочно закреплен.
Итак, программа представления более или менее наметилась, и мы могли
взяться за дрессировку всерьез. До дня открытия оставалось примерно три
месяца. И девять десятых того, что мне теперь известно о дрессировке, я
узнала за эти три месяца.
*ПРЕДИСЛОВИЕ К АМЕРИКАНСКОМУ ИЗДАНИЮ*
Карен Прайор, урожденная Уайли, восемь лет профессионально занималась
дрессировкой дельфинов в парке "Жизнь моря" (Sea Life Park) на мысе
Макапуу гавайского острова Оаху.
Она с детства принадлежала к тем, кто ощущает н&-Изъяснимую первозданную
радость, просто наблюдая животных, и благодаря этому научилась
интуитивно понимать та поведение в целом, как систему.
Бесспорно, об определенных частях этой системы можно получить
представление путем лабораторных экспериментов. Можно, не касаясь
биологии животного в целом, исследовать только его способность к
научению. Например, с достаточным успехом исследовала некоторую часть,
или "подсистему", живых организмов бихевиористская школа в психологии.
Можно, наоборот, поведение животных рассматривать, как часть
функционального единого целого, включающего все виды животных, растений
и микроорганизмов, живущих и взаимодействующих в одном месте. Такие
системы называют экосистемами, а изучающую их науку - экологией.
Между экологическим и бихевиористским подходами к поведению животного
существуют всевозможные промежуточные градации. У каждого ученого есть
свобода, хочет ли он исследовать работу нервной системы мухи или
экологию целого континента. В принципе научные исследования
самых малых и самых больших систем живого вполне равноправны и равно
могут быть плодотворны. В этом смысле нет никакой разницы в ценности или
точности, скажем между биохимией и экологией.
Однако само собой разумеется, что, изучая подсистему какого-либо живого
организма, исследователь в то же время
должен ощущать ее как часть более широкой системы. Некоторых
исследователей поведения можно упрекнуть в том, что полностью
сосредоточиваясь на процессе научения через поощрение
и закрепление, они игнорируют организм как целое, хотя все остальное в
нем не менее достойно рассмотрения, самые нетерпимые из них готовы
объявить "ненаучными" любые попытки изучать поведение вне круга
вопросов, связанных с поощрением и закреплением. Естественно, эта
позиция ошибочна, так как она оставляет за пределами научного
рассмотрения все то, что делает голубя голубем, крысу крысой, а человека
человеком.
Этологи, с другой стороны, пытаются раскрыть поведение животных того или
иного вида как сложную систему взаимодействий организма с внешней средой
или - в еще более широком плане -
как экологию вида в целом. Однако, хотя этология по самой своей сути
изучает присущее данному виод поведение как единую систему, а поведение,
возникающее благодаря научению, бесспорно, составляет неотъемлемую часть
этой системы, этологи более склонны интересоваться филогенетически
запрограммированными формами поведения животных данного вида, чем
процессом обучения. Во всяком случае мне практически не известны
этологи, которые в своих этологических изысканиях применяли бы весь
арсенал методик, разработанных бихевиористской школой для исследования
процесса обучения.
Тем не менее одно исключение из этого правила существует и есть один
этолог, который сделал именно это, причем с удивительным успехом. Это
Карен Прайор. То умение извлекать радость просто из соприкосновения с
животными, которое, как я уже говорил, является необходимым условием
объективного наблюдения, делает ее прирожденным этологом. А острый
аналитический ум, унаследованный от отца, Филипа Уайли, позволяет ей
делать верные выводы из наблюдений.
По воле судьбы - и к большой удаче для науки - ей пришлось заняться
дрессировкой дельфинов. Она применила поразительно тонкие методы
скиннеровского научения, чтобы контролировать
и формировать поведение своих дельфинов, и те в результате начали
выполнять на редкость эффектные цирковые номера. Кеннет Норрис,
величайший из ныне живущих специалистов
по поведению китообразных, с уважением и восхищением называет ее
несравненным дрессировщиком.
Однако главное в ее книге - то, что свой талант она употребила не просто
на достижение чудес дрессировки. Нет, она использовала традиционные
дрессировочные приемы
для установления контакта со своими дельфинами. Она сознательно
использовала скиннеровские методики как средство общения с животными.
Становится ясно (одни воспринимают это с изумлением, другие - как нечто
само собой разумеющееся), что животным нравится учиться и что активная
роль в оперантном научении принадлежит не столько экспериментатору,
сколько объекту эксперимента. История о дельфине, который учит своего
учителя тому, как надо учить, не только забавна, но и чрезвычайно
полезна для тех, кто исследует формы общения. Рассказ Карен Прайор о
том, как она училась дрессировать дельфинов, вскрывает самую суть
процесса оперантного научения и показывает, как искомое поведение может
быть "сформировано" и приведено под стимульный контроль. Собственно
говоря, этой книгой можно пользоваться (и, я надеюсь, будут
пользоваться!) как руководством по обучению животных вообще и
скиннеровскому научению в частности.
Однако величайшая ценность этой книги заключается в следующем: она
показывает этолога, использующего все тонкости научения не как самоцель
и не для того, чтобы изучать только поощрение и закрепление, но как
орудие для обретения знаний о животном в целом. Карен Прайор нигде не
поддается модньм теориям, утверждающим, будто высокоразвитые животные
вроде дельфинов или собак не обладают субъективным опытом и эмоциями,
близкими к нашим собственным. Она нисколько не скрывает своего
убеждения, что они обладают всем этим, и в своей книге описывает
взаимодействие двух видов живых существ, которых при всей их непохожести
объединяет способность испытывать удовольствие и боль - способность,
составляющая суть нашего сознания и души, чем бы они ни были. Однако
Карен Прайор не преуменьшает различия между человеком и дельфином. Ее
наблюдения неопровержимо доказывают, что россказни о чуть ли не
сверхчеловеческом уме дельфинов, о наличии у них прямо-таки
синтаксической речи - короче говоря, об их интеллектуальном
превосходстве над человеком - представляют собой чистейшей воды выдумки
или, в лучшем случае, самообман пристрастных наблюдателей. Но, как часто
бывает
в подобных случаях, правда оказывается куда более увлекательной и
прекрасной, чем мифы, сплетенные вокруг этого животного. В безыскусном
повествовании Карен Прайор есть по-настоящему трогательные эпизоды. В
одном месте у меня на глаза чуть не навернулись слезы. Самка дельфина
явно мучилась (я сознательно употребляю здесь это слово) из-за того, что
не могла справиться
с предложенной ей задачей. Когда же она с помощью дрессировщика вдруг
разобралась в том, что
от нее требуется, она сделала то, что до сих пор не наблюдалось ни разу
- подплыла к своей дрессировщице и погладила ее грудным плавником. Такой
дружелюбный жест обычен между дельфинами, но не известно другого случая,
когда эта ласка адресовалась бы человеку.
Наибольшее впечатление производит глава "Творческие дельфины", которая,
бесспорно, наиболее важна и с научной точки зрения. В двух экспериментах
дельфины были выдрессированы ожидать поощрения, когда они изобретали
совершенно новый элемент поведения. Осмысление того факта, что
вознаграждаться будет не какое-то данное движение или система движений,
но движение - любое движение, - которое никогда прежде не поощрялось,
требует совершенно неожиданной для животного степени абстрактного мышления.
Нет никаких сомнений, что эта книга имеет огромное научное значение.
Однако я подчеркиваю это прежде, чем указать на остальные ее
достоинства, только потому, что у некоторых читателей сложилось
ошибочное убеждение, будто работы, ценные с научной точки зрения, всегда
скучно читать. О книге Карен Прайор этого никак не скажешь. Ее с начала
и до конца пронизывает тонкий юмор, а местами она вызывает не только
веселую улыбку, но и громкий смех. Как я уже говорил, она рассказывает о
взаимоотношениях дельфинов и людей, и именно эти последние сплошь и
рядом попадают в смешное положение. Очень забавно читать, как дельфины
нередко умудрялись приводить поведение своих дрессировщиков под
стимульный контроль, научившись демонстрировать требуемые движения
тогда, когда хотели извлечь из этого выгоду, и тем самым ловя людей в их
собственную ловушку. Но еще забавнее глава, посвященная заезжим ученым.
У этой книги есть и другие достоинства, которые отнюдь не уступают уже
перечисленным, хотя
я и называю их под конец: искренняя и горячая любовь ко всем живым
существам, глубокое ощущение их красоты и в сочетании с этим
непоколебимая и лишенная сентиментальности преданность научной истине.
*Лауреат Нобелевской премии, профессор Конрад Лоренц*
*1. Как это начиналось*
Вoceмь лет - с 1963 по 1971 год - свой хлеб насущный я зарабатывала в
основном дрессировкой дельфинов.
Не знаю, как должен выглядеть настоящий дрессировщик дельфинов, но уж
конечно не так, как я. Почти все люди - и особенно дрессировщики
дельфинов, принадле жащие к сильному полу, - убеждены, что это мужская
работа. Мои соседи в самолетах выпрямляются на сиденье
и переспрашивают: "Что-что? Чем вы занимаетесь?!" А участиики
телевикторины "Угадай профессию" разобрались со мной, только использовав
все десять вопросов - да и то лишь после очень прозрачного намека.
Мне и в голову не приходило, что я стану дрессировщи ком дельфинов. В
1960 году мы с моим мужем Тэпом Прайором, специалистом по морской
биологии, тогда еще аспирантом, жили на Гавайях, куда попали по воле
командования морской пехоты. У нас было трое маленьких детей, и я писала
книгу
о грудном вскармливании ("Как кормить своего маленького". - Харпер энд
Роу, 1963) Мы разводили фазанов, чтобы Тэп мог окончить аспирантуру при
Гавайском университете.
Тэп изучал акул. Нигде на Гавайях не было бассейна, достаточно
просторного для содержания крупных акул Поэтому Тэпу, чтобы вести
исследования, пришлось целое лето прожить в южной части Тихого океана,
на атолле Эниветок, где такие бассейны имелись. Разлука была очень
тяжела для нас обоих.
Нам уже случалось видеть коммерческие демонстрацией ные бассейны,
получившие название океанариумов, - и самый первый, "Морскую студию" во
Флориде, и второй, "Маринленд
построенный в Калифорнии. А нельзя ли зоологу вести работу с крупными
морскими животными
в одном из этих океанариумов? Когда Тэп был демобилизован из морской
пехоты и нам оплатили проезд домой, мы побывали в "Морской студии", в
"Маринленде", в "Морском аквариуме" в Майами", и приуныли. Представления
перед публикой и частные научные исследования не слишком-то сочетались
между собой. Опыты иногда плохо сказывались на номерах, а ученые, работающие
в таких океанариумах, сердито рассказывали о том, как бесценных
подопытных животных забирали для выступлений именно тогда, когда
эксперимент наконец налаживался.
И Тэп решил построить океанариум на Гавайях. Вернее, два океанариума,
стенка к стенке: один - демонстрационный для зрителей (Гавайям очень
пригодилась бы такая приманка для туристов), другой - для научной работы.
Денег у нас не было. Мы жили на пособие, положенное демобилизованным, и
на доход от фазаньей фермы. Чтобы построить модель океанариума, мы взяли
в Гавайском банке заем в пятьсот долларов. Утренняя газета поместила на
первой странице фотографию модели, любезно разрекламировав замысел Тэпа,
и осуществление проекта началось.
Три года спустя, когда в прошлом остались тысячи фазанов, сотни писем и
десятки поездок Тэпа
на материк, идея начала обретать реальность. На пустынном берегу, где
еще совсем недавно росли только колючие кусты, мечта Тэпа воплощалась в
жизнь. Там воздвигался Гавайский океанариум - наш океанариум,
спланированный биологами, а не дельцами. Научно-исследовательский
океанариум, снабжаемый водой вместе с демонстрационным и снабжающий
дрессировщиков творческими, оригинальными, подлинно научными идеями,
оставался пока на чертежных досках. Тэп нашел вкладчиков,
финансировавших демонстрационный океанариум, а кроме того, он нашел
ученых для научно-исследовательского института.
Виднейшим среди них был доктор Кеннет С.Норрис, бывший куратор
"Маринленда", профессор Калифорнийского университета. Кен знал все, что
было известно (в то время) о дельфинах, а нам настоятельно требовался
такой специалист, потому что представления в океанариумах без дельфинов
немыслимы. Кен, кроме того, был знатоком рыб и пресмыкающихся, биологом
с мировым именем, а главное - удивительно творческим человеком с
поразительно живым воображением.
Ему понравилась идея Тэпа, и он с самого начала помогал в разработке планов.
Первое сооружение в парке "Жизнь моря было новшеством: дрессировочный
отдел, закрытый для посторонних и предназначенный исключительно для
содержания и дрессировки диких дельфинов.
Тэп договорился, что дельфинов нам будет поставлять Жорж Жильбер,
наполовину француз, наполовину гаваец, опытный рыбак и прекрасный
натуралист, который и прежде занимался их ловлей. И мы уже получили
восемь животных, принадлежащих к трем разньм видам.
Кен Норрис нашел нам консультанта по дрессировке дельфинов, психолога
Рона Тернера: он раньше работал с Кеном в программе изучения дельфинов и
был специалистом по малоизвестному тогда скиннеровскому оперантному
научению - направлению теории обучения, очень облегчившему дрессировку
животных.
Рон написал для нас краткие инструкции, как дрессировать дельфинов.
Предположительно любой неглупый человек мог с их помощью добиться
желаемых результатов. Тэп подыскал трех таких людей, и они принялись
готовить дельфинов для выступления перед публикой.
До назначенного дня открытия парка "Жизнь моря" оставалось три месяца, и
тут вспыхнула паника. Бульдозеры рыли котлованы для огромных водоемов,
росли стены зданий, началась предварительная продажа билетов - и ни
одного дрессированного дельфина! Выяснилось, что дрессируемые дельфины
тем временем выдрессировали своих дрессировщиков давать им рыбу даром.
Тэп позвонил в Калифорнию Кену Норрису. Довольно с него науки, теорий и
специалистов-консультантов - ему срочно нужен хороший дрессировщик
дельфинов, причем такой, который
не запросит слишком дорого. Где его найти?
- Ну, а ваша жена? Чего уж лучше?
Я? Я с интересом следила за осуществлением проекта. Я перепечатывала
деловые письма, угощала обедами заезжих вкладчиков и, до того как был
достроен дрессировочный отдел, принимала живое участие в водворении
первых четырех дельфинов в пластмассовый плавательный бассейн у нас на
заднем дворе. Но что я знала о дельфинах?
Правда, о дрессировке я кое-что знала. У меня был изумительный пес,
веймаранская легавая
по кличке Гас, которого я водила в собачью школу, а потом на собачьи
выставки и получала призы. Затем отец Тэпа подарил внучатам уэльского
пони, а у пони родился жеребеночек Эхо, и жеребеночек вырос, и его надо
было приручить и приучить работать.Я заказала по почте необходимую
сбрую, привязала молодого конька к забору, проштудировала статью "сбруя"
в Британской энциклопедии, принялась так и эдак накидывать на жеребчика
сбрую, пока не добилась соответствия с иллюстрацией, и мало-помалу
научила младшего пони возить тележку.
Вряд ли это можно было считать солидной подготовкой к дрессировке
дельфинов. Однако мы всегда слушались советов Кена Норриса, а он сказал,
что у меня все должно получиться, если я как следует изучу инструкции Рона.
После этого звонка я засела за инструкции. Рон Тернер писал тяжеловесно,
не жалея научной терминологии, и мне почти сразу стало ясно, почему
дрессировщики, которых нанял Тэп, предпочли не углубляться в подобное
пособие. Однако суть его была страшно увлекательной: правила, научные
законы, лежащие в основе дрессировки. И тут я вдруг поняла, почему у
меня с Гасом не ладились упражнения с поноской, И почему Эхо дергал
головой влево, когда поворачивал направо. Я начала понимать механизмы
дрессировки и твердо уверовала, что с помощью этой изящной упорядоченной
системы, носящей название "оперантного научения", можно приучить любое
животное совершать любые действия, на которые оно физически способно.
Впервые в жизни я провела бессонную ночь, раздумывая над тем, что значит
стать служащей
у собственного мужа, И как повлияет на моих малышей, если их мать будет
работать. И к каким последстзиям приведет открытие парка "Жизнь моря"
без приличного представления с дельфинами. И до чего интересно будет
применить инструкции Рона на практике и посмотреть, как теория
воплощается в жизнь.
Я согласилась. На условии, что буду работать только четыре часа в день
(ха-ха!) и сразу же уйду, едва представление наладится и меня смогут
заменить другие (ха-ха-ха!). Я и не подозревала,
что берусь за одно из самых важных дел в моей жизни.
Когда Тэп только начал разрабатывать проект парка "Жизнь моря", видный
профессор Гавайского университета, специалист по морской биологии,
указал, что идея океанариума с дрессированными дельфинами на Гавайях
совершенно беспочвенна, поскольку вокруг наших островов почти нет
дельфинов. "Гавайские воды теперь крайне бедны китообразными", - заявил
он. (Китообразные - это все киты и все дельфины.)
В биологии утверждение, что такое-то животное там-то не водится, не так
уж редко означает, что его
в этих местах просто до сих пор никто не искал. В гавайских водах
встречаются тысячи дельфинов разных видов, да и киты тоже. Со временем
мы обнаружили там по меньшей мере тринадцать видов китообразных.
Представители девяти из них многие годы постоянно содержались в наших
бассейнах. Уже первые животные, которых я дрессировала, принадлежали к
трем разным видам, и я работала словно бы с тремя совершенно разными
породами собак.
В морях и реках Земли водится свыше тридцати видов дельфинов*. Первые
четыре животных, пойманные Жоржем и некоторое время жившие у меня на
заднем дворе, были "вертуны" - вертящиеся продельфины. Они принадлежали
к роду продельфинов (Stenella) и оказались природными гавайцами, местным
подвидом Stenella longirostris Hawaiiensis (гавайский длиннорылый
дельфин). Вертящиеся продельфины - прелестные небольшие животные, вдвое
меньше Флиппера**, героя серии телевизионных фильмов, и весят около 45
килограммов. У них изящные узкие тела, длинные тонкие клювы*** и большие
кроткие карие глаза. Спина у них глянцевито-серая,
а брюхо нежно-розовое. Название "вертящиеся" они получили из-за манеры
выпрыгивать из воды, вертясь вокруг своей оси как волчки. В первый день,
когда я вышла на работу, у нас было четыре вертуна: Меле (что значит
по-гавайски "песня"), Моки (уменьшительное мужское имя), Акамаи
("умница") и Хаоле (гавайское прозвище европейцев - окраска у Хаоле была
необычно бледная), До сих пор дельфины этого вида никогда в неволе не
содержались.
Затем Жорж поймал несколько афалин. Во всех океанариумах на материке
обычно демонстрируются атлантические афалины (Tursiops truncatus). Наши
были тихоокеанскими афалинами (Tursiops gilli).
* Систематика зубатых китов (Odonfoceti) на видовом уровне разработана
недостаточно хорошо из-за того, что ряд видов описан всего по нескольким
случайным находкам. Тем не менее к настоящему времени известно более 60
видов дельфиновых. - Здесь и далее примечания редактора.
** Этот дельфин относился к виду афалина.
*** У всех дельфинов челюсти вытянуты вперед, но у одних видов это
хорошо заметное образование - рострум, клюв (как у афалин, например,
продельфинов), а у других - незаметное, так как прикрыто сверху лобным
выступом (как у гринд, белух, морских свиней).
Они гораздо крупнее маленьких вертунов и крупнее своих атлантических
родичей, однако уступают
им в ловкости и гибкости.
Когда я приступила к дрессировке, у нас были две афалины - самцы Кане и
Макуа. Это были крупные животные, длиной около трех метров, весом не
меньше 180 килограммов, сплошь серые,
с короткими толстыми клювами, хитрыми глазками, множеством крепких
конических зубов и с очень твердыми взглядами на жизнь.
Дрессировочный отдел состоял из деревянного домика, двора с плотно
утрамбованным песком и трех бассейнов, которые были соединены между
собой так, чтобы животных можно было перегонять
из бассейна в бассейн, открывая деревянные дверцы. Вертуны находились в
одном бассейне, афалины - в другом, а третий в мой первый рабочий день
занимали еще два животных из рода Stenella, но они явно не принадлежали
к виду вертящихся продельфинов. Они были несколько крупнее вертунов, с
крючковатыми спинными плавниками и более короткими толстыми клювами.
Окрашены они были в горошек. По серо-графитной спине и бледно-серому
брюху от носа до хвоста они были щедро усыпаны крапинами - светлыми на
темно-сером фоне и темными на светло-сером. Научное наименование они
имеют только латинское - Stenella attenuata, а потому вслед за Жоржем мы
стали называть их просто "кико", что по-гавайски значит "пятнышки".
У нас в штате было три дрессировщика: Крис Варес, Гэри Андерсон и Дотти
Сэмсон. Крис и Гэри, дюжие белокурые великаны лет двадцати с небольшим,
закадычные друзья, увлекались своей работой и очень хотели, чтобы парк
"Жизнь моря" оправдал все надежды. Дотти, стройная рыжая учительница, на
несколько лет старше их, была веселой, спокойной и очень любила
животных. Все трое не только дрессировали дельфинов, но и чистили
бассейны, ежедневно выламывали рыбу
из морозильников, лечили заболевших животных, убирали помещение и
дирижировали толпами любопытных посетителей. Крис жил в домике, где были
душ и крохотная кухня, и приглядывал
за животными по ночам.
Не знаю, как дрессировщики отнеслись к тому, что им навязали в
руководители жену начальства,
но держались они со мной очень мило, и мы сразу сработались. Не
исключено, что они даже испытали некоторое облегчение: с дельфинами у
них не заладилось, и, возможно, они были рады подсказкам.
Ну, а если и я встану в тупик, так во всяком случае голову снимут с
меня, а не с них.
Я сразу же ввела несколько основных правил, перечисленных Роном.
Работать животным предстояло за пищевое поощрение, а наевшись, они могли
отказаться от дальнейших усилий, и потому необходимо было выяснить,
сколько каждый дельфин с аппетитом съедает за день, и затем тщательно
отвешивать этот дневной рацион, строго им ограничиваясь. (Чтобы вырвать
у конторы 40 долларов на весы, мне пришлось выдержать мой первый
финансовый бой.) Далее, необходимо регулярно вести подробные записи,
чтобы следить за здоровьем животных, за количеством съеденного корма и
ходом обучения. Я запретила прерывать дрессировку и допускать посетителей
к бассейнам - мы построили небольшую трибуну, и посетители могли
наблюдать за нашей работой
с достаточно далекого расстояния.
Инструкции рекомендовали проводить дрессировку каждого животного без
перерывов по нескольку часов, так что оно мало-помалу наедалось досыта.
Мне это показалось странным. Я вспомнила, что Гас и Эхо за два-три
коротких сеанса усваивали больше, чем за один длинный, а к тому же
короткие сеансы менее утомительны и для дрессировщика. Мы решили
проводить в день три сеанса дрессировки, разделив их возможно более
длинными интервалами.
Требование дрессировать каждое животное по отдельности также казалось
неудобным и ненужным. Мы решили заниматься со всеми вертунами сразу, а
также с парой кико, и только афалин дрессировать индивидуально. Дотги и
Крис получили вертунов, Крис и Гэри - двух афалин, а я взяла на себя
кико, которые были нервными, упрямыми, "не поддающимися дрессировке"
животными
и пока вообще ничему не научились.
Остальные дельфины кое-что уже освоили. Вертуны поняли, что получают
рыбу каждый раз, когда вертятся в воздухе. Сперва они проделывали это
просто так, играя между собой (главньм образом
по ночам), но теперь начали выпрыгивать из воды и вертеться, едва
дрессировщик подходил
к бассейну с ведром рыбы. Афалины по собственной охоте играли с мячом и
до половины высовывались из воды, чтобы взять рыбу из руки. Макуа, кроме
того, учился звонить в колокол, нажимая носом на панель под водой.
Макуа покорял посетителей, поворачиваясь на спину и подставляя свое
широкое серое брюхо, чтобы его почесали. Кроме того, и ему и Кане как
будто нравилось, когда после сеанса мы прыгали к ним
в бассейн освежиться. Они подплывали к нам, позволяли обнять себя за
внушительные талии или ухватиться за спинной плавник и катали нас по
бассейну.
Кожа у дельфинов на ощупь упругая и гладкая, как надутая автомобильная
камера. Макуа и Кане были словно две большие резиновые игрушки, только
живые, теплые, самостоятельные, с сердцами, ровно и сильно бьющимися
внутри, - две живые игрушки, которые смотрели на нас спокойными веселыми
глазами.
Кане, к несчастью, покалечился и потому не мог выступать перед публикой.
Вскоре после поимки
он не то прыгнул, не то нечаянно упал из наполненного бассейна в пустой
- случай крайне редкий, так как дельфины прекрасно соображают, куда не
надо прыгать. Возможно, при ударе о бетонный пол он повредил мышцы бока,
но, как бы то ни было, его хвост навсегда изогнулся влево. Боли это как
будто ему не причиняло, но выглядел хвост некрасиво и двигался Кане
довольно неуклюже. Выпустить искалеченное животное в океан мы, конечно,
не могли, и потому он считался инвалидом, на первых порах составлял
компанию Макуа, а в дальнейшем должен был стать тренировочным животным
для новых дрессировщиков.
Как ни дружелюбно вели себя афалины, Крис и Гэри предупредили меня, что
они способны проявить норов. Особенно Макуа, который, рассердившись во
время дрессировки, нередко тыкал дрессировщика в ладонь или локоть
твердым клювом, разевал пасть, показывая четыре ряда острых почти
сантиметровой длины зубов, и угрожающе мотал головой. Кроме того, он
раза два вполне сознательно выбил ведро с рыбой из рук дрессировщика в воду.
Вертуны, в противоположность афалинам, никогда не угрожали и не
нападали. Если они были чем-то недовольны, то просто уплывали. Дотти
сумела завоевать их доверие. Она часто плавала с ними, играла, гладила
их, и все они, кроме Моки, полностью "привыкли к рукам". Они подплывали,
чтобы
их погладили, и даже без всякого страха позволяли хватать себя и
поднимать над водой.
Два кико, Хоку ("звезда") и Кико ("пятнышко"), так и не стали
по-настоящему ручными. Со временем они научились терпеть прикосновения,
но сами никогда не просили погладить их и явно предпочитали, чтобы их
оставляли в покое.
Но приручение - это одно, а дрессировка - совсем другое. Нам необходимо
было как можно скорее применить новую систему научения, изложенную в
инструкциях Рона.
Выработка классических условных рефлексов - процесс бессознательный.
Животное, возможно даже не замечая этого, реагирует на раздражитель (или
стимул) из-за последствий, наступление которых возвещает раздражитель.
Так, при звуке звонка у собаки выделяется слюна, потому что вслед за
звонком она получает пищу. Оперантное научение строится на совершенно
ином принципе. Животное выучивается тому, что желанный раздражитель,
например корм, следует за каким-то его действием. Инициатива принадлежит
ему.
Животным это, по-видимому, нравится. По-моему, они получают удовольствие
от того, что
в результате своих действий обеспечивают себе что-то приятное. Многие
номера из нашего репертуара опирались на такие элементы поведения,
которые животное демонстрировало самостоятельно, а мы поощряли (или
"закрепляли") их кормом, пока оно не начинало нарочно повторять их для
того, чтобы мы дали ему еще рыбы, и, мне кажется, по крайней мере
какие-то свои действия дельфины демонстрировали именно в надежде на
новое поощрение.
Первым решающим этапом, согласно инструкциям Рона, было закрепление
сигнала "сейчас получишь корм". Очень важно дать понять животному, что
именно вам нравится в его действиях. Если дельфин выпрыгнет из воды, а
вы бросите ему рыбу и будете повторять это при каждом прыжке,
он очень скоро научится прыгать намерено. Однако рыба, естественно,
попадает в рот дельфина только после завершения прыжка, и для него
остается неясным, что, собственно, вам понравилось
в его прыжке - высота, фонтан брызг при входе в воду, место, где он
выпрыгнул, или что-то другое. Если он решит, что в счет идет все,
нежелательные движения закрепятся, и вам уже никогда
не удастся добиться от него четкого исполнения того, чего вы хотели. Или
же животное кое-как разберется методом проб и ошибок, но нужный вам
элемент поведения так и не будет закреплен
в достаточной степени,
Цирковые дрессировщики выходят из положения, поправляя животное
физическим воздействием
с помощью поводка, уздечки или хлыста до тех пор, пока не отработают
номер, но нам, разумеется,
этот метод не подходил.
Инструкции указывали, что нам следует закрепить определенный сигнал,
который означал бы "сейчас получишь корм". Тогда мы сможем с помощью
этого сигнала закреплять нужные движения как раз
в тот момент, когда животное делает то, что требуется. Рон рекомендовал
полицейский свисток, пронзительный звук которого дельфины слышат и над
водой и под водой. К тому же его трудно
с чем-нибудь спутать, а дрессировщик при этом способен реагировать почти
мгновенно: ведь свистнуть можно гораздо быстрее, чем, например, нажать
пальцем на кнопку звонка.
Стоит животным усвоить смысл свистка, и его уже можно использовать для
выделения любых действий в тот самый миг, когда они производятся. Так,
можно каждый раз поощрять за прыжок
в высшей его точке, тем самым увеличивая вероятность того, что животное
будет стремиться прыгать все выше. Можно закрепить самый незначительный
элемент поведения, свистя, например, каждый раз, когда животное
поворачивает влево, - в результате оно уже через несколько минут начнет
описывать небольшой круг против часовой стрелки.
Этот процесс называется "формированием". Закрепляя те или иные элементы
поведения по точно разработанному плану, можно "сформировать" очень
сложные системы поведения и даже добиться действий, которые животное
само никогда совершать не стало бы, например забрасывать мяч
в корзину или стоять в воде головой вниз, помахивая хвостом в воздухе.
Естественные элементы поведения животных и те, которые мы могли
сформировать, открывали перед нами очень широкий выбор возможных номеров.
В первую очередь дрессировщик должен убедиться, что все животные
правильно реагируют
на свисток. Рон подробно объяснил, как этого добиться. День-два нам
следовало скармливать животным их рацион, не пытаясь поощрять их за
что-либо, а только каждый раз сопровождать свистком появление рыбы.
Затем, отсчитывая секунды, мы должны были свистеть чуть-чуть раньше, чем
давать рыбу, и очень постепенно увеличивать интервал, пока животное не
привыкнет твердо ассоциировать свист с получением пищи, даже если пищу в
тот момент оно и не получает.
Я начала работу с моей парой кико - самцом Хоку и самкой Кико. У Хоку,
кроме крапин, на боках были еще две диагональные серые полоски -
красивые и, по-видимому, обычные отметины.
Хоку и Кико были не просто двумя дельфинами одного вида, живущими в
одном бассейне. Они были парой, любящей парой, и разлучить их могла в
буквальном смысле только смерть. Они плавали вместе, ели вместе,
работали вместе.
Плавая, они почти всегда "держались за руки", то есть их грудные
плавники соприкасались. Плавники касались друг друга все время,
поднимались ли дельфины дышать, переворачивались ли, плыли быстро или
медленно. Хоку был настоящим рыцарем: он всегда старался заслонить Кико
от возможной опасности, а если рыба падала между ними, неизменно уступал
ее. Кико.
Кормили мы наших дельфинов корюшкой, которую привозят замороженной с
Тихоокеанского побережья США. В отличие от гавайских рыб корюшка всегда
имелась на складах - дешевая, питательная, мелкая. В день кико способен
съесть около четырех с половиной килограммов
корюшки - примерно сотню рыбешек, а это обеспечивает дрессировщику более
чем достаточное количество материала для пищевого поощрения, так что
можно не резать рыбу на куски (занятие довольно противное). Теперь мы
стали делить дневной рацион каждого животного на три порции, чтобы они
привыкли есть по расписанию: каждый сеанс дрессировки мы начинали в
строго назначенный час, чтобы у животных возникало приятное ощущение
"скоро будут кормить", которое облегчало работу с ними.
Даже такая простая задача, как приучение к свистку, для дрессировщика
оказалась очень нелегкой. Надо было добиться, чтобы свисток означал
только "сейчас получишь корм". И вот стоишь
у бассейна, кидаешь рыбу и напряженно думаешь: "Не свисти через
одинаковые интервалы - например, едва они покончат с последней рыбкой.
Не то они начнут ожидать свистка через правильные интервалы и будут
испытывать разочарование, если он не раздастся, или же не обратят на
него внимания, если он раздастся не тогда, когда они его ждут. Не свисти
чаще, если они плывут
к тебе или смотрят на тебя, а варьируй - пусть они слышат свисток то в
одном месте бассейна,
то в другом, то когда плывут, то когда неподвижны, чтобы у них не
возникла привычка болтаться перед тобой или проделывать еще что-нибудь,
что потом тебя не устроит. Следи, чтобы рыба
не летела через одно и то же время после свистка и чтобы она не падала в
одно и то же место бассейна или прямо перед дельфином, а то как бы он не
начал ожидать этого и не перестал "верить"
свистку, если рыба не появится точно в тот момент и именно там, где он
привык ее получать".
Просто поразительно, как легко у нас самих вырабатываются привычки. Я
обнаружила, что только
с большим напряжением удерживаю в памяти все необходимые вариации. Кроме
того, поскольку
я работала с двумя животными, мне приходилось бросать одновременно по
меньшей мере две
рыбешки, и вначале это у меня получалось плохо. Однако на второй день я
сама получила поощрение. Свисток предшествовал падению рыбешки то на
полсекунды, а то и на четыре-пять секунд, и, услышав его, Хоку и Кико
явно настораживались и принимались искать корм. Вот эта
их реакция и была моим поощрением. "Ага! Они слышат свисток, они уже
поняли, что он означает. Между нами установился контакт". Первый барьер
был преодолен.
Тем временем Дотти, Крис и Гэри проделывали то же самое с остальными
дельфинами. Естественно, иногда мы невольно действовали синхронно, и
свистки раздавались над всеми тремя бассейнами одновременно. Избежать
этого мы не могли, а поэтому не стали и пытаться. Пусть животные сами
разберутся, что для них имеет значение только свисток, раздающийся с
борта их собственного бассейна. И действительно, дельфины, у которых
поразительно чуткий слух, вскоре уловили разницу. Правда, порой свисток
у одного бассейна вызывал оживление и в остальных двух, но, поскольку
рыба не появлялась, животные тотчас успокаивались.
Когда приучение к свистку закончилось и мы твердо знали, что каждый
дельфин понимает смысл этого сигнала, настала пора разработать программу
дрессировки - завершить то, что было начато,
а затем составить и отработать репертуар из различных элементов
поведения, так чтобы ряд интересных номеров сложился в целое
представление. Но какое представление? Времени
на длительные раздумья у меня не было.
Планирование представления дельфинов - это такая задача, решению которой
может помочь неосведомленность. Если не знаешь, что делали прежде, у
тебя нет соблазна копировать
и подражать. Если не знаешь, чего возможно добиться, тебя не
ограничивают мысли о том, чего добиться невозможно.
Кен Норрис часто поругивал обычные представления с дельфинами, состоящие
словно цирковая программа из отдельных ничем не связанных между собой
номеров. Мы решили, что представления
в парке "Жизнь моря" следует сделать тематическими, построить вокруг
какой-нибудь сюжетной линии, когда каждый трюк оправдывается логической
причиной.
Тэп создал в Парке две "арены" для представлений - Буxтy Китобойца и
Театр Океанической Науки, причем каждая уже подсказывала свою тему.
Бухта Китобойца представляла собой обширный водоем под открытым небом,
откуда открывался великолепный вид на океан и два прибрежных островка.
Здесь представление следовало сделать сугубо гавайским, с упором на роль
океана в жизни островного народа и на историческое значение китобойного
промысла для Гавайев. Собственно говоря, Театр Океанической Науки
представлял собой не здание, а крышу над круглым стеклянным бассейном,
на три четверти окруженным трибунами: так сказать, подводный театр с
круглой стеной. И опять-таки между задней бетонной стеной бассейна и
крышей открывался вид на темную океанскую синеву. Тут темой должны были
стать биология дельфинов и их изучение. Удастся ли создать два
совершенно разных представления всего с семью животными?
Как-то утром я проехала на велосипеде через строительный участок и села
на склоне над Бухтой Китобойца, там, где скоро должны были подняться
трибуны на тысячу человек. Передо мной простиралась бетонная чаша
неправильной формы длиной около 100 и шириной около 30 метров.
В левом ее конце располагался искусственный островок, а поперек правого
протянулись опоры, предназначавшиеся для установки модели китобойного
судна со всеми мачтами и такелажем, выполненной в масштабе 5:8. Судно
послужит площадкой, с которой дрессировщики будут вести представление.
На борт также предполагалось допускать и зрителей, чтобы они могли
наблюдать животных через иллюминаторы под палубой.
Конечно, Бухта Китобойца - самое место для вертунов. Во-первых, они -
подлинно гавайские дельфины. Кроме того, эффектное верчение будет
смотреться куда лучше на фоне неба, чем под крышей Театра Океанической
Науки. Я сидела среди воображаемых зрителей и смотрела на мою будущую
сцену. Уж очень она большая. Конечно, можно использовать островок слева
и корабль справа, но основное действие должно развертываться в середине,
на водной площадке почти тридцатиметровой ширины. В Театре Океанической
Науки мне потребуются кико и по крайней мере
одна афалина. Смогу ли я заполнить Бухту Китобойца четырьмя маленькими
вертунами?
Цвет... Поможет цвет. Хорошенькая гавайская девушка в ярком бикини, с
цветками в волосах. Кротких вертунов безусловно удастся приучить плавать
и играть с ней... Ничего подобного еще нигде
не показывали. Скажем, она нырнет с борта корабля и поплывет к островку
в сопровождении дельфинов. Таким образом будет использована вся сцена.
Дельфины пусть завертятся все вместе, приветствуя ее: их совместное
верчение тоже заполнит большое пространство. И они многое могут делать
согласованно словно кордебалет.
Вот так родились два из трех основных элементов представления в Бухте
Китобойца: девушка
и согласованно работающие вертуны. Третий элемент - номера с одной малой
касаткой или даже
с несколькими - придется отложить, пока Жорж не начнет ловить касаток.
Следовательно, нам, кроме верчения, требуется еще несколько отработанных
элементов поведения, в выполнении которых от животных можно было бы
добиться синхронности. Тут я вспомнила еще один свойственный вертунам
прыжок, который мы могли бы закрепить- кувырок через хвост. Потом
вертикальная поза, балансировка на хвосте, наполовину высунувшись из
воды. Получиться что-то вроде гавайской хулы. Может быть, нам удастся
приучить дельфинов носить во время этого танца "леи" - традиционные
цветочные гирлянды. И наконец, глядя на пустой котлован и воображая,
что он полон воды и вертунов, я вспомнила, как они, гоняясь в игре друг
за другом, часто вылетают
из воды в типичном для всего их семейства прыжке, который иногда даже
так и называют "дельфинированием". Одиночное животное в таком прыжке
выглядит хотя и красиво, но не особенно эффектно, но вот если эту
изящную дугу одновременно опишут пятеро...
Ну, а придумать сюжет, объединяющий эти номера, можно будет и потом. Во
всяком случае, я уже знала, чего нам следует добиваться от наших
животных. Представление в Театре Океанической Науки вырисовывалось более
четко. За бетонной задней стенкой стеклянного демонстрационного
бассейна находились два подсобных бассейна, а у нас были дельфины двух
видов - кико и афалина. Можно будет устроить научную демонстрацию в двух
отделениях - по одному на каждый вид, - используя те элементы поведения,
которые будут выглядеть особенно интересно в стеклянном бассейне.
Дельфин, как заметил однажды Кен Норрис, обитает на грани между водой и
воздухом. Дельфин должен часто подниматься на поверхность, чтобы дышать,
а потому живет там, где вода соприкасается с воздухом. Наш уникальный
стеклянный бассейн позволял максимально обыграть этот факт. Впервые
зрители смогут одновременно следить за тем, что происходит под водой и
над водой, наблюдать не только прыжок, но и предшествующий ему
стремительный подводный
рывок и завершение дуги тоже уже под водой. Огромные стеклянные
пластины, ценой по несколько тысяч долларов каждая, из которых были
собраны стенки бассейна, устанавливались в максимально узких
вертикальных опорах, причем мы обошлись без какого-либо крепления по
верхнему краю. Воздух, вода и стекло смыкались там самым
удовлетворительным для зрелищных целей образом. При хорошей прозрачности
- а ее мы, конечно, сумеем добиться - бассейн будет похож
на огромный голубой зал.
Благодаря изобретательности архитектора и правильному размещению сидений
поверхность воды
в бассейне была хорошо видна отовсюду, кроме двух самых нижних рядов.
Поперек задней стенки
и вокруг подсобных бассейнов позади нее тянулась бетонная галерея,
расчлененная кольцом мощных колонн, поддерживавших крышу. Эта галерея и
поверхность воды в бассейне образовывали сценическую площадку, где
находились дрессировщики и где можно было развернуть дополнительное
действие. Приподнятая в середине крыша имела форму раковины или шатра.
Тэп предусмотрел
выступающую над бассейном дрессировочную площадку, которую можно было
опускать к самой воде или поднимать под крышу. А нельзя ли добиться от
дельфинов, чтобы они прыгали под самый потолок? Что же, попробуем.
Силач Макуа был наиболее подходящим кандидатом в рекордсмены по прыжкам
в высоту, и ему предстояло стать первой звездой нашего Театра
Океанической Науки.
Тэп и Кен обязательно хотели продемонстрировать эхолокацию дельфинов:
Кен много занимался исследованиями сонара - сенсорной системы, которая
позволяет этим животным обнаруживать предметы в воде при помощи звука, а
не зрения. Для такой демонстрации тоже,больше всего подходила спокойная
бесстрашная афалина. Надо будет придумать, как закрывать Макуа глаза;
тогда зрители смогут сквозь стекло наблюдать, как он без помощи зрения
находит брошенные в бассейн
предметы, или панель колокола, или еще какой-нибудь объект. Несомненно,
отработкой таких номеров следовало заняться в первую очередь.
Макуа уже обучался звонить в колокол, тыкая носом в панель. Это можно
будет использовать для демонстрации эхолокации, а также методов
дрессировки или же для излюбленного циркового "арифметического" трюка,
когда животное якобы складывает или вычитает цифры, а ответ сообщает (в
данном случае) числом ударов. Будет интересно проделать этот трюк, а
потом повторить его и раскрыть секрет, наглядно объяснив зрителям, как
дрессировщик подает животному сигнал, когда надо начать и кончить "отсчет".
Макуа иногда прыгал довольно неуклюже и с оглушительным всплеском
плюхался в воду - возможно, что-нибудь удастся извлечь и из этого? Нужно
будет внимательно наблюдать за его естественным поведением, чтобы
наметить другие элементы, которые могли бы пригодиться для представления.
Ну, и еще одно: нам ведь необходим говорящий дельфин, верно? В природе
они издают два типа звуков: эхолокационное щелканье вроде
"рэт-тэ-тэт-тэт" и тонкий свист служащий для общения примерно так же,
как квохтанье у кур или лай, повизгивание и рычание у собак - набор
отдельных звуков, передающих эмоциональное состояние*. Эти звуки
издаются под водой, а в воздухе практически не слышны. Во всяком случае,
для человека.
Однако дельфин способен издавать и звуки, слышимые в воздухе. Надо
добиться, чтобы он держал голову над водой и выпускал воздух из дыхала с
шумом, который поддается варьированию -
от подобия басистого лая до воплей и визга. Что если удастся приучить
Макуа высовывать голову
и говорить "алоха"?
Ну, а как использовать Хоку и Кико? Они составляют изящный контраст
Макуа и будут работать
в паре. Прыгать через обруч, поднятый в воздух? А как продемонстрировать
их ловкость и быстроту под водой? Я представила себе систему обручей,
подвешенных вертикально и горизонтально
в прозрачном голубом зале - кико кружат между ними, проносятся сквозь
них, выписывают сложные петли. А что если добиться, чтобы они описывали
круги по бассейну со всей скоростью, на какую способны? В любом случае
это будет красиво и послужит наглядной иллюстрацией к рассказу
о биологии дельфинов и о их жизни в природных условиях.
Я посмотрела на линию, где поверхность воды сомкнется со стеклом, и
вдруг поняла, каким прекрасным зрелищем может быть пологий прыжок двух
дельфинов у самого стекла. Ну, а если продолжить такие прыжки по всему
периметру бассейна? Тогда Хоку и Кико будут описывать дугу
в воздухе поперек одной стеклянной панели, затем под водой поперек
следующей, еще одна дуга
в воздухе, еще одна под водой - и так вокруг всего бассейна,
прошнуровывая поверхность
непрерывной волнистой линией. Мне показалось, что это будет удивительно
красиво.
* Исследователи не единодушны в такой узкой трактовке значения
акустических сигналов дельфинов
Я поднялась по лестнице на галерею у задней стенки бассейна и принялась
считать. Если в каждом углу (бассейн имел форму шестиугольника)
установить металлический стержень перпендикулярно стенке бассейна на
высоте около метра над водой, то получим шесть прыжков через каждые пять
метров. Именно то, что требуется.
И в заключение - игра с мячом. Макуа, Хоку и Кико, конечно, научатся
толкать мяч. Можно будет устроить настоящий матч по водному поло -
встречу между Tursiops и Stenella. Ворота установить слева и справа,
игрок, забивший гол, получает в награду рыбку. Идея выглядела вполне
осуществимой (однако мы столкнулись с огромной трудностью, которую
обнаружили, только когда дрессировка почти завершилась: дельфины
отнеслись к игре слишком серьезно).
Мне сразу стало ясно, насколько важно, чтобы животные послушно выплывали
из подсобных бассейнов и также послушно возвращались в них.
Следовательно, в первую очередь необходимо научить животных Театра
Океанической Науки проплывать через дверцы точно по команде. Этот
элемент поведения надо будет отрабатывать дополнительно каждый день,
пока мы не убедимся,
что он прочно закреплен.
Итак, программа представления более или менее наметилась, и мы могли
взяться за дрессировку всерьез. До дня открытия оставалось примерно три
месяца. И девять десятых того, что мне теперь известно о дрессировке, я
узнала за эти три месяца.
Карел Чапек.
Минда, или о собаководстве
Перевод Д. Горбова и Б. Заходера
[/i] Человек заводит себе собаку по одному из следующих
мотивов:
1) чтобы производить эффект в обществе;
2) для "охраны";
3) чтобы не было чувства одиночества;
4) из интересов спортивно-собаководческих;
5) наконец от избытка энергии: чтобы быть хозяином и
повелителем собственной собаки.
Что касается меня, я завел себе собаку главным образом от
избытка энергии, очевидно испытывая желание иметь у себя в
подчинении хоть одно живое существо. Короче говоря, однажды
утром ко мне позвонил человек, волочивший на поводке что- то
рыжее, косматое и, видимо, твердо решившее никогда не
переступать порог моего дома. Посетитель объявил, что это -
эрдель, взял этот щетинистый, грязный предмет на руки и
перенес его через порог со словами:
- Иди, Минда!
(У этой сучки есть паспорт, где вписано какое-то другое,
более аристократическое имя, но ее почему-то всегда называют
Миндой.) Тут показались четыре длинные ноги, с необычайной
быстротой тут же убежавшие под стол, и стало слышно, как
что-то там внизу, под столом, дрожмя дрожит.
- Это, милый мой, породам - промолвил посетитель тоном
знатока и с невероятной поспешностью покинул нас обоих на
произвол судьбы.
До тех пор я никогда не думал, как достают собак из-под
стола. По-моему, обычно это делается так: человек садится
на пол и приводит животному все логические и чувствительные
аргументы в пользу того, что оно должно вылезть. Я
попробовал сделать это с достоинством, повелительным тоном;
потом стал просить, подкупая Минду кисочками сахару, - даже
сам прикинулся песиком, чтобы ее выманить. Наконец, видя
полную безуспешность всех этих попыток, залез под стол и
вытянул ее за ноги на свет божий. Это было неожиданное
грубое насилие. Минда осталась стоять, подавленная,
трепещущая, словно оскорбленная девушка, и пустила первую
предосудительную лужицу.
А вечером она уже лежала в моей постели и косилась на
меня своими прекрасными, ласковыми глазами, как бы говоря:
"Не стесняйся, ложись под постель, голубчик. Я позволяю".
Однако утром она убежала от меня через окно. К счастью,
ее поймали рабочие, чинившие мостовую.
Теперь я вожу ее на поводке подышать свежим воздухом и
при этом привлекаю к себе лестное внимание, всегда
вызываемое наличием у тебя породистой собаки.
- Погляди, - говорит какая-то мамаша своему ребенку, -
вон собачка!
- Это эрдель, - обернувшись, слегка уязвленный, бросаю я.
Но больше всего раздражают меня те, кто мне кричит:
- У вас красивая борзая. Но почему она такая лохматая?
Она тянет меня куда ей вздумается: у нее чудовищная сила
и самые неожиданные интересы. То вдруг начнет волочить меня
по кучам глины, по свалкам предместья. Добродушные
пенсионеры, видя, как мы мечемся каждый на своем конце
поводка, безнадежно опутавшего нам ноги, укоризненно говорят
мне:
- Зачем вы ее тянете насильно?
- Это я ее тренирую, - поспешно отвечаю я, увлекаемый к
другой куче.
Что касается охраны, то это правильно: человек на самом
деле приобретает собаку для охраны. Он настороженно ходит
за ней по пятам, не отходя почти ни на шаг; охраняет се от
воров и от всех, кто к ней враждебно относится, кидается на
каждого, кто ей угрожает. Поэтому уже с давних времен
символом верности и бдительности является человек,
стерегущий и охраняющий свою собаку. С тех пор как у меня
завелась собака, я, как говорится, сплю в полглаза: все
слежу, как бы кто не украл у меня Минду. Захотела она
гулять - иду; захотела спать - сижу и пишу, насторожив уши,
чтобы звука не пропустить. Подойдет ли к нам чужая собака -
ощетиниваюсь, ощериваюсь, угрожающе рычу. Тут Минда
оборачивается на меня и начинает вертеть остатком хвоста,
видимо говоря: "Я знаю, что ты здесь и охраняешь меня".
И в том, что человек заводит себе собаку, чтобы не было
чувства одиночества, тоже много правды. Собака в самом деле
не любит оставаться одна. Как-то раз я оставил Минду одну в
прихожей; в знак протеста она сожрала все, что нашла, и
после этого ей было даже плохо. Потом - запер ее как-то в
погребе: она прогрызла дверь. И с тех пор не желает
оставаться одна ни на минуту. Когда я пишу, она требует
чтобы я с ней играл. Если я лягу, она понимает это, как
разрешение лечь ко мне на грудь и кусать меня за нос. Ровно
в полночь я должен заводить с ней Большую Игру, состоящую в
том, что мы со страшным шумом гоняемся друг за другом,
кусаем друг друга, катаемся по земле. Выдохнувшись, она в
изнеможении идет и ложится, после чего получаю право лечь и
я, - однако с тем непременным условием, чтобы дверь в
спальню оставалась открытой: а то как бы Минда не
заскучала.
Настоящим торжественно подтверждаю, что иметь собаку -
отнюдь не забава или роскошь, а настоящий, благородный,
высокий спорт. Когда на первой же вашей прогулке с собакой
у нее лопнет ошейник, как это случилось со мной, вы поймете,
что иметь собаку - значит по существу заниматься легкой
атлетикой по программе, предусматривающей бег с
препятствиями на тысячу ярдов, спринтерские состязания по
пересеченной местности, бег по ломаной линии, разные прыжки
и, наконец, в качестве победоносного финиша поимку собаки.
За этим следует упражнение по тяжелой атлетике, так как вам
приходится нести собаку без ошейника домой на руках, а это
не просто подъем тяжести, но подъем тяжести сопротивляющейся
- вид спорта, требующий большого напряжения, очень тяжелый.
Иногда мне казалось, что Минда весит по меньшей мере
центнер, а иногда - что у нее шестнадцать ног. А когда
собачья сбруя в порядке, вы, гуляя с собакой, тренируетесь в
жиме и рывке левой, правой и обеими руками, в перетягивании,
восхождении на горы щебня, беге рысью и ходьбе, причем
многое зависит от того, в какой вы находитесь спортивной
форме. При этом необходимо делать вид, что все эти
упражнения вы проделываете по собственному желанию.
Цель пли основание выводки собак на улицу состоит в том,
чтобы дать им возможность удовлетворить свои потребности.
Минда изумляла меня своей невероятной, прямо девичьей
стыдливостью; пока только она могла терпеть, не делала на
улице ничего, видимо стесняясь обнаруживать свои слабости.
В этом отношении у нее прямо какая-то английская
сдержанность. Ее принцип, сора из избы не выносить. И она
не могла понять, почему мы, люди, не достаточно считаемся с
этим свойством ее характера.
Таким образом я с первых же дней убедился, что, имея
собаку, убиваешь сразу нескольких зайцев, кроме одного, я
рассчитывал быть хозяином и командиром своей собаки, а
получилось так, что скорее Минда стала моей хозяйкой и
командиршей. Иногда я выкладываю ей это прямо, но она не
хочет понимать: пока я ей доказываю, что она - причудница,
мучительница, тиранка, капризница и упрямица,
злоупотребляющая моим терпением и предупредительностью, она
ласково смотрит мне в глаза, вертит остатком хвоста,
беззвучно хохочет на всю окрестность своей розовой, обросшей
волосами пастью и подставляет мне свою лохматую голову,
чтобы я, ко всему этому, еще погладил ее. Да что же это
такое? Этак ты мне и лапы на колени положишь? Ступай,
ступай, Минда, ненавистная сучонка, дай мне дописать статью.
Дай мне сказать еще.
Ну ладно, Минда, допишу в другой раз.
У каждой собаки есть определенные привычки:
а) общесобачьи и б) свои собственные.
К общесобачьим привычкам относится, например, та,
благодаря которой каждая порядочная собака, перед тем как
лечь, трижды обернется вокруг своей оси, или, если вы ее
погладите по голове, - облизнется; но не рекомендую
проверять это на чужих собаках.
Что касается собственных привычек, то одни свойственны
таксе, другие доберману, шпицу, бульдогу, пинчеру, терьеру и
т. д. У эрделя Минды особая и притом непреодолимая
привычка, увидев, что я лег, тотчас вскакивать на диван и,
став передними лапами мне на грудь, стараться лизнуть меня в
нос или в глаз; причем невозможно ни криком, ни просьбами
заставить ее покинуть эту позицию. Я долго не мог понять,
почему она это делает, какая ей от этого радость; но как-то
раз мне попалось пособие по собаководству, где я нашел такой
абзац:
"Эрдель, или военная собака (Kriegshund) - используется
на войне для поисков раненых". И тут же картинка с
изображением Минды, то есть я хочу сказать - эрделя, который
встал, под градом пуль, передними ногами на грудь раненому
солдату и лает. Тут я понял, что Минда удовлетворяет на мне
свой военный инстинкт; за отсутствием раненого солдата, она
становится на грудь мне, когда я, лежа на диване, читаю
газету, и делает это, не обращая ни малейшего внимания
ни на серьезность политического положения, ни на
ожесточенную газетную перестрелку. Ах ты сучка моя военная!
Песик мой милосердный! Не поехать ли нам с тобой
куда-нибудь в Китай или Никарагуа, чтоб у тебя были
настоящие раненые? А то объявлю войну Врошовице, атеистам,
либо одной из фракций национального собрания и сената, раз
уж завел себе служебную военную собаку!.. Враги мои, говорю
вам: не шутите со мной! Я вам покажу: будете вы у меня
лежать на поле сражения, простреленные и порубленные, а я
позову Минду, чтобы она вас нашла и стала передними ногами
вам на грудь. Потому что это у нее в крови.
У каждого наделенного даже высшим разумом существа есть
свои слабости, безотчетные симпатии и антипатии. Один ни за
что на свете не возьмет в руки телескопной трубки; другой
испытывает непреодолимое отвращение к стихам или мистике,
некоторые не выносят, когда водят ножом по тарелке, а иные
современную музыку; м-ль Гаскова (1) терпеть не может Гилара
(2), и я знаю даму, которая ни в коем случае не подойдет к
обыкновенной корове. А Минду повергают в стихийный,
необъяснимый ужас мотоциклы. На любой шум она реагирует с
явным раздражением, но рев мотоцикла пробуждает в ней
безумный страх, подобный тому, какой испытывает церковный
сторож при виде самого дьявола. Сучке моей чужды
современные взгляды; не любит она этих проклятых машин и
изобретений, которые не имеют ни мяса, ни костей и мчатся,
как оголтелые, распространяя вокруг отвратительный,
неаппетитный запах. Если среди собак бывают набожные
субъекты, то мотоцикл играет у них роль сатаны. У каждого
из нас есть в душе чувствительное место, еще не покрывшееся
кожей и волосами: местечко обнаженное и болезненно
дрожащее, которое мы хотели бы скрыть от всего света. И вот
понимаешь, Минда, каждый день кто-то или что-то как раз к
этому нашему воспаленному месту притрагивается. Каждый день
из-за угла с львиным ревом выскакивает мотоцикл, ища, кого
бы проглотить. И мы лезем без оглядки под диван, в
непроглядную тьму, и, закрыв глаза, дрожа всем телом, ждем,
когда эта адская штука промчится мимо. И только когда
установится полная тишина и будет слышен лишь привычный
скрип пера по бумаге, Минда выползет со смущенной улыбкой из
своего укрытия, чуть повиливая хвостом, словно извиняясь за
свое малодушие: "Это... это просто так, пустяки. Погладь
меня по головке, милый".
Сядь, Минда, и слушай. Есть три заповеди:
1) быть послушной,
2) соблюдать чистоту в комнатах и на лестнице,
3) жрать, что даю.
Заповеди эти - божественного происхождения и даны
собачьему роду для того чтобы поставить его над всеми
зверями полевыми. Кто не соблюдает их, тот будет проклят и
ввергнут в геенну огненную, где нет диванов и дьяволы на
мотоциклах целый день преследуют грешные собачьи души.
Помимо нарушения этих заповедей, являющегося тяжким
грехом, есть еще грехи повседневные, а именно:
Жрать подтяжки своего хозяина.
Прыгать на хозяина с грязными лапами.
Лаять, когда хозяин пишет.
Разливать свою похлебку по полу.
Выбегать на улицу.
Гоняться за кошкой по постели.
Обнюхивать мою тарелку.
Грызть ковер.
Катать по полу разные предметы.
Приносить домой старые кости.
Лизать своему хозяину нос.
Рыться в цветочных клумбах.
Уносить носки хозяина.
Собака, не совершающая этих грехов, приобретает особое
достоинство и пользуется огромным уважением: поэтому она
всегда толстая, как декан или директор банка, а не тощая,
как люди, истощающие свои силы суетностью, тщеславием,
праздностью и непослушанием.
Но есть еще неписаная собачья заповедь, которая гласит:
"Возлюби господина своего".
Некоторые очень видные люди, как, например, Отакар
Бржезина (3), считают собачью преданность признаком
низменной рабской натуры. Но, по-моему, под понятие рабской
натуры невозможно подвести нечто столь темпераментное и
восторженное, как собачья натура. Я никогда не был
рабовладельцем, но мне кажется - раб, наверно, существо
запуганное, пронырливое, скрытное, которое не издает криков
радости при появлении хозяина, не кусает его за руку, не
обнимает его, не бросается на него и вообще не обнаруживает
безудержного восторга и безумной радости, когда хозяин
возвращается из редакции или откуда-нибудь еще.
Собака превосходит всех животных и человека силой чувств
радости и печали. Не могу себе представить, чтобы, скажем,
канцелярист-практикант кинулся с бурным восторгом на шею
начальнику отдела или чтобы приходский священник от радости
стал кататься по земле, махая руками и ногами в воздухе,
когда с ним заговорит епископ. Дело в том, что у людей
отношение к своим хозяевам чисто деловое, неприветливое,
тогда как собака полна к хозяину пламенной, беззаветной
любви. Быть может, здесь сказывается древний дух стаи,
страстная общительность существа, в котором жив инстинкт
товарищества. "Человек, - говорит взгляд собаки, - у меня
нет ничего, кроме тебя. Но посмотри: ведь мы с тобой
вдвоем составляем отличную собачью свору, правда?"
Презрение. Да, это - самое подходящее слово. Не с
враждой, а именно с аристократическим презрением смотрит
кошка на собаку, создание шумное и какое-то плебейское. Ее
обращение с ним полно высокомерного, иронического
превосходства. Превосходства существа, замкнутого в себе,
склонного к уединению. Этот большой, лохматый, шумный зверь
плачет, как грудной ребенок, если его оставить одного, и
чуть не умирает от радости, когда хозяин допустит его к
себе. "Какое малодушие, - думает кошка, поднимая брови. -
Что касается меня, то я ни в ком не нуждаюсь и поступаю
всегда по-своему; а главное, не обнажаю так явно своих
чувств: ведь это неприлично".
Тут она встает и дает Минде две бархатные оплеухи по
блестящему влажному носу.
Минда - почти щенок; она не умеет еще управляться со
своим каучуковым, гибким хребтом и длинными лапами; порой
этот избыток эластичности делает ее неловкой и смущает, как
девушку-подростка. Но бывают минуты - особенно лунными
вечерами или когда из-за забора смотрит соседский Астор, -
что ею овладевает неистовая жажда движений. Тогда она
начинает прыгать, вертеться, танцевать и кружиться, глядя на
небо, покоряясь какому-то захватывающему ритму. Это очень
напоминает школу Далькроза (4) или пляски русалок. Минда
танцует.
Владелец собаки, так же как садовник, государственный
деятель, отец семейства и некоторые другие люди, должен
думать о будущем. Покупая себе сучку, я, конечно, стал
думать о ее будущем. Первым делом я начал спрашивать у
друзей и знакомых, не хотят ли они иметь превосходного
чистокровного щенка-эрделя. И в самом деле - человек
четырнадцать выразили желание обзавестись косматым щеночком
лучших кровей, причем сейчас же, немедленно; я им ответил,
что это станет возможным через год, когда моя сучка станет
взрослой. Они подняли меня на смех: дескать, через год -
все равно что никогда.
Во-вторых, я стал присматривать поблизости здорового,
умного, породистого папашу для будущих своих щенят.
Наметив четырех великолепных эрделей, я постарался
завоевать их доверие. Кроме того, я частично занялся
изучением вопросов гибридизации, кровного родства и т. п.,
но, поскольку все это - проблемы научного характера, мнения
авторитетов здесь диаметрально расходятся. Так что я решил,
обойдя спорные вопросы профессионального собаководства,
свести Минду через год с тем эрделем, что бегает так славно,
весело высунув язык, за забором вон того желтого особняка.
Пока я размышлял, Минда искала у себя блох, зевала и виляла
хвостом, нисколько не задумываясь над проблемой своего
будущего материнства.
Должен вам сказать, что поддержание породы - самая
интересная сторона в собаководстве: на этот счет есть
пропасть подробнейшей ученой литературы, и если вы захотите
теоретически немножко себя подковать в этом вопросе, то
сейчас же очутитесь на пороге великих тайн, именуемых
евгеникой. Почему бы не попытаться упорядочить природный
процесс и не поставить перед ним более высокую цель? Отчего
не подготовить появление на свет Сверхсобаки? Таким путем
можно приобрести опыт, который окажется полезным в деле
улучшения человеческой породы. Пас и так упрекают за
недостаток веры в лучшее будущее человечества. Ладно.
Запомни, Минда: тебе предстоит послужить великому делу.
Так вот, если вы хотите содействовать поддержанию породы
и имеете подходящую сучку, прежде всего следите за тем,
чтобы она у вас не бегала на улицу. Смотрите за ней строго,
как делал я, не спускайте ее с поводка, держите на легкой
диете, развлекайте, поучайте, берегите ее как зеницу ока.
Вот и все. На прогулках за вами потянутся все встречные
кобели; иногда образуется целая процессия, и вам придется
отгонять их палкой, окриками, в то время как сучка ваша
будет бежать рядом с вами, ни на кого не оглядываясь, милой,
наивной девушкой. Пошел отсюда, старый волокита! Убирайся,
бездельник-фокстерьер! Успокойся, бесстыжий волкодав! Фу,
длинноногий потрясучий пинчер! Прочь, рыжий надворный
советник! Проваливай, безобразник! Понимаешь, Миида, все
это - народ простой, грубый. Вот я расскажу тебе о чудном
эрделе, который бегает, высунув язык, за забором. Косматый,
как бог, рыжий, как солнце, а по спине - черный, как ворон.
И глаза, глаза - черносливины. Проклятая орава! Да уйдешь
ты, окаянный?! Я уверен, Минда, ты знаешь себе цену.
Правильно делаешь, не обращая внимания на этих проходимцев.
Ты еще слишком молода, да и весь этот сброд - совсем не для
тебя. Пойдем-ка лучше домой.
Ну чего, чего тебе? По головке погладить? Пошлепать по
спине? Гулять? Нет? Так что же? А, жрать хочешь? Имей в
виду, Минда ты слишком много лопаешь. Погляди, какая у тебя
стала гладкая спина. И брюхо себе отрастила. Эй, милые мои
домашние, не перекармливайте так бедное животное. Разве вы
не видите, что у нее портится фигура? Где ее впалые бока и
подтянутый живот, где прежний узкий, сухой зад? Ай-яй-яй,
Минда, ай-яй-яй! Это от того, что ты лентяйка. Иди, иди в
сад, потанцуй там, погоняйся за обрубком своего хвоста.
Побольше движения, моциона! Не смей у меня толстеть,
слышишь? А то начнется еще одышка, всякие сентименты. С
нынешнего дня буду отмерять тебе порции сам.
- Послушайте, - сказал мне один человек, воображающий,
будто все знает. - Ведь у вашей сучкн будут щенята.
Смотрите, она уж волочит брюхо по земле.
- Что вы! - возразил я. - Это жир. Вы не представляете
себе, сколько эта бестия жрет. И потом целый день валяется
на диване. Вот почему...
- Гм, - промычал в ответ мой собеседник. - А откуда же
такие соски?
Я поднял его на смех. Ведь это просто абсурд: Минда
никогда не остается одна, кроме как на несколько минут в
саду, да и то в полной безопасности.
Через некоторое время об этом же заговорил со мной сосед:
он якобы видел своими глазами. Якобы это был живущий
поблизости чистокровный сторожевой пинчер.
Ума не приложу, когда и где это могло произойти. Но
факты - упрямая вещь Негодная, легкомысленная сучка, так,
значит, ты, английская эрделька, спуталась с немецким
пинчером? Белопегим и вдвое меньше тебя ростом? Фу, какой
стыд! Как? Ты еще хвостом виляешь и лохматой головой в
меня тыкаешься? Уйди с глаз моих! Полезай под диван,
глупая, непослушная, распутная девчонка! Самой году нет, а
туда же! Посмотри, на что ты теперь стала похожа: спина
прогнулась, позвонки торчат, как у козы, еле ворочаешься,
вся развихлялась, уж не свертываешься колечком, а со
вздохом, измученная, садишься на задние лапы. Смотришь на
меня так, словно я могу тебе помочь. Что, очень не по себе?
Скверное самочувствие? Ничего не поделаешь, надо терпеть.
Против природы не пойдешь. В конце концов сторожевой пинчер
и эрдель - из одного рода пинчеров, оба косматые,
бородатые... Кто знает, может, ты родишь белых эрделей либо
рыжих сторожевых пинчеров с черным чепраком. Появится новый
вид, ты станешь родоначальницей новой породы эрпинчеров или
пинчерделеи. Ну, иди сюда, глупая. Можешь положить голову
мне на колени.
В одно прекрасное утро из Миндиного домика слышится визг
и писк. Минда, Минда, в чем дело? Что это под тобой
копошится? Минда проявляет исключительную ласковость и
раскаяние. Прости меня, хозяин, что я произвела на свет всю
эту кучу. В течение следующих двадцати четырех часов ее
невозможно выманить из домика. Видно только, что какие-то
крысиные хвосты торчат у нее из-под брюха. Не то четыре, не
то пять - никак не сосчитаешь; Минда не дает: только
протянешь руку, сейчас же цапает. И скорее позволит себя
задушить, чем вытянуть за ошейник из домика...
Только на другой день Минда сама вышла оттуда. Их
оказалось восемь, этих самых щенят. И сплошь одни
чистокровные, гладкие, черные доберманы.
Раз их целых восемь, придется часть прикончить.
- Эй, каменщики, кто из вас возьмется утопить несколько
слепых щенков?
- Что вы? Мне никогда не приходилось, - слегка
побледнев, отвечает каменщик.
- Бетонщики, вы такие молодцы: не утопит ли кто из вас
несколько щенков?
- Этого я не могу, - отвечает бетонщик. - Духу не
хватит.
В конце концов их утопил молодой садовник с девичьими
глазами.
Теперь Минда выкармливает двух оставленных ей доберманов.
Она гордится ими, как полагается, и лижет их глупые, черные,
блестящие головки с желтыми пятнышками над глазами.
Господи, Минда, где ты только взяла это добро?
Минда виляет хвостом особенно радостно и гордо.
1926-1927
_____________________________________________
1) - Гаскова Зденека (1878-1946) - поэтесса, новеллистка
и театральный критик.
2) - Гилар Карел (1884-1935) - писатель и режиссер
Национального театра в Праге. Представитель
Модернистского направления в искусстве.
3) - Бржезина Ютакар (1868-1929) - чешский
поэт-символист.
4) - Школа Далькроза - особый метод преподавания
ритмической гимнастики, названной по имени французского
композитора и педагога Жака Далькроза.
Минда, или о собаководстве
Перевод Д. Горбова и Б. Заходера
[/i] Человек заводит себе собаку по одному из следующих
мотивов:
1) чтобы производить эффект в обществе;
2) для "охраны";
3) чтобы не было чувства одиночества;
4) из интересов спортивно-собаководческих;
5) наконец от избытка энергии: чтобы быть хозяином и
повелителем собственной собаки.
Что касается меня, я завел себе собаку главным образом от
избытка энергии, очевидно испытывая желание иметь у себя в
подчинении хоть одно живое существо. Короче говоря, однажды
утром ко мне позвонил человек, волочивший на поводке что- то
рыжее, косматое и, видимо, твердо решившее никогда не
переступать порог моего дома. Посетитель объявил, что это -
эрдель, взял этот щетинистый, грязный предмет на руки и
перенес его через порог со словами:
- Иди, Минда!
(У этой сучки есть паспорт, где вписано какое-то другое,
более аристократическое имя, но ее почему-то всегда называют
Миндой.) Тут показались четыре длинные ноги, с необычайной
быстротой тут же убежавшие под стол, и стало слышно, как
что-то там внизу, под столом, дрожмя дрожит.
- Это, милый мой, породам - промолвил посетитель тоном
знатока и с невероятной поспешностью покинул нас обоих на
произвол судьбы.
До тех пор я никогда не думал, как достают собак из-под
стола. По-моему, обычно это делается так: человек садится
на пол и приводит животному все логические и чувствительные
аргументы в пользу того, что оно должно вылезть. Я
попробовал сделать это с достоинством, повелительным тоном;
потом стал просить, подкупая Минду кисочками сахару, - даже
сам прикинулся песиком, чтобы ее выманить. Наконец, видя
полную безуспешность всех этих попыток, залез под стол и
вытянул ее за ноги на свет божий. Это было неожиданное
грубое насилие. Минда осталась стоять, подавленная,
трепещущая, словно оскорбленная девушка, и пустила первую
предосудительную лужицу.
А вечером она уже лежала в моей постели и косилась на
меня своими прекрасными, ласковыми глазами, как бы говоря:
"Не стесняйся, ложись под постель, голубчик. Я позволяю".
Однако утром она убежала от меня через окно. К счастью,
ее поймали рабочие, чинившие мостовую.
Теперь я вожу ее на поводке подышать свежим воздухом и
при этом привлекаю к себе лестное внимание, всегда
вызываемое наличием у тебя породистой собаки.
- Погляди, - говорит какая-то мамаша своему ребенку, -
вон собачка!
- Это эрдель, - обернувшись, слегка уязвленный, бросаю я.
Но больше всего раздражают меня те, кто мне кричит:
- У вас красивая борзая. Но почему она такая лохматая?
Она тянет меня куда ей вздумается: у нее чудовищная сила
и самые неожиданные интересы. То вдруг начнет волочить меня
по кучам глины, по свалкам предместья. Добродушные
пенсионеры, видя, как мы мечемся каждый на своем конце
поводка, безнадежно опутавшего нам ноги, укоризненно говорят
мне:
- Зачем вы ее тянете насильно?
- Это я ее тренирую, - поспешно отвечаю я, увлекаемый к
другой куче.
Что касается охраны, то это правильно: человек на самом
деле приобретает собаку для охраны. Он настороженно ходит
за ней по пятам, не отходя почти ни на шаг; охраняет се от
воров и от всех, кто к ней враждебно относится, кидается на
каждого, кто ей угрожает. Поэтому уже с давних времен
символом верности и бдительности является человек,
стерегущий и охраняющий свою собаку. С тех пор как у меня
завелась собака, я, как говорится, сплю в полглаза: все
слежу, как бы кто не украл у меня Минду. Захотела она
гулять - иду; захотела спать - сижу и пишу, насторожив уши,
чтобы звука не пропустить. Подойдет ли к нам чужая собака -
ощетиниваюсь, ощериваюсь, угрожающе рычу. Тут Минда
оборачивается на меня и начинает вертеть остатком хвоста,
видимо говоря: "Я знаю, что ты здесь и охраняешь меня".
И в том, что человек заводит себе собаку, чтобы не было
чувства одиночества, тоже много правды. Собака в самом деле
не любит оставаться одна. Как-то раз я оставил Минду одну в
прихожей; в знак протеста она сожрала все, что нашла, и
после этого ей было даже плохо. Потом - запер ее как-то в
погребе: она прогрызла дверь. И с тех пор не желает
оставаться одна ни на минуту. Когда я пишу, она требует
чтобы я с ней играл. Если я лягу, она понимает это, как
разрешение лечь ко мне на грудь и кусать меня за нос. Ровно
в полночь я должен заводить с ней Большую Игру, состоящую в
том, что мы со страшным шумом гоняемся друг за другом,
кусаем друг друга, катаемся по земле. Выдохнувшись, она в
изнеможении идет и ложится, после чего получаю право лечь и
я, - однако с тем непременным условием, чтобы дверь в
спальню оставалась открытой: а то как бы Минда не
заскучала.
Настоящим торжественно подтверждаю, что иметь собаку -
отнюдь не забава или роскошь, а настоящий, благородный,
высокий спорт. Когда на первой же вашей прогулке с собакой
у нее лопнет ошейник, как это случилось со мной, вы поймете,
что иметь собаку - значит по существу заниматься легкой
атлетикой по программе, предусматривающей бег с
препятствиями на тысячу ярдов, спринтерские состязания по
пересеченной местности, бег по ломаной линии, разные прыжки
и, наконец, в качестве победоносного финиша поимку собаки.
За этим следует упражнение по тяжелой атлетике, так как вам
приходится нести собаку без ошейника домой на руках, а это
не просто подъем тяжести, но подъем тяжести сопротивляющейся
- вид спорта, требующий большого напряжения, очень тяжелый.
Иногда мне казалось, что Минда весит по меньшей мере
центнер, а иногда - что у нее шестнадцать ног. А когда
собачья сбруя в порядке, вы, гуляя с собакой, тренируетесь в
жиме и рывке левой, правой и обеими руками, в перетягивании,
восхождении на горы щебня, беге рысью и ходьбе, причем
многое зависит от того, в какой вы находитесь спортивной
форме. При этом необходимо делать вид, что все эти
упражнения вы проделываете по собственному желанию.
Цель пли основание выводки собак на улицу состоит в том,
чтобы дать им возможность удовлетворить свои потребности.
Минда изумляла меня своей невероятной, прямо девичьей
стыдливостью; пока только она могла терпеть, не делала на
улице ничего, видимо стесняясь обнаруживать свои слабости.
В этом отношении у нее прямо какая-то английская
сдержанность. Ее принцип, сора из избы не выносить. И она
не могла понять, почему мы, люди, не достаточно считаемся с
этим свойством ее характера.
Таким образом я с первых же дней убедился, что, имея
собаку, убиваешь сразу нескольких зайцев, кроме одного, я
рассчитывал быть хозяином и командиром своей собаки, а
получилось так, что скорее Минда стала моей хозяйкой и
командиршей. Иногда я выкладываю ей это прямо, но она не
хочет понимать: пока я ей доказываю, что она - причудница,
мучительница, тиранка, капризница и упрямица,
злоупотребляющая моим терпением и предупредительностью, она
ласково смотрит мне в глаза, вертит остатком хвоста,
беззвучно хохочет на всю окрестность своей розовой, обросшей
волосами пастью и подставляет мне свою лохматую голову,
чтобы я, ко всему этому, еще погладил ее. Да что же это
такое? Этак ты мне и лапы на колени положишь? Ступай,
ступай, Минда, ненавистная сучонка, дай мне дописать статью.
Дай мне сказать еще.
Ну ладно, Минда, допишу в другой раз.
У каждой собаки есть определенные привычки:
а) общесобачьи и б) свои собственные.
К общесобачьим привычкам относится, например, та,
благодаря которой каждая порядочная собака, перед тем как
лечь, трижды обернется вокруг своей оси, или, если вы ее
погладите по голове, - облизнется; но не рекомендую
проверять это на чужих собаках.
Что касается собственных привычек, то одни свойственны
таксе, другие доберману, шпицу, бульдогу, пинчеру, терьеру и
т. д. У эрделя Минды особая и притом непреодолимая
привычка, увидев, что я лег, тотчас вскакивать на диван и,
став передними лапами мне на грудь, стараться лизнуть меня в
нос или в глаз; причем невозможно ни криком, ни просьбами
заставить ее покинуть эту позицию. Я долго не мог понять,
почему она это делает, какая ей от этого радость; но как-то
раз мне попалось пособие по собаководству, где я нашел такой
абзац:
"Эрдель, или военная собака (Kriegshund) - используется
на войне для поисков раненых". И тут же картинка с
изображением Минды, то есть я хочу сказать - эрделя, который
встал, под градом пуль, передними ногами на грудь раненому
солдату и лает. Тут я понял, что Минда удовлетворяет на мне
свой военный инстинкт; за отсутствием раненого солдата, она
становится на грудь мне, когда я, лежа на диване, читаю
газету, и делает это, не обращая ни малейшего внимания
ни на серьезность политического положения, ни на
ожесточенную газетную перестрелку. Ах ты сучка моя военная!
Песик мой милосердный! Не поехать ли нам с тобой
куда-нибудь в Китай или Никарагуа, чтоб у тебя были
настоящие раненые? А то объявлю войну Врошовице, атеистам,
либо одной из фракций национального собрания и сената, раз
уж завел себе служебную военную собаку!.. Враги мои, говорю
вам: не шутите со мной! Я вам покажу: будете вы у меня
лежать на поле сражения, простреленные и порубленные, а я
позову Минду, чтобы она вас нашла и стала передними ногами
вам на грудь. Потому что это у нее в крови.
У каждого наделенного даже высшим разумом существа есть
свои слабости, безотчетные симпатии и антипатии. Один ни за
что на свете не возьмет в руки телескопной трубки; другой
испытывает непреодолимое отвращение к стихам или мистике,
некоторые не выносят, когда водят ножом по тарелке, а иные
современную музыку; м-ль Гаскова (1) терпеть не может Гилара
(2), и я знаю даму, которая ни в коем случае не подойдет к
обыкновенной корове. А Минду повергают в стихийный,
необъяснимый ужас мотоциклы. На любой шум она реагирует с
явным раздражением, но рев мотоцикла пробуждает в ней
безумный страх, подобный тому, какой испытывает церковный
сторож при виде самого дьявола. Сучке моей чужды
современные взгляды; не любит она этих проклятых машин и
изобретений, которые не имеют ни мяса, ни костей и мчатся,
как оголтелые, распространяя вокруг отвратительный,
неаппетитный запах. Если среди собак бывают набожные
субъекты, то мотоцикл играет у них роль сатаны. У каждого
из нас есть в душе чувствительное место, еще не покрывшееся
кожей и волосами: местечко обнаженное и болезненно
дрожащее, которое мы хотели бы скрыть от всего света. И вот
понимаешь, Минда, каждый день кто-то или что-то как раз к
этому нашему воспаленному месту притрагивается. Каждый день
из-за угла с львиным ревом выскакивает мотоцикл, ища, кого
бы проглотить. И мы лезем без оглядки под диван, в
непроглядную тьму, и, закрыв глаза, дрожа всем телом, ждем,
когда эта адская штука промчится мимо. И только когда
установится полная тишина и будет слышен лишь привычный
скрип пера по бумаге, Минда выползет со смущенной улыбкой из
своего укрытия, чуть повиливая хвостом, словно извиняясь за
свое малодушие: "Это... это просто так, пустяки. Погладь
меня по головке, милый".
Сядь, Минда, и слушай. Есть три заповеди:
1) быть послушной,
2) соблюдать чистоту в комнатах и на лестнице,
3) жрать, что даю.
Заповеди эти - божественного происхождения и даны
собачьему роду для того чтобы поставить его над всеми
зверями полевыми. Кто не соблюдает их, тот будет проклят и
ввергнут в геенну огненную, где нет диванов и дьяволы на
мотоциклах целый день преследуют грешные собачьи души.
Помимо нарушения этих заповедей, являющегося тяжким
грехом, есть еще грехи повседневные, а именно:
Жрать подтяжки своего хозяина.
Прыгать на хозяина с грязными лапами.
Лаять, когда хозяин пишет.
Разливать свою похлебку по полу.
Выбегать на улицу.
Гоняться за кошкой по постели.
Обнюхивать мою тарелку.
Грызть ковер.
Катать по полу разные предметы.
Приносить домой старые кости.
Лизать своему хозяину нос.
Рыться в цветочных клумбах.
Уносить носки хозяина.
Собака, не совершающая этих грехов, приобретает особое
достоинство и пользуется огромным уважением: поэтому она
всегда толстая, как декан или директор банка, а не тощая,
как люди, истощающие свои силы суетностью, тщеславием,
праздностью и непослушанием.
Но есть еще неписаная собачья заповедь, которая гласит:
"Возлюби господина своего".
Некоторые очень видные люди, как, например, Отакар
Бржезина (3), считают собачью преданность признаком
низменной рабской натуры. Но, по-моему, под понятие рабской
натуры невозможно подвести нечто столь темпераментное и
восторженное, как собачья натура. Я никогда не был
рабовладельцем, но мне кажется - раб, наверно, существо
запуганное, пронырливое, скрытное, которое не издает криков
радости при появлении хозяина, не кусает его за руку, не
обнимает его, не бросается на него и вообще не обнаруживает
безудержного восторга и безумной радости, когда хозяин
возвращается из редакции или откуда-нибудь еще.
Собака превосходит всех животных и человека силой чувств
радости и печали. Не могу себе представить, чтобы, скажем,
канцелярист-практикант кинулся с бурным восторгом на шею
начальнику отдела или чтобы приходский священник от радости
стал кататься по земле, махая руками и ногами в воздухе,
когда с ним заговорит епископ. Дело в том, что у людей
отношение к своим хозяевам чисто деловое, неприветливое,
тогда как собака полна к хозяину пламенной, беззаветной
любви. Быть может, здесь сказывается древний дух стаи,
страстная общительность существа, в котором жив инстинкт
товарищества. "Человек, - говорит взгляд собаки, - у меня
нет ничего, кроме тебя. Но посмотри: ведь мы с тобой
вдвоем составляем отличную собачью свору, правда?"
Презрение. Да, это - самое подходящее слово. Не с
враждой, а именно с аристократическим презрением смотрит
кошка на собаку, создание шумное и какое-то плебейское. Ее
обращение с ним полно высокомерного, иронического
превосходства. Превосходства существа, замкнутого в себе,
склонного к уединению. Этот большой, лохматый, шумный зверь
плачет, как грудной ребенок, если его оставить одного, и
чуть не умирает от радости, когда хозяин допустит его к
себе. "Какое малодушие, - думает кошка, поднимая брови. -
Что касается меня, то я ни в ком не нуждаюсь и поступаю
всегда по-своему; а главное, не обнажаю так явно своих
чувств: ведь это неприлично".
Тут она встает и дает Минде две бархатные оплеухи по
блестящему влажному носу.
Минда - почти щенок; она не умеет еще управляться со
своим каучуковым, гибким хребтом и длинными лапами; порой
этот избыток эластичности делает ее неловкой и смущает, как
девушку-подростка. Но бывают минуты - особенно лунными
вечерами или когда из-за забора смотрит соседский Астор, -
что ею овладевает неистовая жажда движений. Тогда она
начинает прыгать, вертеться, танцевать и кружиться, глядя на
небо, покоряясь какому-то захватывающему ритму. Это очень
напоминает школу Далькроза (4) или пляски русалок. Минда
танцует.
Владелец собаки, так же как садовник, государственный
деятель, отец семейства и некоторые другие люди, должен
думать о будущем. Покупая себе сучку, я, конечно, стал
думать о ее будущем. Первым делом я начал спрашивать у
друзей и знакомых, не хотят ли они иметь превосходного
чистокровного щенка-эрделя. И в самом деле - человек
четырнадцать выразили желание обзавестись косматым щеночком
лучших кровей, причем сейчас же, немедленно; я им ответил,
что это станет возможным через год, когда моя сучка станет
взрослой. Они подняли меня на смех: дескать, через год -
все равно что никогда.
Во-вторых, я стал присматривать поблизости здорового,
умного, породистого папашу для будущих своих щенят.
Наметив четырех великолепных эрделей, я постарался
завоевать их доверие. Кроме того, я частично занялся
изучением вопросов гибридизации, кровного родства и т. п.,
но, поскольку все это - проблемы научного характера, мнения
авторитетов здесь диаметрально расходятся. Так что я решил,
обойдя спорные вопросы профессионального собаководства,
свести Минду через год с тем эрделем, что бегает так славно,
весело высунув язык, за забором вон того желтого особняка.
Пока я размышлял, Минда искала у себя блох, зевала и виляла
хвостом, нисколько не задумываясь над проблемой своего
будущего материнства.
Должен вам сказать, что поддержание породы - самая
интересная сторона в собаководстве: на этот счет есть
пропасть подробнейшей ученой литературы, и если вы захотите
теоретически немножко себя подковать в этом вопросе, то
сейчас же очутитесь на пороге великих тайн, именуемых
евгеникой. Почему бы не попытаться упорядочить природный
процесс и не поставить перед ним более высокую цель? Отчего
не подготовить появление на свет Сверхсобаки? Таким путем
можно приобрести опыт, который окажется полезным в деле
улучшения человеческой породы. Пас и так упрекают за
недостаток веры в лучшее будущее человечества. Ладно.
Запомни, Минда: тебе предстоит послужить великому делу.
Так вот, если вы хотите содействовать поддержанию породы
и имеете подходящую сучку, прежде всего следите за тем,
чтобы она у вас не бегала на улицу. Смотрите за ней строго,
как делал я, не спускайте ее с поводка, держите на легкой
диете, развлекайте, поучайте, берегите ее как зеницу ока.
Вот и все. На прогулках за вами потянутся все встречные
кобели; иногда образуется целая процессия, и вам придется
отгонять их палкой, окриками, в то время как сучка ваша
будет бежать рядом с вами, ни на кого не оглядываясь, милой,
наивной девушкой. Пошел отсюда, старый волокита! Убирайся,
бездельник-фокстерьер! Успокойся, бесстыжий волкодав! Фу,
длинноногий потрясучий пинчер! Прочь, рыжий надворный
советник! Проваливай, безобразник! Понимаешь, Миида, все
это - народ простой, грубый. Вот я расскажу тебе о чудном
эрделе, который бегает, высунув язык, за забором. Косматый,
как бог, рыжий, как солнце, а по спине - черный, как ворон.
И глаза, глаза - черносливины. Проклятая орава! Да уйдешь
ты, окаянный?! Я уверен, Минда, ты знаешь себе цену.
Правильно делаешь, не обращая внимания на этих проходимцев.
Ты еще слишком молода, да и весь этот сброд - совсем не для
тебя. Пойдем-ка лучше домой.
Ну чего, чего тебе? По головке погладить? Пошлепать по
спине? Гулять? Нет? Так что же? А, жрать хочешь? Имей в
виду, Минда ты слишком много лопаешь. Погляди, какая у тебя
стала гладкая спина. И брюхо себе отрастила. Эй, милые мои
домашние, не перекармливайте так бедное животное. Разве вы
не видите, что у нее портится фигура? Где ее впалые бока и
подтянутый живот, где прежний узкий, сухой зад? Ай-яй-яй,
Минда, ай-яй-яй! Это от того, что ты лентяйка. Иди, иди в
сад, потанцуй там, погоняйся за обрубком своего хвоста.
Побольше движения, моциона! Не смей у меня толстеть,
слышишь? А то начнется еще одышка, всякие сентименты. С
нынешнего дня буду отмерять тебе порции сам.
- Послушайте, - сказал мне один человек, воображающий,
будто все знает. - Ведь у вашей сучкн будут щенята.
Смотрите, она уж волочит брюхо по земле.
- Что вы! - возразил я. - Это жир. Вы не представляете
себе, сколько эта бестия жрет. И потом целый день валяется
на диване. Вот почему...
- Гм, - промычал в ответ мой собеседник. - А откуда же
такие соски?
Я поднял его на смех. Ведь это просто абсурд: Минда
никогда не остается одна, кроме как на несколько минут в
саду, да и то в полной безопасности.
Через некоторое время об этом же заговорил со мной сосед:
он якобы видел своими глазами. Якобы это был живущий
поблизости чистокровный сторожевой пинчер.
Ума не приложу, когда и где это могло произойти. Но
факты - упрямая вещь Негодная, легкомысленная сучка, так,
значит, ты, английская эрделька, спуталась с немецким
пинчером? Белопегим и вдвое меньше тебя ростом? Фу, какой
стыд! Как? Ты еще хвостом виляешь и лохматой головой в
меня тыкаешься? Уйди с глаз моих! Полезай под диван,
глупая, непослушная, распутная девчонка! Самой году нет, а
туда же! Посмотри, на что ты теперь стала похожа: спина
прогнулась, позвонки торчат, как у козы, еле ворочаешься,
вся развихлялась, уж не свертываешься колечком, а со
вздохом, измученная, садишься на задние лапы. Смотришь на
меня так, словно я могу тебе помочь. Что, очень не по себе?
Скверное самочувствие? Ничего не поделаешь, надо терпеть.
Против природы не пойдешь. В конце концов сторожевой пинчер
и эрдель - из одного рода пинчеров, оба косматые,
бородатые... Кто знает, может, ты родишь белых эрделей либо
рыжих сторожевых пинчеров с черным чепраком. Появится новый
вид, ты станешь родоначальницей новой породы эрпинчеров или
пинчерделеи. Ну, иди сюда, глупая. Можешь положить голову
мне на колени.
В одно прекрасное утро из Миндиного домика слышится визг
и писк. Минда, Минда, в чем дело? Что это под тобой
копошится? Минда проявляет исключительную ласковость и
раскаяние. Прости меня, хозяин, что я произвела на свет всю
эту кучу. В течение следующих двадцати четырех часов ее
невозможно выманить из домика. Видно только, что какие-то
крысиные хвосты торчат у нее из-под брюха. Не то четыре, не
то пять - никак не сосчитаешь; Минда не дает: только
протянешь руку, сейчас же цапает. И скорее позволит себя
задушить, чем вытянуть за ошейник из домика...
Только на другой день Минда сама вышла оттуда. Их
оказалось восемь, этих самых щенят. И сплошь одни
чистокровные, гладкие, черные доберманы.
Раз их целых восемь, придется часть прикончить.
- Эй, каменщики, кто из вас возьмется утопить несколько
слепых щенков?
- Что вы? Мне никогда не приходилось, - слегка
побледнев, отвечает каменщик.
- Бетонщики, вы такие молодцы: не утопит ли кто из вас
несколько щенков?
- Этого я не могу, - отвечает бетонщик. - Духу не
хватит.
В конце концов их утопил молодой садовник с девичьими
глазами.
Теперь Минда выкармливает двух оставленных ей доберманов.
Она гордится ими, как полагается, и лижет их глупые, черные,
блестящие головки с желтыми пятнышками над глазами.
Господи, Минда, где ты только взяла это добро?
Минда виляет хвостом особенно радостно и гордо.
1926-1927
_____________________________________________
1) - Гаскова Зденека (1878-1946) - поэтесса, новеллистка
и театральный критик.
2) - Гилар Карел (1884-1935) - писатель и режиссер
Национального театра в Праге. Представитель
Модернистского направления в искусстве.
3) - Бржезина Ютакар (1868-1929) - чешский
поэт-символист.
4) - Школа Далькроза - особый метод преподавания
ритмической гимнастики, названной по имени французского
композитора и педагога Жака Далькроза.
Карел Чапек.
Дашенька, или история щенячьей жизни
Перевод Д. Горбова и Б. Заходера
Когда она родилась, была это просто-напросто беленькая
чепуховинка, умещавшаяся на ладошке, но, поскольку у нее
имелась пара черных ушек, а сзади хвостик, мы признали ее
собачкой, и так как мы обязательно хотели щененка-девочку,
то и дали ей имя Дашенька.
Но пока она так и оставалась беленькой чепуховинкой, даже
без глаз, а что касается ног - ну что ж, виднелись там две
пары чего-то; при желании это можно было назвать ножками.
Так как желание имелось, были, стало быть ножки, хотя
пользы от них еще было немного, что и говорить! Стоять на
них Дашенька не могла, такие они были шаткие и слабенькие, а
насчет ходьбы вообще думать не приходилось.
Когда Дашенька взяла, как говорится, ноги в руки (по
правде сказать, конечно, ног в руки она не брала, а только
засучила рукава, вернее, она и рукавов не засучивала, а
просто, как говорят, поплевала на ладони, - поймите меня
правильно: она и на ладони не плевала, во-первых, потому,
что еще не умела плевать, а во-вторых, ладошки у нее были
такие малюсенькие, что ей ни за что бы в них не попасть), -
словом, когда Дашенька как следует взялась за это дело,
сумела она за полдня дотащиться от маминой задней ноги к
маминой передней ноге, при этом она по дороге три раза поела
и два раза поспала.
Спать и есть она умела сразу, как родилась, тут учить ее
не пришлось. Зато и занималась она этим удивительно
старательно - с утра до ночи. Я даже, думаю, что и ночью,
когда никто за ней не наблюдал, она спала так же
добросовестно, как и днем - такой это был прилежный щенок.
Кроме того, она умела пищать, но как щенок пищит, этого я
вам нарисовать не смогу, не смогу и изобразить, потому что у
меня недостаточно тонкий голос. Еще умела Дашенька с самого
рождения чмокать, когда она сосала молоко у мамы. А больше
ничего не умела.
Как видите, не так-то много она умела. Но ее маме (зовут
ее Ирис, она жесткошерстный фокстерьер) и того было
довольно: весь день напролет она нянчилась со своей дорогой
Дашенькой и находила о чем с ней беседовать, причесывала ее
и гладила, чистила и язычком своим умывала, утешала и
кормила, ласкала и охраняла и подкладывала ей вместо перины
собственное мохнатое тело; то-то славно там, милые, Дашеньке
спалось!
К вашему сведению, это и называется материнской любовью.
И у человеческих мам все бывает так же - сами, конечно,
знаете.
Одна разница: человеческая мама хорошо понимает, что и
почему она делает, а собачья мама не понимает, а только
чувствует - ей все природа подсказывает.
"Эй, Ирис, - приказывает ей голос природы, - внимание!
Пока ваш малыш слепой и беспомощный, пока он не умеет сам ни
защищаться, ни прятаться, ни позвать на помощь, не смейте от
него ни на секунду отлучаться, я вам это говорю! охраняйте
его, прикрывайте своим телом, а если приближается кто-то
подозрительный, тогда - "ррр" на него и загрызите!"
Ирис все это выполняла страшно пунктуально. Когда
приблизился к ее Дашеньке один подозрительный адвокат, она
кинулась, чтобы его загрызть, и разорвала ему брюки; а когда
подошел один писатель (помнится, Иозеф Копта (1)), хотела
его тоже задушить и укусила его за ногу; а одной даме
изорвала все платье.
Более того, кидалась она и на официальных лиц при
исполнении ими служебных обязанностей, как то: на
почтальона, трубочиста, электромонтера и газопроводчика.
Сверх того, покушалась она и на общественных деятелей -
бросилась на одного депутата, было у нее недоразумение даже
с полицейским: словом, благодаря своей бдительности и
неустрашимости она сохранила свое единственное чадушко от
всех врагов, бед и напастей.
У собачьей мамы, дорогие мои, жизнь нелегкая: людей на
свете много и всех не перекусаешь.
В тот день, когда Дашенька отпраздновала десятидневную
годовщину своей жизни, ожидало ее первое большое
приключение: проснувшись поутру, она, к своему удивлению,
обнаружила, что видит - правда, пока только одним глазом, но
и один глаз - это, я бы так выразился, выход в свет.
Дашенька была так поражена, что завизжала, и этот визг
был началом собачьей речи, которую называют лаем. Теперь
Дашенька умеет не только говорить, но и ворчать и браниться,
но тогда она только взвизгнула, и это прозвучало так, словно
нож скользнул по тарелке.
Главным событием был, впрочем, конечно, глаз. До сих пор
Дашеньке приходилось искать прямо мордашкой, где у мамы те
славные пуговки, из которых брызжет молочко; а когда она
пробовала ползать, приходилось ей сначала совать свой черный
блестящий нос, чтобы пощупать, что там, впереди... Да,
братцы, глаз - хоть бы и один - замечательная штука. Только
мигнешь им, и видишь: ага, тут стена, тут какая-то
пропасть, а вот это белое - мама! А когда захочешь спать,
глазок закрывается - и спокойной ночи, не поминайте лихом!
А что, если опять проснуться?
Открывается один глаз - и, глядите-ка, открывается и
второй, немного жмурится, а потом выглядывает целиком. И с
этой минуты Дашенька смотрит и спит двумя глазами сразу, так
что она скорее успевает выспаться и может больше времени
тратить на обучение ходьбе, сидению и другим разным
разностям, необходимым в жизни. Да, что ни говори, большой
прогресс!
Как раз в этот момент вновь послышался голос природы:
"Ну, Дашенька, раз у тебя теперь есть глазки, смотри в оба и
попробуй ходить!"
Дашенька подняла ушко в знак того, что слышит и понимает,
и стала пробовав ходить. Сначала она высунула вперед правую
переднюю ножку... А теперь как же?
"Теперь левую заднюю", - подсказывал ей голос природы.
Ура, и это вышло!
"А теперь давай вторую заднюю, - посоветовал голос
природы, - да заднюю, говорят тебе, заднюю, а не переднюю!
Ах ты глупая Дашенька, ты же одну ножку сзади оставила!
Постой, дальше идти нельзя, пока ты ее не подтянешь. Да,
говорю тебе, подтяни ты правую заднюю под себя!.. Да нет,
это хвостик, на хвостике далеко не уйдешь! Запомни,
Дашенька: о хвостике можешь не беспокоиться, он сам собой
пойдет за ножками... Ну что, все лапки собрала? Отлично!
А теперь сначала: выдвигай правую переднюю, так, голову
немного повыше, чтобы оставить место для ножек... так,
хорошо; теперь левую заднюю, а теперь правую заднюю (только
не так далеко в сторону, Дашенька; двигай ее под себя, чтобы
животик не волочился по земле... вот так). А теперь шагай
левой передней... Прекрасно! Вот видишь, как хорошо дело
идет!.. Теперь минутку отдохни и начинай сначала: одна -
две - три - четыре; голову выше; одна - две - три - четыре!"
2
Как видите, ребята, работы тут немало, а голос природы -
учитель ой-ой-ой какой строгий, он ничего не спускает
щенку-ученику.
Хорошо еще, что порой он бывает занят, - скажем, учит
молодого воробья летать или показывает гусенице, какие
листья можно есть, а какие не надо трогать Тогда он задает
Дашеньке только уроки, домашние задания (например, пересечь
по диагонали, от угла к углу, всю собачью конуру), и
исчезает. Справляйся, бедняжка, сама как хочешь!
Дашенька ужасно старается, от напряжения у нее даже
язычок высовывается: правой передней теперь левой задней
(батюшки мои, да какая же тут левая какая правая - эта или
эта?), и другой задней (да где же она у меня?)... А теперь
что?
"Плохо! - кричит голос природы, запыхавшись. Ведь он
учил воробьев летать! ~ Шаги поменьше, Дашенька, голову
выше, а лапки хорошенько подбирай под себя. Повторить
упражнение!"
Голосу природы - ему, конечно, хорошо командовать, а
когда у тебя ножки мягкие, словно из ваты, и трясутся, как
студень, попробуй-ка сладь с ними! Да еще животик у нас так
набит, а голова такая большая, - мука, да и только!
Измученная Дашенька усаживается посередине конуры и
начинает хныкать.
Но мама Ирис тут как тут: она утешает свою дочурку,
кормит ее, и обе засыпают.
Вскоре, однако, Дашенька просыпается, вспоминает, что не
выполнила домашнее задание, и лезет прямо по маминой спине в
противоположный угол конуры.
"Молодчина, Дашенька! - хвалит ее голос природы. - Если
будешь так прилежно учиться, станешь бегать быстрее ветра".
Вы не поверите, сколько у щенка дел: когда он не учится
ходить - спит; когда не спит - учится сидеть (а это, друзья,
тоже не пустяк). А голос природы только прикрикивает:
"Сиди прямо, Дашенька, голову выше, и не гни так спину.
Эй, берегись: сидишь на спине! А теперь сидишь на ножках.
А где у тебя хвостик? На хвостике сидеть тоже не полагается
- ведь ты им тогда не сумеешь вилять".
И так далее. Поучениям нет конца!
Даже когда щенок спит или сосет, он тоже выполняет
задание - расти. Изо дня в день ножки должны становиться
немного больше и крепче, шейка - длиннее, мордочка -
любопытнее. Представляете, сколько у щенка хлопот, когда
растут сразу четыре ноги? Нельзя забывать и о хвостике - он
тоже должен подрастать. Нельзя же, чтобы у фокса был
крысиный хвостик! У фокстерьера хвостик должен быть
крепким, как палка, и так вилять, чтобы свист стоял. И надо
уметь настораживать ушки, вертеть хвостом, громко скулить и
мало ли что еще... И всему этому Дашенька должна учиться.
Вот она уже умеет как следует ходить. Правда, иногда
какая-нибудь ножка теряется. Тогда приходится сесть, чтобы
поскорее разыскать беглянку, и собрать все четыре ноги
вместе. Иногда Даша просто катится, словно маленький
чурбачок.
Но щенячья жизнь страшно сложна: тут начинают расти
зубы.
Сначала это были просто крохотки, но как-то незаметно они
начинают заостряться, и чем острее они становятся, тем
сильнее пробуждается у Дашеньки желание кусать.
К счастью, на свете есть масса вещей, необыкновенно
подходящих для этого занятия. Например, мамины уши или
человеческие пальцы. Реже попадается Дашеньке кончик
человеческого носа или ушная мочка, зато если она до нее
доберется, то грызет их с особенным наслаждением.
Больше всего достается маме Ирис. Живот у нее до крови
искусан Дашенькнными зубами и изодран ее коготками; она,
правда, терпеливо кормит эту маленькую кус... (Кусыню,
кусицу?.. Да как же будет существительное женского рода от
"кусаться"? Ах да, кусаку!), но при этом жмурится от боли.
Ничего не попишешь, Дашенька, с кормлением у мамы придется
кончать, надо тебе учиться еще одному искусству - лакать из
миски.
Пойди сюда, маленькая, вот тебе миска с молоком. Что ж
ты, не знаешь, что с ней делать? Ну, сунь туда мордочку,
высунь язык, обмакни его в это белое и живо втяни обратно,
только чтобы на язычке осталась капелька этого белого; и так
поступай снова, бис, repete, da capo, пока миска не
опустеет... Да не сиди ты с таким глупым видом, Дашенька,
ничего страшного тут нет. Ну, давай, принимайся, начинай!
Дашенька ни с места, только хлопает глазами и трясет
хвостиком.
Эх, ты, дурашка! Что ж, раз иначе не выходит, придется
сунуть в молочко твой бестолковый нос, хочешь не хочешь.
Вот так!
Дашенька возмущена совершенным над ней насилием: нос и
усы у нее смочены молоком. Надо их облизнуть язычком... ах
ты батюшки, до чего же это вкусно!
И теперь она уже не боится - сама лезет в это вкусное
белое прямо с ножками, разливает его по полу; все четыре
ноги, и уши, и хвостик в молоке. Мама приходит на выручку и
облизывает ее.
Но начало положено: через день-другой будет Дашенька
вылизывать миску в два счета и расти как на дрожжах... что
я говорю! - как на молоке?
Вот и вы, ребята, берите с нее пример и ешьте как
следует, чтобы расти и становиться большими, как этот
славный щенок, который с честью носит имя Дашенька.
3
Много воды утекло, и, в частности, много натекло лужиц.
Дашенька - уже не беспомощный комочек с трясущимся
хвостиком, а совершенно самостоятельнее, лохматое и озорное,
зубастое и непоседливое, прожорливое и все уничтожающее
существо.
Выражаясь по-научному, выросло из нее позвоночное (потому
что у нее голос, как звоночек) из отряда плутоватых
собакообразных, подотряд непосед, род озорников, вид
безобразников, порода "сорванец черноухий".
Носится она где пожелает: весь дом, весь сад, вся
вселенная до самого забора - все это ее владения.
В этой вселенной полным-полно вещей, которые необходимо
раскусить, то есть исследовать по части их кусабельности, а
также, возможно, сожрабельности; полным-полно таинственных
мест, где можно производить занимательные опыты для
выяснения вопроса о том, где лучше всего делать лужицы.
(В основном, Дашенька избрала для этих целей мой кабинет
с его окрестностями, но по временам предпочитает столовую.)
Далее, необходимо уточнить, где лучше спится (в
частности, на половых тряпках, на руках у людей, посреди
клумбы с цветами, на венике, на свежевыглаженном белье, в
корзинке, в сумке для покупок, на козьей шкуре, в ботинке,
на парниковой раме, на совке для мусора, на дорожке у двери
или даже на голой земле).
Есть вещи, которые служат для развлечения, например,
лестница, с которой так хорошо скатываться кувырком. ("Вот
весело-то!" - думает Дашенька, летя через голову по
ступенькам.) Есть вещи опасные и коварные - скажем, двери,
которые стукают по головке или прищемляют лапку или хвост,
как раз когда этого меньше всего ожидаешь. В таких случаях
Дашенька визжит, как будто ее режут, и хозяева берут ее на
руки. Там она еще минутку поскулит, получит в утешение
что-нибудь вкусное и снова бежит скатываться с лестницы.
Несмотря на некоторый горький опыт, Дашенька твердо
убеждена, что с ней ничего худого не может случиться и над
ее собачьей головкой не собирается никаких туч.
Она не убегает от половой щетки, а доверчиво ожидает, что
щетка обойдет ее; обычно щетка так и поступает. Вообще у
Дашеньки родственная склонность ко всему волосатому, будь то
щетка, или конский волос (который она таскает из дивана),
или человеческие прически; ко всему этому она питает
слабость.
Не уступает она дороги и человеку. В конце концов пусть
человек сам заботится, как бы не наступить на щенка! Это
его дело, верно?
Все, кто живет в доме, вынуждены или парить в воздухе,
или ступать осторожно, словно на тонком льду. Ведь никогда
не знаешь, когда у тебя под ногой раздастся отчаянный визг.
Вы, друзья, не поверите, как такой маленький щенок может
заполнить собой весь дом!
Дашенька не желает принимать в расчет козни и злобу мира
сего; три раза она вбегала прямехонько в садовый прудик,
твердо уверенная, что и по воде можно чудесно побегать.
После этого ее тепло укутывали и в утешение ей доставался
кончик хозяйского носа, чтобы она скорее забыла пережитый
ужас, кусая самую соблазнительную вещь на свете.
4
Но будем рассказывать по порядку.
1. Бег и прыжки - первое и главное дело для Дашеньки.
Теперь уж это, милые, не шаткие, мучительно трудные шаги,
- нет! Это уже настоящий спорт, как то: рысь, галоп,
спринт, спурт на десять ярдов, бег на длинные дистанции;
прыжки в длину, прыжки в высоту, полет, ползание по-
пластунски; различные броски, как, например, бросок на нос,
бросок на голову, падение на спину, сальто-мортале на бегу с
одним или несколькими переворотами; бег по сильно
пересеченной местности, бег с препятствиями (например, с
половой тряпкой во рту); разные виды валянья и катанья -
через голову, на боку и т. д.; гонка, преследование,
повороты и перевороты, - словом, все виды собачьей легкой
атлетики.
Уроки в этой области дает самоотверженная мама. Она
мчится по саду - конечно, прямо через клумбы и другие
препятствия, - она летит, как лохматая стрела, и Дашенька
мчится следом. Порой мама отскакивает в сторону, а так как
маленькая этого еще не умеет, то она делает двойное сальто -
иначе остановиться она не может.
Или мама носится по кругу, а Дашенька за ней. Но так как
она еще не знает, что такое центробежная сила (физику у
собак проходят несколько позже), то центробежная сила
подбрасывает ее, и Дашенька описывает в воздухе красивую
дугу. После такого физического опыта Дашенька очень
удивляется и садится отдохнуть.
Сказать вам по правде, координация движений у этого щенка
еще далека от совершенства. Дашенька не знает меры. Она
хочет сделать шаг и вместо этого летит, как камень из пращи;
хочет прыгнуть - и рассекает воздух, как пушечный снаряд.
Сами знаете, молодость любит немного преувеличивать.
Дашенька, собственно говоря, не бежит - ее просто несет
куда-то; она не прыгает - ее швыряет!
Она побивает все рекорды скорости: в три секунды
ухитряется перебить гору цветочных горшков, ввалиться
кувырком в парник на саженцы кактусов и при этом еще
шестьдесят три раза вильнуть хвостом.
Попробуйте-ка вы так!
2. Кусание - это тоже любимый спорт Дашеньки. Она
кусает и грызет просто- напросто все, что встречает на своем
пути, а именно: плетеную мебель, метелки, ковры, антенну,
домашние туфли, кисточку для бритья, фотопринадлежности,
спичечные коробки, веревки, цветы, мыло, одежду и в
особенности пуговицы. Если же у нее ничего такого
поблизости нет, то она вгрызается в свою собственную ногу и
хвост столь основательно, что вскоре начинает скулить.
В этом деле она проявляет необыкновенную выдержку и
упорство: она изгрызла целый угол ковра и вето кайму у
дорожки. Нельзя не признать, что для такой малышки это
серьезное достижение. За время своей недолгой деятельности
она с успехом изгрызла:
1 гарнитур плетеной мебели 360 чешских крон
1 диванную обивку 536 " "
1 ковер (не новый) 700 " "
1 дорожку (почти новую) 940 " "
1 садовый шланг 136 " "
1 щетку 16 " "
1 пару сандалии 19 " "
1 пару домашних туфель 29 " "
Разное 263 " "
Итого - 2999 чешских крои
(Прошу проверить!)
Отсюда вытекает, что такой чистокровный жесткошерстый
фокстерьер обходится в 2999 крон штука. Хотел бы я знать,
во сколько тогда обойдется чистокровный щенок, скажем,
берберийского льва?
Иногда в доме наступает странная тишина. Дашенька сидит
тихо, как мышка, где-то в углу. "Слава тебе господи, -
вздыхает хозяин, - наконец-то проклятая псина уснула, хоть
минутку можно спокойно посидеть!" Вскоре эта тишина, однако,
начинает казаться подозрительной; хозяин встает и идет
взглянуть, почему это Дашенька так долго сидит смирно.
Дашенька с победоносным видом поднимается и вертит
хвостом: под ней лежат какие- то клочки и лохмотья; что это
было, распознать уже нельзя.
По-моему, когда-то это было щеткой.
3. Перетягивание на канате - не менее важный вид спорта.
Тут, как правило, должна помогать мама Ирис. А так как у
собак специального каната нет, за него сходит все, что
попадется: шляпа, чулок, шнурки для ботинок и другие
предметы обихода.
Мама, само собой разумеется, перетягивает Дашеньку и
тащит ее за собой по всему саду, но Дашенька не уступает:
она стискивает зубы, выкатывает глаза и позволяет таскать
себя до тех пор, пока импровизированный канат не разорвется.
Если мама далеко, Дашенька обходится и без нее - можно ведь
играть в перетягивание и с развешанным для сушки бельем, с
фотоаппаратом, с цветами, с телефонной трубкой, с
занавесками или с антенной. В человечьей конуре всегда
найдется что-нибудь, на чем можно испробовать свои зубки и
мускулы, упорство и спортивный дух.
4. Классическая борьба - еще один и, что касается
Дашеньки, особенно любимый ею вид тяжелой атлетики.
Обычно Дашенька, проявляя беспримерный боевой дух,
кидается на маму и впивается ей в нос, в ухо или в хвост.
Мама стряхивает с себя противника и хватает его за шиворот.
Начинается так называемый инфайнтинг, или ближний бой, то
есть оба борца катаются по рингу (обычно по газону), и
зритель не видит ничего, кроме великого множества передних и
задних ног, высовывающихся из какого-то лохматого клубка. В
клубке этом что-то порой взвизгнет, порой из него высунется
победоносно виляющий хвост; оба противника яростно рычат и
наскакивают друг на друга всеми четырьмя лапами. Потом Ирис
вырывается и трижды обегает вокруг сада, преследуемая по
пятам воинственной Дашенькой. А потом все начинается
сначала.
Понятно, мама проводит только показательный бой, она не
кусается по-настоящему, зато Дашенька в пылу сражения рвет,
терзает и кусает маму изо всех сил. В каждом таком матче
бедная Ирис теряет немалую толику шерсти. Чем больше растет
Дашенька, чем она становится сильнее и мохнатое, тем более
растерзанной и ободранной выглядит мама.
Да, дети - сущее наказание, вам это и ваши мамы
подтвердят.
Зачастую мама хочет отдохнуть и где-нибудь прячется от
своей подающей надежды дочурки; тогда Дашенька сражается с
метелкой, ведет ожесточенный бой с какой- нибудь тряпкой или
предпринимает отважные атаки на человеческие ноги.
Вошел гость, и вот Дашенька молниеносно атакует его брюки
и рвет их.
Гость через силу улыбается, думая про себя: "Чтоб ты
сдохла!" - и уверяет, что он "обожает собак", особенно когда
они вцепляются ему в брюки.
Или же Дашенька нападает на ботинки гостя и тащит его за
шнурки. Она успевает порвать или развязать их прежде, чем
тот сосчитает до трех (например, "будь ты трижды неладна!"),
и получает при этом огромное удовольствие (не гость, а
Дашенька).
5. Кроме того, Дашенька с большой охотой занимается
художественной и спортивной гимнастикой, например
почесыванием задней ногой за ухом или под подбородком, а
также ловлей мнимых блох в собственной шубе. Последнее
упражнение особенно развивает грацию, гибкость, а также
способствует изучению партерной акробатики.
Или - обычно где-нибудь на цветочной клумбе - она
тренируется в саперном деле. Так как Даша принадлежит к
породе терьеров, или мышеловов, она учится выкапывать мышей
из земли. Мне приходилось не раз вытягивать ее из ямы за
хвост. Ей это явно доставляло большое удовольствие, мне -
несколько меньшее; когда вам с клумбы кивает вместо цветущих
лилий собачий хвост, это, с вашего разрешения, немного
нервирует.
Дашенька, Дашенька, кажется мне, что так дальше у нас с
тобой дело не пойдет. Ничего не попишешь, пора нам
расставаться!
"Да, да, - говорят умные глаза Ирис, мамы, - так дальше
продолжаться не может, девчонка портится! Посмотри, хозяин,
как я выгляжу: вся ободранная и истерзанная; пора уже мне
отрастить себе новый наряд. И потом, подумай, я служу тут
уже пять лет - каково же терпеть, что все носятся с этой
безобразницей, а на меня ноль внимания! И, к твоему
сведению, я даже не ем досыта - она мигом съедает свою
порцию, а потом лезет в мою миску. Вот и вся благодарность,
хозяин... Нет, нет, самое время отдать девчонку в люди!"
И вот наступил день, когда чужие люди забрали Дашеньку и
унесли ее в портфеле, сопровождаемые нашими горячими и
благожелательными уверениями в том, что Дашенька чудесная,
славная собачка (в этот день она успела разбить стекла в
парниковой раме и выкопать целый куст тигровых лилий) и
вообще она необыкновенно мила, послушна и т. д.
Второго такого щенка не найдешь!
- Ну, отправляйся, Дашенька, и будь молодцом!
В доме - благодатная тишина. Слава богу, уже не нужно
все время бояться, как бы эта проклятая псина не натворила
новой пакости. Наконец-то мы от нее избавились!
Но почему же в доме так тихо, как на кладбище? В чем
дело? Все стараются не смотреть друг другу в глаза.
Заглядываешь во все углы - и нигде ничего нет, даже
лужицы...
А в конуре молча, одними глазами, плачет ободранная и
истерзанная мама Ирис.
1932
________________________________________
1) - Копта Йозеф (р.1894 г.) - чешский позаик и
драматург, автор многочисленных произведений о
чехословацких легионах, созданных на территории России
якобы с целью борьбы за национальную независимость и
использованных империалистическими державами Запада в
интервенции против Советской республики. Произведения
Копты, в прошлом легионера, проникнуты сочувствием к
идеям Октября.
Карел Чапек.
Собачья сказка
Перевод Д. Горбова
Пока телега моего дедушки, мельника, развозила хлеб по
деревням, возвращаясь обратно на мельницу с отборным зерном,
Воржишека знал и встречный и Поперечный... Воржишек, -
сказал бы вам каждый, - это собачка, что сидит на козлах
возле старого Шулитки и смотрит так, будто это она лошадьми
правит. А ежели воз помаленьку в гору подымается, так она
давай лаять, и, глядишь, колеса завертелись быстрей, Шулитка
защелкал кнутом, Ферда и Жанка - лошадки дедушки нашего -
влегли в хомуты, и весь возик весело покатил до самой
деревни, распространяя вокруг благовоние хлеба-дара божия.
Так разъезжал, милые детки, покойник Воржишек по всему
приходу.
Ну, в то время не было еще автомобилей этих шальных;
тогда ездили полегоньку, чинно и чтоб слышно было. Ни
одному шоферу так не щелкнуть кнутом, как покойный Шулитка
щелкал - царство ему небесное, и языком на коней не
причмокнуть, как он умел это делать. И ни с одним шофером
не сидит рядом умный Воржишек, не правит, не лает, не
наводит страху - ну ровно ничего. Автомобиль пролетел,
навонял - и поминай как звали: только пыль столбом! Ну, а
Воржишек ездил малость посолидней. За полчаса люди
прислушиваться, принюхиваться начинали "Ага!" - говорили.
Знали, что хлеб к ним едет, и на порог встречать выходили.
Дескать, с добрым утром! И глядишь, вот уже подкатывает
дедушкина телега к деревне, Шулитка прищелкивает языком,
Воржишек лает на козлах, да вдруг - гоп! - как прыгнет
Жанке на спину (и то сказать: спина была - будь здоров:
широкая, как стол, за который четверо усядутся) и давай на
ней плясать, - от хомута до хвоста, от хвоста до хомута так
и бегает да пасть дерет от радости: "Гав, гав, черт меня
побери! Ребята, ведь это мы приехали, я с Жанкой и с
Фердой! Ура!" А ребята глаза таращат. Каждый день хлеб
привозят и всегда такое ликование - помилуй бог! Будто сам
император приехал!.. Да, говорю вам: так важно давно уж
никто не ездит, как в Воржишеково время ездили.
А лаять Воржишек умел: будто из пистолета стрелял.
Трах! - направо, так что гуси от страху бегут, бегут со
всех ног, пока не остановятся в Полице на рынке, сами не
понимая, как они там очутились. Трах! - налево, так что
голуби со всей деревни взовьются, закружат и полетят
куда-нибудь к Жалтману, а то и на прусскую сторону. Вот до
чего громко умел лаять Воржишек, эта жалкая собачонка. И
хвост у него чуть прочь не улетал, так он махал им от
радости, что ловко напроказил. Да и было чем гордиться:
такого громкого голоса ни у одного генерала и даже депутата
нет.
А было время, когда Воржишек совсем лаять не умел, хоть
был уже большим щенком и зубы имел такие, что дедушкины
воскресные сапоги изгрыз. Надо вам рассказать, как дедушка
к Воржишеку или, лучше сказать, Воржишек к дедушке попал.
Идет раз дедушка поздно из трактира домой; кругом темно, и
он, оттого что навеселе, а может, чтоб нечистую силу
отогнать, дорогой пел. Вдруг потерял он впотьмах верную
ноту, и пришлось ему остановиться, поискать. Принялся
искать - слышит кто-то плачет, повизгивает, скулит на земле,
у самых его ног. Перекрестился дедушка и давай рукой по
земле шарить: что такое? Нащупал косматый теплый комочек,
мягкий как бархат, - в ладони у него поместился. Только он
взял его в руки, плач перестал, а комочек к пальцу
дедушкиному присосался, будто тот медом намазан.
"Надо рассмотреть получше." - подумал дедушка и взял его
к себе домой, на мельницу. Бабушка, бедная, ждала дедушку,
чтобы "доброй ночи" ему пожелать; но не успела она рот
раскрыть, как дедушка, плут эдакий, говорит ей:
- Погляди, Элена, что я тебе принес.
Бабушка посветила: глядь, а это щеночек; господи,
сосунок еще, слепой, желтенький, как молодой орешек!
- Ишь ты, - удивился дедушка. - Чей же это ты, песик?
Песик, понятное дело, ничего не ответил: знай дрожит,
горький, на столе, хвостиком крысиным трясет да повизгивает
жалобно. Вдруг, откуда ни возьмись, - под ним лужица; и
растет, растет, - такой конфуз!
- Эх, Карел, Карел, - покачала головой бабушка с
укоризной, - ну где твоя голова? Ведь щеночек без матери
помрет.
Испугался дед.
- Скорей, - говорит, - Элена, согрей молочка и дай булку.
Бабушка все приготовила, а дедушка намочил хлебный мякиш
в молоке, завязал эту тюрю в уголок носового платка и
получилась у него славная соска, из которой щенок до того
насосался, что животик у него как барабан стал.
- Карел, Карел, - опять покачала головой бабушка, - ну
где твоя голова? А кто же будет щеночка согревать, чтобы он
от холода не помер?
Что же дед? Ни слова ни говоря, взял щеночка и прямо с
ним на конюшню. А там, сударик, тепло: Ферда с Жанкой
здорово надышали! Они спали уж, но слышат - хозяин пришел,
голову подняли, глядят на него умными, ласковыми глазами.
- Жанка, Ферда, - сказал дедушка, - вы ведь Воржишека
обижать не станете? Я вам его поручаю.
И положил щеночка на солому перед ними. Жанка это
странное созданьице обнюхала, - пахнет приятно, хозяйскими
руками. Шепнула Ферде:
- Свой!
Так и вышло.
Вырос Воржишек на конюшне, соской из носового платка
вскормленный, открылись у него глаза, научился он пить из
блюдца. Тепло ему было, как под боком у матери, и скоро
стал он настоящим шариком, превратился в глупого маленького
шалуна, который не знает, где у него зад, и садится на
собственную голову, удивляясь, что неловко; не знает, что
делать со своим хвостом, и, умея считать только до двух,
заплетается всеми четырьмя лапами; и в конце концов
удивившись самому себе, высовывает хорошенький розовый
язычок, похожий на ломтик ветчины. Да ведь все щенята такие
- как дети. Многое могли бы рассказать по этому поводу
Жанка и Ферда: какое это мученье для старой лошади все
время следить за тем, как бы не наступить на несмышленыша;
потому что, знаете ли, копыто - это не ночная туфля и
ставить его надо потихоньку-полегоньку, а то как бы не
запищало на полу, не вскрикнуло жалобно. "Просто беда с
ребятишками", - сказали бы вам Жанка с Фердой.
И вот стал Воржишек настоящей собакой, веселой и
зубастой, как все они. Одного только ему против других
собак не хватало: никто не слышал, чтобы он лаял и рычал.
Все визжит да скулит, а лая не слыхать. "Что это не лает
Воржишек наш?" - думает бабушка. Думала-думала, три дня
сама не своя ходила, - на четвертый говорит дедушке:
- Отчего это Воржишек никогда не лает? Задумался
дедушка, - три дня ходит, голову ломает. На четвертый день
Шулитке- кучеру сказал:
- Что это Воржишек наш никогда не лает?
Шулитке крепко слова эти в голову запали. Пошел он в
трактир, - думал там три дня и три ночи. На четвертый день
спать ему захотелось, все мысли смешались: позвал он
трактирщика, вынул из кармана крейцеры свои, расплачиваться
хочет. Считает, считает, да видно сам черт в это дело
замешался: никак сосчитать не может.
- Что это, Шулитка? - трактирщик говорит. - Или мама
тебя считать не научила?
Тут Шулитка хлоп себя по лбу. И про расплату забыл, - к
дедушке побежал.
- Хозяин! - с порога кричит. - Додумался я: оттого
Воржишек не лает, что мама не научила!
- И то правда, - ответил дедушка. - Мамы Воржишек
никогда не видал, Ферда с Жанкой лаю не могли его научить,
собаки по соседству ни одной нету, - ну он и не знает, как
лаять надо. Знаешь, Шулитка. придется тебе обучить его
этому делу.
Пошел Шулитка на конюшню, стал учить Воржишека лаять.
- Гав, гав! - стал ему объяснять. - Следи внимательно,
как это делается. Сперва рррр - в горле, а потом сразу -
гав, гав - из пасти. Рррр, ррр, гав, гав, гав!
Насторожил уши Воржишек: эта музыка по вкусу ему
пришлась, хоть он и не знал, отчего. И вдруг от радости сам
залаял. Чудноватый лай получился, с подвизгом - будто ножом
по тарелке. Но лиха беда - начало. Ведь вы тоже раньше не
знали азбуки. Послушали Ферда с Жанкой, как старый Шулитка
лает, пожали плечами и навсегда потеряли к нему уважение.
Но у Воржишека к лаю был огромный талант, ученье быстро
пошло на лад, и когда он первый раз поехал на возу, сразу
началось: трах - направо, трах - налево, - как пистолетные
выстрелы. С утра до ночи все лаял, без передышки, никак
налаяться не мог; рад был без памяти, что как следует
научился.
Но у Воржишека не только забот было, что в кучерской
должности с Шулиткой ездить. Он каждый вечер обходил
мельницу и двор, проверял, все ли на месте, кидался на кур,
чтоб не кудахтали, как торговки на базаре, потом становился
перед дедушкой и пристально глядел на него, виляя хвостом,
как будто говоря: "Иди спать. Карел, я послежу за
порядком". Тут дедушка хвалил его и шел спать. А днем
дедушка часто ходил по деревням, по местечкам, закупая зерно
и кое-какой другой товар: семена клевера, чечевицу, мак.
Воржишек всегда бегал с ним и на обратном пути, ночью,
ничего не боясь, вел дедушку прямо домой, не давая ему
заблудиться.
Купил раз дедушка где-то семена, - ну да, тут вот, в
Зличке; купил и завернул в трактир. Воржишек остался за
дверями ждать. И ударил ему в нос приятный запах из кухни,
- ну такой аппетитный, нельзя не заглянуть. А там,
подумайте только, семья трактирщика ливерные колбаски ела.
Сел Воржишек и стал ждать, не упадет ли под стол какой
лакомый кусочек. А пока он ждал, остановил перед трактиром
свой воз дедушкин сосед, - как бишь его? Ну, скажем, Юдал.
Увидел Юдал дедушку в трактире, слово за слово, - и вот уже
оба соседа каждый на свой воз полезли, - вместе домой ехать.
Тронулись, - и совсем забыл дедушка о Воржишеке, который в
это время на кухне перед колбасками на задних лапках стоял.
Наевшись, встали домочадцы трактирщика из-за стола, а
кожу с колбас кошке на печь кинули. Воржншек облизнулся и
тут вспомнил, где с дедушкой расстался. Стал бегать, нюхать
по всему трактиру - дедушки как не бывало.
- Воржишек, - сказал ему трактирщик, - твой хозяин вон
где.
И показал рукой.
Воржишек сразу понял и домой побежал. Сперва по
большаку, а потом думает: "Что ж, я дурак? Через холмы,
напрямик, скорее!" И пустился по холму да лесом. Дело был
вечером, а там уж и ночь наступила; но Воржишек ничего как
есть не боялся. "У меня, думает, никто ничего не украдет".
Только голоден был, как собака.
Наступила ночь, взошла полная луна. И там, где деревья
расступались - у просеки или на вырубке, - луна стояла над
верхушками такая красивая, такая серебряная, что у Воржишека
сердце забилось от восторга. Лес шумел тихо-тихо, будто на
арфе играл. Воржишек бежал теперь по лесу, как по
черному-пречерному, коридору. Но вдруг впереди заблистал
серебристый свет и арфы громче заиграли. У Воржишека вся
шерсть дыбом; прижался он к земле и стал смотреть,
оцепенелый. Перед ним - серебряная лужайка, и на ней пляшут
собаки-русалки. Красивые белые собаки, ну белые-пребелые, -
прямо прозрачные и такие легонькие, - капли росы с травы не
стряхнут. То, что собаки - русалки, Воржишек сразу понял,
потому что не было у них того интересного запашка, по
которому собака настоящую собаку сразу узнает. Лежит
Воржишек в мокрой траве, глаза вытаращил. Танцуют русалки,
друг за дружкой гоняются, друг с дружкой грызутся, а то
кружатся - свой собственный хвост ловят, но все так легко,
так воздушно, что стебелек под ними не согнется. Воржишек
смотрел внимательно: если какая начнет чесаться либо блоху
ловить, значит - не русалка, а просто собака белая. Нет, ни
одна ни разу не почесалась, ни одна блох не ловит. Как пить
дать, русалки... А взошла луна высоко, подняли русалки
головы и так слабо, приятно завыли, запели. Куда там
оркестру в Национальном театре! Воржишек заплакал от
избытка чувств и охотно присоединил бы свой голос к общему
хору, да побоялся все испортить.
Окончив пение, все легли вокруг одной величественной
собачьей матроны, - как видно, могучей вилы либо колдуньи
собачьей, седой, дряхлой.
- Расскажи нам что-нибудь, - стали просить ее русалки.
Старая собака-вила, подумав, начала так:
- Расскажу я вам, как собаки сотворили человека. В раю
все звери мирно и счастливо рождались, жили, умирали, и
только одни собаки чем дальше, тем были всё печальней. И
спросил господь бог собак: "Почему вы печальны, когда все
звери радуются?" И ответила самая старая собака: "Видишь
ли, господи, остальные звери всем довольны, ничего им не
нужно; а у нас, собак, в голове - кусок разума, и мы через
это знаем, что есть что-то выше нас, есть ты. И ко всему-то
мы можем принюхаться, только к тебе не можем; и в этом у
нас, собак, нехватка. Поэтому просим тебя, господи, утоли
нашу печаль, дай нам какого-нибудь бога, к которому нам
принюхаться было можно". Улыбнулся господь бог и сказал;
"Принесите мне костей; я сотворю вам бога, к которому можно
будет принюхиваться". И побежали собаки в разные стороны, и
принесла каждая из них по кости: которая львиную, которая
лошадиную, которая верблюжью, которая кошачью, - словом, от
всех зверей. Только собачьей кости ни одна не принесла:
потому что ни одна собака ни до мяса собачьего, ни до
собачьей кости не дотронется. И набралась тех костей
огромная груда, и сделал из них господь бог человека, чтоб у
собак свой бог был, к которому можно принюхиваться. И
оттого что человек сделан из костей всех зверей, кроме
собаки, у него и свойства всех зверей: сила льва,
трудолюбие верблюда, коварство кошки, великодушие коня;
только собачьей верности, только ее одной нету!..
- Расскажи еще что-нибудь, - попросили опять
собаки-русалки.
Старая вила, подумав, продолжала:
- Теперь расскажу вам, как собаки на небо попали. Вы
знаете, что души людей идут после смерти на звезды, а для
собачьих душ не осталось ни одной звезды, и они после смерти
уходили спать в землю. Так было до Христа. А когда люди
бичевали Христа у столба, осталось там страшно много, прямо
пропасть крови. И один голодный бездомный пес пришел и
лизал кровь Христову. "Пресвятая дева Мария! - воскликнули
ангелы на небе. - Ведь он причастился крови господней!" -
"Коли он причастился крови господней, - ответил бог, -
возьмем душу его на небо". И сделал новую звезду, а чтобы
было сразу видно, что она - для собачьей души, приделал к
той звезде хвост. И только попала собачья душа на звезду,
та звезда, от великой радости, давай бегать, бегать, бегать
в небесном просторе, словно собака на лугу, - не так, как
другие звезды, что ходят чинно, по своей дороге. И те
звезды, что резвятся по всему небу, сверкая хвостом, зовутся
кометами.
- Расскажи еще что-нибудь, - попросили в третий раз
русалки.
- Теперь, - начала старая вила, - расскажу вам о том, как
в давние времена у собак было на земле свое королевство и
большой собачий замок. Люди позавидовали собакам, что у них
свое королевство на земле, стали колдовать и колдовали до
тех пор, пока собачье королевство вместе с замком не
провалилось сквозь землю. Но если копать где надо, так
раскопаешь пещеру, в которой находится собачий тайник.
- Какой собачий тайник? - взволнованно спросили русалки.
- Это зал неописанной красоты, - ответила старая вила. -
Колонны - из превосходнейших костей, да не обглоданных
нисколько: они мясистые, как гусиное бедрышко. Потом -
ветчинный трон, и ведут к нему ступени из чистейшего свиного
шпига. А застланы ступени ковром из кишок, битком набитых
салом.
Тут Воржишек не мог больше сдерживаться. Выскочил на
лужайку, закричал:
- Гав, гав! Где этот тайник? Ах, ах! Где собачий
тайник?
Но в тот же миг исчезли и собаки-русалки и старая
собака-вила... Напрасно Воржишек протирал себе глаза:
вокруг - только серебристая лужайка; ни стебелька не
погнулось под танцем русалок, ни росинки не скатилось на
землю. Только тихая луна озаряла прелестный луг, окруженный
со всех сторон, словно черной-пречерной изгородью, лесом
Тут вспомнил Воржишек, что дома его ждет по меньшей мере
размоченный в воде хлеба кусок, и побежал со всех ног домой.
Но после этого, бродя с дедушкой по полям, по лесам, он,
вспомнив иной раз о подземном собачьем тайнике, начинал
рыть, ожесточенно рыть, всеми четырьмя лапами глубокую яму в
земле.
И так как он очень скоро разболтал тайну соседним
собакам, а те другим, а другие - еще другим, то теперь все
собаки на свете, бегая где-нибудь в поле, вспоминают о
пропавшем собачьем королевстве, и начинают рыть яму в земле,
и нюхают, нюхают, не пахнет ли из-под земли ветчинным троном
былого собачьего государства.
Дашенька, или история щенячьей жизни
Перевод Д. Горбова и Б. Заходера
Когда она родилась, была это просто-напросто беленькая
чепуховинка, умещавшаяся на ладошке, но, поскольку у нее
имелась пара черных ушек, а сзади хвостик, мы признали ее
собачкой, и так как мы обязательно хотели щененка-девочку,
то и дали ей имя Дашенька.
Но пока она так и оставалась беленькой чепуховинкой, даже
без глаз, а что касается ног - ну что ж, виднелись там две
пары чего-то; при желании это можно было назвать ножками.
Так как желание имелось, были, стало быть ножки, хотя
пользы от них еще было немного, что и говорить! Стоять на
них Дашенька не могла, такие они были шаткие и слабенькие, а
насчет ходьбы вообще думать не приходилось.
Когда Дашенька взяла, как говорится, ноги в руки (по
правде сказать, конечно, ног в руки она не брала, а только
засучила рукава, вернее, она и рукавов не засучивала, а
просто, как говорят, поплевала на ладони, - поймите меня
правильно: она и на ладони не плевала, во-первых, потому,
что еще не умела плевать, а во-вторых, ладошки у нее были
такие малюсенькие, что ей ни за что бы в них не попасть), -
словом, когда Дашенька как следует взялась за это дело,
сумела она за полдня дотащиться от маминой задней ноги к
маминой передней ноге, при этом она по дороге три раза поела
и два раза поспала.
Спать и есть она умела сразу, как родилась, тут учить ее
не пришлось. Зато и занималась она этим удивительно
старательно - с утра до ночи. Я даже, думаю, что и ночью,
когда никто за ней не наблюдал, она спала так же
добросовестно, как и днем - такой это был прилежный щенок.
Кроме того, она умела пищать, но как щенок пищит, этого я
вам нарисовать не смогу, не смогу и изобразить, потому что у
меня недостаточно тонкий голос. Еще умела Дашенька с самого
рождения чмокать, когда она сосала молоко у мамы. А больше
ничего не умела.
Как видите, не так-то много она умела. Но ее маме (зовут
ее Ирис, она жесткошерстный фокстерьер) и того было
довольно: весь день напролет она нянчилась со своей дорогой
Дашенькой и находила о чем с ней беседовать, причесывала ее
и гладила, чистила и язычком своим умывала, утешала и
кормила, ласкала и охраняла и подкладывала ей вместо перины
собственное мохнатое тело; то-то славно там, милые, Дашеньке
спалось!
К вашему сведению, это и называется материнской любовью.
И у человеческих мам все бывает так же - сами, конечно,
знаете.
Одна разница: человеческая мама хорошо понимает, что и
почему она делает, а собачья мама не понимает, а только
чувствует - ей все природа подсказывает.
"Эй, Ирис, - приказывает ей голос природы, - внимание!
Пока ваш малыш слепой и беспомощный, пока он не умеет сам ни
защищаться, ни прятаться, ни позвать на помощь, не смейте от
него ни на секунду отлучаться, я вам это говорю! охраняйте
его, прикрывайте своим телом, а если приближается кто-то
подозрительный, тогда - "ррр" на него и загрызите!"
Ирис все это выполняла страшно пунктуально. Когда
приблизился к ее Дашеньке один подозрительный адвокат, она
кинулась, чтобы его загрызть, и разорвала ему брюки; а когда
подошел один писатель (помнится, Иозеф Копта (1)), хотела
его тоже задушить и укусила его за ногу; а одной даме
изорвала все платье.
Более того, кидалась она и на официальных лиц при
исполнении ими служебных обязанностей, как то: на
почтальона, трубочиста, электромонтера и газопроводчика.
Сверх того, покушалась она и на общественных деятелей -
бросилась на одного депутата, было у нее недоразумение даже
с полицейским: словом, благодаря своей бдительности и
неустрашимости она сохранила свое единственное чадушко от
всех врагов, бед и напастей.
У собачьей мамы, дорогие мои, жизнь нелегкая: людей на
свете много и всех не перекусаешь.
В тот день, когда Дашенька отпраздновала десятидневную
годовщину своей жизни, ожидало ее первое большое
приключение: проснувшись поутру, она, к своему удивлению,
обнаружила, что видит - правда, пока только одним глазом, но
и один глаз - это, я бы так выразился, выход в свет.
Дашенька была так поражена, что завизжала, и этот визг
был началом собачьей речи, которую называют лаем. Теперь
Дашенька умеет не только говорить, но и ворчать и браниться,
но тогда она только взвизгнула, и это прозвучало так, словно
нож скользнул по тарелке.
Главным событием был, впрочем, конечно, глаз. До сих пор
Дашеньке приходилось искать прямо мордашкой, где у мамы те
славные пуговки, из которых брызжет молочко; а когда она
пробовала ползать, приходилось ей сначала совать свой черный
блестящий нос, чтобы пощупать, что там, впереди... Да,
братцы, глаз - хоть бы и один - замечательная штука. Только
мигнешь им, и видишь: ага, тут стена, тут какая-то
пропасть, а вот это белое - мама! А когда захочешь спать,
глазок закрывается - и спокойной ночи, не поминайте лихом!
А что, если опять проснуться?
Открывается один глаз - и, глядите-ка, открывается и
второй, немного жмурится, а потом выглядывает целиком. И с
этой минуты Дашенька смотрит и спит двумя глазами сразу, так
что она скорее успевает выспаться и может больше времени
тратить на обучение ходьбе, сидению и другим разным
разностям, необходимым в жизни. Да, что ни говори, большой
прогресс!
Как раз в этот момент вновь послышался голос природы:
"Ну, Дашенька, раз у тебя теперь есть глазки, смотри в оба и
попробуй ходить!"
Дашенька подняла ушко в знак того, что слышит и понимает,
и стала пробовав ходить. Сначала она высунула вперед правую
переднюю ножку... А теперь как же?
"Теперь левую заднюю", - подсказывал ей голос природы.
Ура, и это вышло!
"А теперь давай вторую заднюю, - посоветовал голос
природы, - да заднюю, говорят тебе, заднюю, а не переднюю!
Ах ты глупая Дашенька, ты же одну ножку сзади оставила!
Постой, дальше идти нельзя, пока ты ее не подтянешь. Да,
говорю тебе, подтяни ты правую заднюю под себя!.. Да нет,
это хвостик, на хвостике далеко не уйдешь! Запомни,
Дашенька: о хвостике можешь не беспокоиться, он сам собой
пойдет за ножками... Ну что, все лапки собрала? Отлично!
А теперь сначала: выдвигай правую переднюю, так, голову
немного повыше, чтобы оставить место для ножек... так,
хорошо; теперь левую заднюю, а теперь правую заднюю (только
не так далеко в сторону, Дашенька; двигай ее под себя, чтобы
животик не волочился по земле... вот так). А теперь шагай
левой передней... Прекрасно! Вот видишь, как хорошо дело
идет!.. Теперь минутку отдохни и начинай сначала: одна -
две - три - четыре; голову выше; одна - две - три - четыре!"
2
Как видите, ребята, работы тут немало, а голос природы -
учитель ой-ой-ой какой строгий, он ничего не спускает
щенку-ученику.
Хорошо еще, что порой он бывает занят, - скажем, учит
молодого воробья летать или показывает гусенице, какие
листья можно есть, а какие не надо трогать Тогда он задает
Дашеньке только уроки, домашние задания (например, пересечь
по диагонали, от угла к углу, всю собачью конуру), и
исчезает. Справляйся, бедняжка, сама как хочешь!
Дашенька ужасно старается, от напряжения у нее даже
язычок высовывается: правой передней теперь левой задней
(батюшки мои, да какая же тут левая какая правая - эта или
эта?), и другой задней (да где же она у меня?)... А теперь
что?
"Плохо! - кричит голос природы, запыхавшись. Ведь он
учил воробьев летать! ~ Шаги поменьше, Дашенька, голову
выше, а лапки хорошенько подбирай под себя. Повторить
упражнение!"
Голосу природы - ему, конечно, хорошо командовать, а
когда у тебя ножки мягкие, словно из ваты, и трясутся, как
студень, попробуй-ка сладь с ними! Да еще животик у нас так
набит, а голова такая большая, - мука, да и только!
Измученная Дашенька усаживается посередине конуры и
начинает хныкать.
Но мама Ирис тут как тут: она утешает свою дочурку,
кормит ее, и обе засыпают.
Вскоре, однако, Дашенька просыпается, вспоминает, что не
выполнила домашнее задание, и лезет прямо по маминой спине в
противоположный угол конуры.
"Молодчина, Дашенька! - хвалит ее голос природы. - Если
будешь так прилежно учиться, станешь бегать быстрее ветра".
Вы не поверите, сколько у щенка дел: когда он не учится
ходить - спит; когда не спит - учится сидеть (а это, друзья,
тоже не пустяк). А голос природы только прикрикивает:
"Сиди прямо, Дашенька, голову выше, и не гни так спину.
Эй, берегись: сидишь на спине! А теперь сидишь на ножках.
А где у тебя хвостик? На хвостике сидеть тоже не полагается
- ведь ты им тогда не сумеешь вилять".
И так далее. Поучениям нет конца!
Даже когда щенок спит или сосет, он тоже выполняет
задание - расти. Изо дня в день ножки должны становиться
немного больше и крепче, шейка - длиннее, мордочка -
любопытнее. Представляете, сколько у щенка хлопот, когда
растут сразу четыре ноги? Нельзя забывать и о хвостике - он
тоже должен подрастать. Нельзя же, чтобы у фокса был
крысиный хвостик! У фокстерьера хвостик должен быть
крепким, как палка, и так вилять, чтобы свист стоял. И надо
уметь настораживать ушки, вертеть хвостом, громко скулить и
мало ли что еще... И всему этому Дашенька должна учиться.
Вот она уже умеет как следует ходить. Правда, иногда
какая-нибудь ножка теряется. Тогда приходится сесть, чтобы
поскорее разыскать беглянку, и собрать все четыре ноги
вместе. Иногда Даша просто катится, словно маленький
чурбачок.
Но щенячья жизнь страшно сложна: тут начинают расти
зубы.
Сначала это были просто крохотки, но как-то незаметно они
начинают заостряться, и чем острее они становятся, тем
сильнее пробуждается у Дашеньки желание кусать.
К счастью, на свете есть масса вещей, необыкновенно
подходящих для этого занятия. Например, мамины уши или
человеческие пальцы. Реже попадается Дашеньке кончик
человеческого носа или ушная мочка, зато если она до нее
доберется, то грызет их с особенным наслаждением.
Больше всего достается маме Ирис. Живот у нее до крови
искусан Дашенькнными зубами и изодран ее коготками; она,
правда, терпеливо кормит эту маленькую кус... (Кусыню,
кусицу?.. Да как же будет существительное женского рода от
"кусаться"? Ах да, кусаку!), но при этом жмурится от боли.
Ничего не попишешь, Дашенька, с кормлением у мамы придется
кончать, надо тебе учиться еще одному искусству - лакать из
миски.
Пойди сюда, маленькая, вот тебе миска с молоком. Что ж
ты, не знаешь, что с ней делать? Ну, сунь туда мордочку,
высунь язык, обмакни его в это белое и живо втяни обратно,
только чтобы на язычке осталась капелька этого белого; и так
поступай снова, бис, repete, da capo, пока миска не
опустеет... Да не сиди ты с таким глупым видом, Дашенька,
ничего страшного тут нет. Ну, давай, принимайся, начинай!
Дашенька ни с места, только хлопает глазами и трясет
хвостиком.
Эх, ты, дурашка! Что ж, раз иначе не выходит, придется
сунуть в молочко твой бестолковый нос, хочешь не хочешь.
Вот так!
Дашенька возмущена совершенным над ней насилием: нос и
усы у нее смочены молоком. Надо их облизнуть язычком... ах
ты батюшки, до чего же это вкусно!
И теперь она уже не боится - сама лезет в это вкусное
белое прямо с ножками, разливает его по полу; все четыре
ноги, и уши, и хвостик в молоке. Мама приходит на выручку и
облизывает ее.
Но начало положено: через день-другой будет Дашенька
вылизывать миску в два счета и расти как на дрожжах... что
я говорю! - как на молоке?
Вот и вы, ребята, берите с нее пример и ешьте как
следует, чтобы расти и становиться большими, как этот
славный щенок, который с честью носит имя Дашенька.
3
Много воды утекло, и, в частности, много натекло лужиц.
Дашенька - уже не беспомощный комочек с трясущимся
хвостиком, а совершенно самостоятельнее, лохматое и озорное,
зубастое и непоседливое, прожорливое и все уничтожающее
существо.
Выражаясь по-научному, выросло из нее позвоночное (потому
что у нее голос, как звоночек) из отряда плутоватых
собакообразных, подотряд непосед, род озорников, вид
безобразников, порода "сорванец черноухий".
Носится она где пожелает: весь дом, весь сад, вся
вселенная до самого забора - все это ее владения.
В этой вселенной полным-полно вещей, которые необходимо
раскусить, то есть исследовать по части их кусабельности, а
также, возможно, сожрабельности; полным-полно таинственных
мест, где можно производить занимательные опыты для
выяснения вопроса о том, где лучше всего делать лужицы.
(В основном, Дашенька избрала для этих целей мой кабинет
с его окрестностями, но по временам предпочитает столовую.)
Далее, необходимо уточнить, где лучше спится (в
частности, на половых тряпках, на руках у людей, посреди
клумбы с цветами, на венике, на свежевыглаженном белье, в
корзинке, в сумке для покупок, на козьей шкуре, в ботинке,
на парниковой раме, на совке для мусора, на дорожке у двери
или даже на голой земле).
Есть вещи, которые служат для развлечения, например,
лестница, с которой так хорошо скатываться кувырком. ("Вот
весело-то!" - думает Дашенька, летя через голову по
ступенькам.) Есть вещи опасные и коварные - скажем, двери,
которые стукают по головке или прищемляют лапку или хвост,
как раз когда этого меньше всего ожидаешь. В таких случаях
Дашенька визжит, как будто ее режут, и хозяева берут ее на
руки. Там она еще минутку поскулит, получит в утешение
что-нибудь вкусное и снова бежит скатываться с лестницы.
Несмотря на некоторый горький опыт, Дашенька твердо
убеждена, что с ней ничего худого не может случиться и над
ее собачьей головкой не собирается никаких туч.
Она не убегает от половой щетки, а доверчиво ожидает, что
щетка обойдет ее; обычно щетка так и поступает. Вообще у
Дашеньки родственная склонность ко всему волосатому, будь то
щетка, или конский волос (который она таскает из дивана),
или человеческие прически; ко всему этому она питает
слабость.
Не уступает она дороги и человеку. В конце концов пусть
человек сам заботится, как бы не наступить на щенка! Это
его дело, верно?
Все, кто живет в доме, вынуждены или парить в воздухе,
или ступать осторожно, словно на тонком льду. Ведь никогда
не знаешь, когда у тебя под ногой раздастся отчаянный визг.
Вы, друзья, не поверите, как такой маленький щенок может
заполнить собой весь дом!
Дашенька не желает принимать в расчет козни и злобу мира
сего; три раза она вбегала прямехонько в садовый прудик,
твердо уверенная, что и по воде можно чудесно побегать.
После этого ее тепло укутывали и в утешение ей доставался
кончик хозяйского носа, чтобы она скорее забыла пережитый
ужас, кусая самую соблазнительную вещь на свете.
4
Но будем рассказывать по порядку.
1. Бег и прыжки - первое и главное дело для Дашеньки.
Теперь уж это, милые, не шаткие, мучительно трудные шаги,
- нет! Это уже настоящий спорт, как то: рысь, галоп,
спринт, спурт на десять ярдов, бег на длинные дистанции;
прыжки в длину, прыжки в высоту, полет, ползание по-
пластунски; различные броски, как, например, бросок на нос,
бросок на голову, падение на спину, сальто-мортале на бегу с
одним или несколькими переворотами; бег по сильно
пересеченной местности, бег с препятствиями (например, с
половой тряпкой во рту); разные виды валянья и катанья -
через голову, на боку и т. д.; гонка, преследование,
повороты и перевороты, - словом, все виды собачьей легкой
атлетики.
Уроки в этой области дает самоотверженная мама. Она
мчится по саду - конечно, прямо через клумбы и другие
препятствия, - она летит, как лохматая стрела, и Дашенька
мчится следом. Порой мама отскакивает в сторону, а так как
маленькая этого еще не умеет, то она делает двойное сальто -
иначе остановиться она не может.
Или мама носится по кругу, а Дашенька за ней. Но так как
она еще не знает, что такое центробежная сила (физику у
собак проходят несколько позже), то центробежная сила
подбрасывает ее, и Дашенька описывает в воздухе красивую
дугу. После такого физического опыта Дашенька очень
удивляется и садится отдохнуть.
Сказать вам по правде, координация движений у этого щенка
еще далека от совершенства. Дашенька не знает меры. Она
хочет сделать шаг и вместо этого летит, как камень из пращи;
хочет прыгнуть - и рассекает воздух, как пушечный снаряд.
Сами знаете, молодость любит немного преувеличивать.
Дашенька, собственно говоря, не бежит - ее просто несет
куда-то; она не прыгает - ее швыряет!
Она побивает все рекорды скорости: в три секунды
ухитряется перебить гору цветочных горшков, ввалиться
кувырком в парник на саженцы кактусов и при этом еще
шестьдесят три раза вильнуть хвостом.
Попробуйте-ка вы так!
2. Кусание - это тоже любимый спорт Дашеньки. Она
кусает и грызет просто- напросто все, что встречает на своем
пути, а именно: плетеную мебель, метелки, ковры, антенну,
домашние туфли, кисточку для бритья, фотопринадлежности,
спичечные коробки, веревки, цветы, мыло, одежду и в
особенности пуговицы. Если же у нее ничего такого
поблизости нет, то она вгрызается в свою собственную ногу и
хвост столь основательно, что вскоре начинает скулить.
В этом деле она проявляет необыкновенную выдержку и
упорство: она изгрызла целый угол ковра и вето кайму у
дорожки. Нельзя не признать, что для такой малышки это
серьезное достижение. За время своей недолгой деятельности
она с успехом изгрызла:
1 гарнитур плетеной мебели 360 чешских крон
1 диванную обивку 536 " "
1 ковер (не новый) 700 " "
1 дорожку (почти новую) 940 " "
1 садовый шланг 136 " "
1 щетку 16 " "
1 пару сандалии 19 " "
1 пару домашних туфель 29 " "
Разное 263 " "
Итого - 2999 чешских крои
(Прошу проверить!)
Отсюда вытекает, что такой чистокровный жесткошерстый
фокстерьер обходится в 2999 крон штука. Хотел бы я знать,
во сколько тогда обойдется чистокровный щенок, скажем,
берберийского льва?
Иногда в доме наступает странная тишина. Дашенька сидит
тихо, как мышка, где-то в углу. "Слава тебе господи, -
вздыхает хозяин, - наконец-то проклятая псина уснула, хоть
минутку можно спокойно посидеть!" Вскоре эта тишина, однако,
начинает казаться подозрительной; хозяин встает и идет
взглянуть, почему это Дашенька так долго сидит смирно.
Дашенька с победоносным видом поднимается и вертит
хвостом: под ней лежат какие- то клочки и лохмотья; что это
было, распознать уже нельзя.
По-моему, когда-то это было щеткой.
3. Перетягивание на канате - не менее важный вид спорта.
Тут, как правило, должна помогать мама Ирис. А так как у
собак специального каната нет, за него сходит все, что
попадется: шляпа, чулок, шнурки для ботинок и другие
предметы обихода.
Мама, само собой разумеется, перетягивает Дашеньку и
тащит ее за собой по всему саду, но Дашенька не уступает:
она стискивает зубы, выкатывает глаза и позволяет таскать
себя до тех пор, пока импровизированный канат не разорвется.
Если мама далеко, Дашенька обходится и без нее - можно ведь
играть в перетягивание и с развешанным для сушки бельем, с
фотоаппаратом, с цветами, с телефонной трубкой, с
занавесками или с антенной. В человечьей конуре всегда
найдется что-нибудь, на чем можно испробовать свои зубки и
мускулы, упорство и спортивный дух.
4. Классическая борьба - еще один и, что касается
Дашеньки, особенно любимый ею вид тяжелой атлетики.
Обычно Дашенька, проявляя беспримерный боевой дух,
кидается на маму и впивается ей в нос, в ухо или в хвост.
Мама стряхивает с себя противника и хватает его за шиворот.
Начинается так называемый инфайнтинг, или ближний бой, то
есть оба борца катаются по рингу (обычно по газону), и
зритель не видит ничего, кроме великого множества передних и
задних ног, высовывающихся из какого-то лохматого клубка. В
клубке этом что-то порой взвизгнет, порой из него высунется
победоносно виляющий хвост; оба противника яростно рычат и
наскакивают друг на друга всеми четырьмя лапами. Потом Ирис
вырывается и трижды обегает вокруг сада, преследуемая по
пятам воинственной Дашенькой. А потом все начинается
сначала.
Понятно, мама проводит только показательный бой, она не
кусается по-настоящему, зато Дашенька в пылу сражения рвет,
терзает и кусает маму изо всех сил. В каждом таком матче
бедная Ирис теряет немалую толику шерсти. Чем больше растет
Дашенька, чем она становится сильнее и мохнатое, тем более
растерзанной и ободранной выглядит мама.
Да, дети - сущее наказание, вам это и ваши мамы
подтвердят.
Зачастую мама хочет отдохнуть и где-нибудь прячется от
своей подающей надежды дочурки; тогда Дашенька сражается с
метелкой, ведет ожесточенный бой с какой- нибудь тряпкой или
предпринимает отважные атаки на человеческие ноги.
Вошел гость, и вот Дашенька молниеносно атакует его брюки
и рвет их.
Гость через силу улыбается, думая про себя: "Чтоб ты
сдохла!" - и уверяет, что он "обожает собак", особенно когда
они вцепляются ему в брюки.
Или же Дашенька нападает на ботинки гостя и тащит его за
шнурки. Она успевает порвать или развязать их прежде, чем
тот сосчитает до трех (например, "будь ты трижды неладна!"),
и получает при этом огромное удовольствие (не гость, а
Дашенька).
5. Кроме того, Дашенька с большой охотой занимается
художественной и спортивной гимнастикой, например
почесыванием задней ногой за ухом или под подбородком, а
также ловлей мнимых блох в собственной шубе. Последнее
упражнение особенно развивает грацию, гибкость, а также
способствует изучению партерной акробатики.
Или - обычно где-нибудь на цветочной клумбе - она
тренируется в саперном деле. Так как Даша принадлежит к
породе терьеров, или мышеловов, она учится выкапывать мышей
из земли. Мне приходилось не раз вытягивать ее из ямы за
хвост. Ей это явно доставляло большое удовольствие, мне -
несколько меньшее; когда вам с клумбы кивает вместо цветущих
лилий собачий хвост, это, с вашего разрешения, немного
нервирует.
Дашенька, Дашенька, кажется мне, что так дальше у нас с
тобой дело не пойдет. Ничего не попишешь, пора нам
расставаться!
"Да, да, - говорят умные глаза Ирис, мамы, - так дальше
продолжаться не может, девчонка портится! Посмотри, хозяин,
как я выгляжу: вся ободранная и истерзанная; пора уже мне
отрастить себе новый наряд. И потом, подумай, я служу тут
уже пять лет - каково же терпеть, что все носятся с этой
безобразницей, а на меня ноль внимания! И, к твоему
сведению, я даже не ем досыта - она мигом съедает свою
порцию, а потом лезет в мою миску. Вот и вся благодарность,
хозяин... Нет, нет, самое время отдать девчонку в люди!"
И вот наступил день, когда чужие люди забрали Дашеньку и
унесли ее в портфеле, сопровождаемые нашими горячими и
благожелательными уверениями в том, что Дашенька чудесная,
славная собачка (в этот день она успела разбить стекла в
парниковой раме и выкопать целый куст тигровых лилий) и
вообще она необыкновенно мила, послушна и т. д.
Второго такого щенка не найдешь!
- Ну, отправляйся, Дашенька, и будь молодцом!
В доме - благодатная тишина. Слава богу, уже не нужно
все время бояться, как бы эта проклятая псина не натворила
новой пакости. Наконец-то мы от нее избавились!
Но почему же в доме так тихо, как на кладбище? В чем
дело? Все стараются не смотреть друг другу в глаза.
Заглядываешь во все углы - и нигде ничего нет, даже
лужицы...
А в конуре молча, одними глазами, плачет ободранная и
истерзанная мама Ирис.
1932
________________________________________
1) - Копта Йозеф (р.1894 г.) - чешский позаик и
драматург, автор многочисленных произведений о
чехословацких легионах, созданных на территории России
якобы с целью борьбы за национальную независимость и
использованных империалистическими державами Запада в
интервенции против Советской республики. Произведения
Копты, в прошлом легионера, проникнуты сочувствием к
идеям Октября.
Карел Чапек.
Собачья сказка
Перевод Д. Горбова
Пока телега моего дедушки, мельника, развозила хлеб по
деревням, возвращаясь обратно на мельницу с отборным зерном,
Воржишека знал и встречный и Поперечный... Воржишек, -
сказал бы вам каждый, - это собачка, что сидит на козлах
возле старого Шулитки и смотрит так, будто это она лошадьми
правит. А ежели воз помаленьку в гору подымается, так она
давай лаять, и, глядишь, колеса завертелись быстрей, Шулитка
защелкал кнутом, Ферда и Жанка - лошадки дедушки нашего -
влегли в хомуты, и весь возик весело покатил до самой
деревни, распространяя вокруг благовоние хлеба-дара божия.
Так разъезжал, милые детки, покойник Воржишек по всему
приходу.
Ну, в то время не было еще автомобилей этих шальных;
тогда ездили полегоньку, чинно и чтоб слышно было. Ни
одному шоферу так не щелкнуть кнутом, как покойный Шулитка
щелкал - царство ему небесное, и языком на коней не
причмокнуть, как он умел это делать. И ни с одним шофером
не сидит рядом умный Воржишек, не правит, не лает, не
наводит страху - ну ровно ничего. Автомобиль пролетел,
навонял - и поминай как звали: только пыль столбом! Ну, а
Воржишек ездил малость посолидней. За полчаса люди
прислушиваться, принюхиваться начинали "Ага!" - говорили.
Знали, что хлеб к ним едет, и на порог встречать выходили.
Дескать, с добрым утром! И глядишь, вот уже подкатывает
дедушкина телега к деревне, Шулитка прищелкивает языком,
Воржишек лает на козлах, да вдруг - гоп! - как прыгнет
Жанке на спину (и то сказать: спина была - будь здоров:
широкая, как стол, за который четверо усядутся) и давай на
ней плясать, - от хомута до хвоста, от хвоста до хомута так
и бегает да пасть дерет от радости: "Гав, гав, черт меня
побери! Ребята, ведь это мы приехали, я с Жанкой и с
Фердой! Ура!" А ребята глаза таращат. Каждый день хлеб
привозят и всегда такое ликование - помилуй бог! Будто сам
император приехал!.. Да, говорю вам: так важно давно уж
никто не ездит, как в Воржишеково время ездили.
А лаять Воржишек умел: будто из пистолета стрелял.
Трах! - направо, так что гуси от страху бегут, бегут со
всех ног, пока не остановятся в Полице на рынке, сами не
понимая, как они там очутились. Трах! - налево, так что
голуби со всей деревни взовьются, закружат и полетят
куда-нибудь к Жалтману, а то и на прусскую сторону. Вот до
чего громко умел лаять Воржишек, эта жалкая собачонка. И
хвост у него чуть прочь не улетал, так он махал им от
радости, что ловко напроказил. Да и было чем гордиться:
такого громкого голоса ни у одного генерала и даже депутата
нет.
А было время, когда Воржишек совсем лаять не умел, хоть
был уже большим щенком и зубы имел такие, что дедушкины
воскресные сапоги изгрыз. Надо вам рассказать, как дедушка
к Воржишеку или, лучше сказать, Воржишек к дедушке попал.
Идет раз дедушка поздно из трактира домой; кругом темно, и
он, оттого что навеселе, а может, чтоб нечистую силу
отогнать, дорогой пел. Вдруг потерял он впотьмах верную
ноту, и пришлось ему остановиться, поискать. Принялся
искать - слышит кто-то плачет, повизгивает, скулит на земле,
у самых его ног. Перекрестился дедушка и давай рукой по
земле шарить: что такое? Нащупал косматый теплый комочек,
мягкий как бархат, - в ладони у него поместился. Только он
взял его в руки, плач перестал, а комочек к пальцу
дедушкиному присосался, будто тот медом намазан.
"Надо рассмотреть получше." - подумал дедушка и взял его
к себе домой, на мельницу. Бабушка, бедная, ждала дедушку,
чтобы "доброй ночи" ему пожелать; но не успела она рот
раскрыть, как дедушка, плут эдакий, говорит ей:
- Погляди, Элена, что я тебе принес.
Бабушка посветила: глядь, а это щеночек; господи,
сосунок еще, слепой, желтенький, как молодой орешек!
- Ишь ты, - удивился дедушка. - Чей же это ты, песик?
Песик, понятное дело, ничего не ответил: знай дрожит,
горький, на столе, хвостиком крысиным трясет да повизгивает
жалобно. Вдруг, откуда ни возьмись, - под ним лужица; и
растет, растет, - такой конфуз!
- Эх, Карел, Карел, - покачала головой бабушка с
укоризной, - ну где твоя голова? Ведь щеночек без матери
помрет.
Испугался дед.
- Скорей, - говорит, - Элена, согрей молочка и дай булку.
Бабушка все приготовила, а дедушка намочил хлебный мякиш
в молоке, завязал эту тюрю в уголок носового платка и
получилась у него славная соска, из которой щенок до того
насосался, что животик у него как барабан стал.
- Карел, Карел, - опять покачала головой бабушка, - ну
где твоя голова? А кто же будет щеночка согревать, чтобы он
от холода не помер?
Что же дед? Ни слова ни говоря, взял щеночка и прямо с
ним на конюшню. А там, сударик, тепло: Ферда с Жанкой
здорово надышали! Они спали уж, но слышат - хозяин пришел,
голову подняли, глядят на него умными, ласковыми глазами.
- Жанка, Ферда, - сказал дедушка, - вы ведь Воржишека
обижать не станете? Я вам его поручаю.
И положил щеночка на солому перед ними. Жанка это
странное созданьице обнюхала, - пахнет приятно, хозяйскими
руками. Шепнула Ферде:
- Свой!
Так и вышло.
Вырос Воржишек на конюшне, соской из носового платка
вскормленный, открылись у него глаза, научился он пить из
блюдца. Тепло ему было, как под боком у матери, и скоро
стал он настоящим шариком, превратился в глупого маленького
шалуна, который не знает, где у него зад, и садится на
собственную голову, удивляясь, что неловко; не знает, что
делать со своим хвостом, и, умея считать только до двух,
заплетается всеми четырьмя лапами; и в конце концов
удивившись самому себе, высовывает хорошенький розовый
язычок, похожий на ломтик ветчины. Да ведь все щенята такие
- как дети. Многое могли бы рассказать по этому поводу
Жанка и Ферда: какое это мученье для старой лошади все
время следить за тем, как бы не наступить на несмышленыша;
потому что, знаете ли, копыто - это не ночная туфля и
ставить его надо потихоньку-полегоньку, а то как бы не
запищало на полу, не вскрикнуло жалобно. "Просто беда с
ребятишками", - сказали бы вам Жанка с Фердой.
И вот стал Воржишек настоящей собакой, веселой и
зубастой, как все они. Одного только ему против других
собак не хватало: никто не слышал, чтобы он лаял и рычал.
Все визжит да скулит, а лая не слыхать. "Что это не лает
Воржишек наш?" - думает бабушка. Думала-думала, три дня
сама не своя ходила, - на четвертый говорит дедушке:
- Отчего это Воржишек никогда не лает? Задумался
дедушка, - три дня ходит, голову ломает. На четвертый день
Шулитке- кучеру сказал:
- Что это Воржишек наш никогда не лает?
Шулитке крепко слова эти в голову запали. Пошел он в
трактир, - думал там три дня и три ночи. На четвертый день
спать ему захотелось, все мысли смешались: позвал он
трактирщика, вынул из кармана крейцеры свои, расплачиваться
хочет. Считает, считает, да видно сам черт в это дело
замешался: никак сосчитать не может.
- Что это, Шулитка? - трактирщик говорит. - Или мама
тебя считать не научила?
Тут Шулитка хлоп себя по лбу. И про расплату забыл, - к
дедушке побежал.
- Хозяин! - с порога кричит. - Додумался я: оттого
Воржишек не лает, что мама не научила!
- И то правда, - ответил дедушка. - Мамы Воржишек
никогда не видал, Ферда с Жанкой лаю не могли его научить,
собаки по соседству ни одной нету, - ну он и не знает, как
лаять надо. Знаешь, Шулитка. придется тебе обучить его
этому делу.
Пошел Шулитка на конюшню, стал учить Воржишека лаять.
- Гав, гав! - стал ему объяснять. - Следи внимательно,
как это делается. Сперва рррр - в горле, а потом сразу -
гав, гав - из пасти. Рррр, ррр, гав, гав, гав!
Насторожил уши Воржишек: эта музыка по вкусу ему
пришлась, хоть он и не знал, отчего. И вдруг от радости сам
залаял. Чудноватый лай получился, с подвизгом - будто ножом
по тарелке. Но лиха беда - начало. Ведь вы тоже раньше не
знали азбуки. Послушали Ферда с Жанкой, как старый Шулитка
лает, пожали плечами и навсегда потеряли к нему уважение.
Но у Воржишека к лаю был огромный талант, ученье быстро
пошло на лад, и когда он первый раз поехал на возу, сразу
началось: трах - направо, трах - налево, - как пистолетные
выстрелы. С утра до ночи все лаял, без передышки, никак
налаяться не мог; рад был без памяти, что как следует
научился.
Но у Воржишека не только забот было, что в кучерской
должности с Шулиткой ездить. Он каждый вечер обходил
мельницу и двор, проверял, все ли на месте, кидался на кур,
чтоб не кудахтали, как торговки на базаре, потом становился
перед дедушкой и пристально глядел на него, виляя хвостом,
как будто говоря: "Иди спать. Карел, я послежу за
порядком". Тут дедушка хвалил его и шел спать. А днем
дедушка часто ходил по деревням, по местечкам, закупая зерно
и кое-какой другой товар: семена клевера, чечевицу, мак.
Воржишек всегда бегал с ним и на обратном пути, ночью,
ничего не боясь, вел дедушку прямо домой, не давая ему
заблудиться.
Купил раз дедушка где-то семена, - ну да, тут вот, в
Зличке; купил и завернул в трактир. Воржишек остался за
дверями ждать. И ударил ему в нос приятный запах из кухни,
- ну такой аппетитный, нельзя не заглянуть. А там,
подумайте только, семья трактирщика ливерные колбаски ела.
Сел Воржишек и стал ждать, не упадет ли под стол какой
лакомый кусочек. А пока он ждал, остановил перед трактиром
свой воз дедушкин сосед, - как бишь его? Ну, скажем, Юдал.
Увидел Юдал дедушку в трактире, слово за слово, - и вот уже
оба соседа каждый на свой воз полезли, - вместе домой ехать.
Тронулись, - и совсем забыл дедушка о Воржишеке, который в
это время на кухне перед колбасками на задних лапках стоял.
Наевшись, встали домочадцы трактирщика из-за стола, а
кожу с колбас кошке на печь кинули. Воржншек облизнулся и
тут вспомнил, где с дедушкой расстался. Стал бегать, нюхать
по всему трактиру - дедушки как не бывало.
- Воржишек, - сказал ему трактирщик, - твой хозяин вон
где.
И показал рукой.
Воржишек сразу понял и домой побежал. Сперва по
большаку, а потом думает: "Что ж, я дурак? Через холмы,
напрямик, скорее!" И пустился по холму да лесом. Дело был
вечером, а там уж и ночь наступила; но Воржишек ничего как
есть не боялся. "У меня, думает, никто ничего не украдет".
Только голоден был, как собака.
Наступила ночь, взошла полная луна. И там, где деревья
расступались - у просеки или на вырубке, - луна стояла над
верхушками такая красивая, такая серебряная, что у Воржишека
сердце забилось от восторга. Лес шумел тихо-тихо, будто на
арфе играл. Воржишек бежал теперь по лесу, как по
черному-пречерному, коридору. Но вдруг впереди заблистал
серебристый свет и арфы громче заиграли. У Воржишека вся
шерсть дыбом; прижался он к земле и стал смотреть,
оцепенелый. Перед ним - серебряная лужайка, и на ней пляшут
собаки-русалки. Красивые белые собаки, ну белые-пребелые, -
прямо прозрачные и такие легонькие, - капли росы с травы не
стряхнут. То, что собаки - русалки, Воржишек сразу понял,
потому что не было у них того интересного запашка, по
которому собака настоящую собаку сразу узнает. Лежит
Воржишек в мокрой траве, глаза вытаращил. Танцуют русалки,
друг за дружкой гоняются, друг с дружкой грызутся, а то
кружатся - свой собственный хвост ловят, но все так легко,
так воздушно, что стебелек под ними не согнется. Воржишек
смотрел внимательно: если какая начнет чесаться либо блоху
ловить, значит - не русалка, а просто собака белая. Нет, ни
одна ни разу не почесалась, ни одна блох не ловит. Как пить
дать, русалки... А взошла луна высоко, подняли русалки
головы и так слабо, приятно завыли, запели. Куда там
оркестру в Национальном театре! Воржишек заплакал от
избытка чувств и охотно присоединил бы свой голос к общему
хору, да побоялся все испортить.
Окончив пение, все легли вокруг одной величественной
собачьей матроны, - как видно, могучей вилы либо колдуньи
собачьей, седой, дряхлой.
- Расскажи нам что-нибудь, - стали просить ее русалки.
Старая собака-вила, подумав, начала так:
- Расскажу я вам, как собаки сотворили человека. В раю
все звери мирно и счастливо рождались, жили, умирали, и
только одни собаки чем дальше, тем были всё печальней. И
спросил господь бог собак: "Почему вы печальны, когда все
звери радуются?" И ответила самая старая собака: "Видишь
ли, господи, остальные звери всем довольны, ничего им не
нужно; а у нас, собак, в голове - кусок разума, и мы через
это знаем, что есть что-то выше нас, есть ты. И ко всему-то
мы можем принюхаться, только к тебе не можем; и в этом у
нас, собак, нехватка. Поэтому просим тебя, господи, утоли
нашу печаль, дай нам какого-нибудь бога, к которому нам
принюхаться было можно". Улыбнулся господь бог и сказал;
"Принесите мне костей; я сотворю вам бога, к которому можно
будет принюхиваться". И побежали собаки в разные стороны, и
принесла каждая из них по кости: которая львиную, которая
лошадиную, которая верблюжью, которая кошачью, - словом, от
всех зверей. Только собачьей кости ни одна не принесла:
потому что ни одна собака ни до мяса собачьего, ни до
собачьей кости не дотронется. И набралась тех костей
огромная груда, и сделал из них господь бог человека, чтоб у
собак свой бог был, к которому можно принюхиваться. И
оттого что человек сделан из костей всех зверей, кроме
собаки, у него и свойства всех зверей: сила льва,
трудолюбие верблюда, коварство кошки, великодушие коня;
только собачьей верности, только ее одной нету!..
- Расскажи еще что-нибудь, - попросили опять
собаки-русалки.
Старая вила, подумав, продолжала:
- Теперь расскажу вам, как собаки на небо попали. Вы
знаете, что души людей идут после смерти на звезды, а для
собачьих душ не осталось ни одной звезды, и они после смерти
уходили спать в землю. Так было до Христа. А когда люди
бичевали Христа у столба, осталось там страшно много, прямо
пропасть крови. И один голодный бездомный пес пришел и
лизал кровь Христову. "Пресвятая дева Мария! - воскликнули
ангелы на небе. - Ведь он причастился крови господней!" -
"Коли он причастился крови господней, - ответил бог, -
возьмем душу его на небо". И сделал новую звезду, а чтобы
было сразу видно, что она - для собачьей души, приделал к
той звезде хвост. И только попала собачья душа на звезду,
та звезда, от великой радости, давай бегать, бегать, бегать
в небесном просторе, словно собака на лугу, - не так, как
другие звезды, что ходят чинно, по своей дороге. И те
звезды, что резвятся по всему небу, сверкая хвостом, зовутся
кометами.
- Расскажи еще что-нибудь, - попросили в третий раз
русалки.
- Теперь, - начала старая вила, - расскажу вам о том, как
в давние времена у собак было на земле свое королевство и
большой собачий замок. Люди позавидовали собакам, что у них
свое королевство на земле, стали колдовать и колдовали до
тех пор, пока собачье королевство вместе с замком не
провалилось сквозь землю. Но если копать где надо, так
раскопаешь пещеру, в которой находится собачий тайник.
- Какой собачий тайник? - взволнованно спросили русалки.
- Это зал неописанной красоты, - ответила старая вила. -
Колонны - из превосходнейших костей, да не обглоданных
нисколько: они мясистые, как гусиное бедрышко. Потом -
ветчинный трон, и ведут к нему ступени из чистейшего свиного
шпига. А застланы ступени ковром из кишок, битком набитых
салом.
Тут Воржишек не мог больше сдерживаться. Выскочил на
лужайку, закричал:
- Гав, гав! Где этот тайник? Ах, ах! Где собачий
тайник?
Но в тот же миг исчезли и собаки-русалки и старая
собака-вила... Напрасно Воржишек протирал себе глаза:
вокруг - только серебристая лужайка; ни стебелька не
погнулось под танцем русалок, ни росинки не скатилось на
землю. Только тихая луна озаряла прелестный луг, окруженный
со всех сторон, словно черной-пречерной изгородью, лесом
Тут вспомнил Воржишек, что дома его ждет по меньшей мере
размоченный в воде хлеба кусок, и побежал со всех ног домой.
Но после этого, бродя с дедушкой по полям, по лесам, он,
вспомнив иной раз о подземном собачьем тайнике, начинал
рыть, ожесточенно рыть, всеми четырьмя лапами глубокую яму в
земле.
И так как он очень скоро разболтал тайну соседним
собакам, а те другим, а другие - еще другим, то теперь все
собаки на свете, бегая где-нибудь в поле, вспоминают о
пропавшем собачьем королевстве, и начинают рыть яму в земле,
и нюхают, нюхают, не пахнет ли из-под земли ветчинным троном
былого собачьего государства.
Заводчики всегда знали, что это не будет легким
наше все более глубокое понимание ДНK
Разведение собак не для трусов и слабонервных. Каждому опытному заводчику знакомы часы, проведенные в исследованиях родословных и анализе особенностей экстерьера (фенотипа) потенциальных родителей будущего помета. Мы исследовали возможные рецессивные черты, о которых известно, что они существуют в линиях обеих собак (генотип). Мы сделали все тесты состояния здоровья, доступные для нашей породы, и как кобель, так и сука, оказались вполне здоровы. Начинающий заводчик, возможно, уже представляет себе, что один щенок (а может, и не один?) из планируемого помета выиграет Бест группы на Вестминстере, но мы все очень хорошо знаем, что даже самым лучшим образом спланированные дела часто идут наперекосяк. Мы, заводчики с многолетним опытом, возможно, не знали, почему, но мы видели своими глазами, как нечто генетически загадочное случалось с нашим прекрасно спланированным пометом, в результате чего потомство получалось, мягко скажем, совсем не звездным. Некоторые, возможно, даже получали такую проблему со здоровьем, которая не встречалась уже во многих поколениях. Но почему такие вещи происходят?!? Добро пожаловать в мир геномики!
После ряда лет образовательных усилий AKC и национальных породных клубов большинство заводчиков узнало основы генетики. Мы понимаем, что такое доминантные и рецессивные гены. Уже осмыслены аутосомные рецессивные признаки, и мы даже понимаем, что некоторые признаки являются полигенными. Это случай "с неопределенной пенетрантностью (пенетрантность - это частота или вероятность проявления гена)", то, что всегда казалось нам довольно таинственным. Сейчас, благодаря недавним открытиям в геномике, исследователи имеют лучшее понимание того, что диктует эта самая "неопределенная пенетрантность". Геномика, как научная дисциплина, появилась недавно. Она стремится определить и описать полную генетическую структуру организма и ее функционирование. Фокусируясь на всем геноме организма - будь то подсолнечник, кальмар, собака или человек - и на взаимодействии его генов друг с другом, исследователи получают новое понимание того, как генетика работает. Геномика изучает типы сигналов, передаваемых ДНК, рецепторы для этих клеточных сигналов, и пути прохождения сигналов. Также эта новая наука исследует, как эта клеточная коммуникация непосредственно влияет на развитие организма, его здоровье и функционирование. Например, ученые знают, что хондродисплазия является результатом того, что зоны роста получают преждевременный сигнал об остановке, при этом их рост останавливается, что приводит к проявлению у животного или человека различных физических особенностей недоразвития (карликовости). Если две половины развивающегося эмбриона получают преждевременный сигнал остановить их объединение в одно тело, то результатом может быть расщелина позвоночника, волчья пасть и заячья губа.
Конечно, первым шагом должно было быть идентифицирование всех генов в любом организме. Проект человеческого генома завершился идентификацией всех человеческих генов в 2001 году. В 2005 году исследователи завершили составление генетической карты собаки, конкретно, боксера. В общем количестве ДНК в любом млекопитающем, однако, существует намного больше ДНК, чем ученые готовы были идентифицировать и описать выполняемые функции. Фактически, только 1,2 процента нашей ДНК составлены из генов. Остальная часть ДНК, как думали, является неким "наполнителем", мешаниной эволюционных остатков, которые ни на что не влияют. С некоторым неосведомленным высокомерием часть этой неизвестной ДНК ученые назвали "бесполезной ДНК", а остальную часть ее они никогда не называли вообще. Однако, в последнее десятилетие исследователи поняли, что эта большая часть игнорируемой ДНК крайне важна!
Один из ведущих ученых, сделавших это открытие в генетике - это биолог Рэнди Джиртл из Университета Дюка. Он начал эксперимент с двумя группами мышей, которые родили группы идентичных мышат, несущих те же самые гены. Эти мышата были выращены одинаково, в одних и тех же условиях и должны были выглядеть идентичными, но вместо этого они всего лишь напоминали друг друга. В первой группе мышата были грузными, склонными к диабету и раку, и были покрыты шерстью цвета прогорклого масла. Во второй группе мышата были худощавыми и здоровыми с нормальной коричневой шерстью. Что же все-таки здесь произошло? Такие различия между двумя группами мышей не имели никакого отношения к генетическому коду или к окружающей среде, а скорее, к механизму, который был посредником между этими двумя факторами. Геном, который являлся причиной болезней мышей, был ген под названием Агути, который также влияет на окрас шерсти. Нормальные мышата тоже имели тот же самый ген, но он не был активным, не затрагивал мышей. Матери нормальных мышат ели в течение беременности пищу, которая была богата фолиевой кислотой. Фолиевая кислота обогащала организм крошечными четырехатомными частичками под названием метиловые группы, которые проникали в развивающиеся мышиные эмбрионы и вцеплялись в дефектный ген, выключая его. Джиртл показал, почему на биохимическом уровне генетическая последовательность сама по себе не определяет наше здоровье. Четырех крошечных атомов было достаточно, чтобы аннулировать серьезный дефект в геномах нормальных мышей.
Ученые знали об этих метиловых группах в течение многих десятилетий, но начиная с 1990-ых годов они обнаружили несколько других типов выключателей, которые могут включать гены и выключать. Только недавно они начали понимать, что эти выключатели являются критической связью между ДНК и внешним миром. Там, где ранее исследователи рассматривали порядок базовых пар генов в ДНК как своего рода неизменный шаблон, теперь они увидели все более и более сложный "танец" между сигнализирующими генами и базовыми парами генов. Почти сразу после зачатия, в то время как эмбрион - это все еще только набор нескольких клеток, он начинает анализировать мельчайшие сигналы, которые приходят из окружающей его среды. Эмбрион как бы исследует свой собственный геном, переключая гены в различных клетках в положение "включен" или "выключен" согласно сигналам, которые он получает. В это время "природа" становится податливой, и генетически идентичные клетки превращаются в совершенно разные сущности с разными функциями. Поставьте переключатели в одну комбинацию, и клетки превращаются в сердце. Поставьте их иначе, и клетки становятся печенью. К совершеннолетию человек (или собака) состоит из поразительно сложного множества клеток, тканей и органов. Псалмист, который написал, "... Я дивно устроен", сделал верный сложный вывод, которого он, возможно, никогда не знал!
Эти биохимические выключатели управляют почти всеми функциями тела. В той же степени, что и непосредственно гены, они являются биологическими строителями, которые делают наших собак - и нас- тем, что мы есть. Генетические выключатели, которые работают со сбоями, играют важную роль в подавляющем большинстве неинфекционных болезней, таких как рак, ожирение и неврологические расстройства. Некоторые из выключателей, будучи раз установленными, не могут быть изменены в течение жизни, но есть и такие, что могут быть обратимыми. Один исследовательский проект в Испании изучал идентичных близнецов с одинаковым набором генов. В этом исследовании один близнец заболел раком, в то время как другой близнец остался здоровым. Биохимические выключатели, которые управляют таким проявлением генов, принадлежат к эпигеномике, подкатегории геномики. Сейчас почти каждую неделю в каком-либо серьезном научном журнале сообщается о новом открытии. В то время как геномная информация - местоположение хромосом и генов - является одинаковым в различных клетках сложных организмов, эпигеномика управляет проявлением генов в определенных клетках. Программирование генного проявления поэтому зависит от эпигеномики. Фармацевтические компании уже разработали методы химиотерапии, которые включают и выключают гены в раковых клетках. Они надеются когда-нибудь, основываясь на тех же самых принципах, разработать лекарства для почти каждой болезни с генетическим компонентом.
Ученые исследовали и разработали несколько типов генетических переключателей за последние несколько лет. Микрочастички РНК - крошечные, свободно плавающие нити нуклеиновой кислоты, которые вынуждают гены выключиться - являются одними из самых интригующих. Ученые открыли, как подражать им, используя искусственно созданные версии, чтобы выключить гены. Метод, названный интерференцией РНК (RNAi), получил Нобелевскую премию в прошлом году, и теперь он вышел из академических лабораторий в производство. В ноябре 2007 компания "Кварк Фармацевтикалс" начала испытания на людях препарата, который при систематических инъекциях выключает ген, вызывающий смерть клеток в почках. Метиловые группы наподобие тех четырехатомных конфигураций, которые заставили замолчать ген Агути в эксперименте доктора Джиртла с мышами, являются другой важной категорией переключателей. Гистоны - еще один тип белка, который действует как выключатель. Рик Юнг, биолог Массачусетского технологического института, обнаружил в июле 2007 года, что по крайней мере одна треть наших генов имеет гистоновые выключатели, которые зависли где-то между состояниями "включено" и "выключено", позволяя генам начать изготовлять свои белки, но не позволяя им закончить работу. Это означает, что некоторые из генов, которые остаются в таком полу- состоянии, являются критически важными на ранней стадии развития организма. Когда гены полностью включены - и это может случиться случайно - они могут полностью разрушить всю структуру клетки, превращая ее как бы в чистый сланец, что очень опасно, наподобие стволовой клетки рака. Доктор Юнг исследует гипотезу, что полувключенные гены непосредственно связаны с раком - они необходимы для развития организма, но они также могут предрасположить животных и людей к злокачественным опухолям позднее в жизни.
В настоящее время исследователи как в геномике собак, так и в геномике людей сотрудничают и делятся открытиями как никогда прежде. Без сомнения, некоторые из новых методов, использующих искусственно созданные биохимические переключатели, будут проверены на собаках прежде, чем они будут использоваться в экспериментах с людьми. Мы раздвигаем горизонты науки, стараясь быть в курсе последних открытий и новейших методов лечения, разработанных в области геномики и, особенно, эпигеномики. Был бы мудро с нашей стороны помогать нашим практикующим ветеринарам узнавать обо всех этих новых открытиях. К тому времени, когда ветеринары получают свои каталоги, информация в них отстает на срок от восемнадцати месяцев до двух лет, а это уже древняя история в эпигеномике! Более творческие и продвинутые ветеринары захотят связаться с исследователями, чтобы узнать, как внедрить некоторые из этих новых методов лечения и медикаментов в их собственную практику.
Как заводчики мы теперь знаем, почему так много из наших тщательно спланированных пометов не вырастают в то, чем они должны были бы стать в соответствии с указаниями традиционной генетики. Весь процесс зачатия и развития щенка намного более сложен, чем мы ранее представляли себе. Собаки, несомненно, тоже "дивно устроены". Вглядываясь в будущее, чтобы увидеть будущие возможности для заводчиков в этом прекрасном новом мире геномики и эпигеномики, мы видим, что генетическое вмешательство станет отличной возможностью предотвратить генетические болезни, наподобие рака, дисплазии ТБС, кардиомиопатии, болезней печени и почек. Такая цель стоит наших финансовых пожертвований и сотрудничества с ветеринарными исследователями для того, чтобы ускорить приближение этого дня.
Перевод А. Заброда питомник французских бульдогов "Зон Мирэкл"
наше все более глубокое понимание ДНK
Разведение собак не для трусов и слабонервных. Каждому опытному заводчику знакомы часы, проведенные в исследованиях родословных и анализе особенностей экстерьера (фенотипа) потенциальных родителей будущего помета. Мы исследовали возможные рецессивные черты, о которых известно, что они существуют в линиях обеих собак (генотип). Мы сделали все тесты состояния здоровья, доступные для нашей породы, и как кобель, так и сука, оказались вполне здоровы. Начинающий заводчик, возможно, уже представляет себе, что один щенок (а может, и не один?) из планируемого помета выиграет Бест группы на Вестминстере, но мы все очень хорошо знаем, что даже самым лучшим образом спланированные дела часто идут наперекосяк. Мы, заводчики с многолетним опытом, возможно, не знали, почему, но мы видели своими глазами, как нечто генетически загадочное случалось с нашим прекрасно спланированным пометом, в результате чего потомство получалось, мягко скажем, совсем не звездным. Некоторые, возможно, даже получали такую проблему со здоровьем, которая не встречалась уже во многих поколениях. Но почему такие вещи происходят?!? Добро пожаловать в мир геномики!
После ряда лет образовательных усилий AKC и национальных породных клубов большинство заводчиков узнало основы генетики. Мы понимаем, что такое доминантные и рецессивные гены. Уже осмыслены аутосомные рецессивные признаки, и мы даже понимаем, что некоторые признаки являются полигенными. Это случай "с неопределенной пенетрантностью (пенетрантность - это частота или вероятность проявления гена)", то, что всегда казалось нам довольно таинственным. Сейчас, благодаря недавним открытиям в геномике, исследователи имеют лучшее понимание того, что диктует эта самая "неопределенная пенетрантность". Геномика, как научная дисциплина, появилась недавно. Она стремится определить и описать полную генетическую структуру организма и ее функционирование. Фокусируясь на всем геноме организма - будь то подсолнечник, кальмар, собака или человек - и на взаимодействии его генов друг с другом, исследователи получают новое понимание того, как генетика работает. Геномика изучает типы сигналов, передаваемых ДНК, рецепторы для этих клеточных сигналов, и пути прохождения сигналов. Также эта новая наука исследует, как эта клеточная коммуникация непосредственно влияет на развитие организма, его здоровье и функционирование. Например, ученые знают, что хондродисплазия является результатом того, что зоны роста получают преждевременный сигнал об остановке, при этом их рост останавливается, что приводит к проявлению у животного или человека различных физических особенностей недоразвития (карликовости). Если две половины развивающегося эмбриона получают преждевременный сигнал остановить их объединение в одно тело, то результатом может быть расщелина позвоночника, волчья пасть и заячья губа.
Конечно, первым шагом должно было быть идентифицирование всех генов в любом организме. Проект человеческого генома завершился идентификацией всех человеческих генов в 2001 году. В 2005 году исследователи завершили составление генетической карты собаки, конкретно, боксера. В общем количестве ДНК в любом млекопитающем, однако, существует намного больше ДНК, чем ученые готовы были идентифицировать и описать выполняемые функции. Фактически, только 1,2 процента нашей ДНК составлены из генов. Остальная часть ДНК, как думали, является неким "наполнителем", мешаниной эволюционных остатков, которые ни на что не влияют. С некоторым неосведомленным высокомерием часть этой неизвестной ДНК ученые назвали "бесполезной ДНК", а остальную часть ее они никогда не называли вообще. Однако, в последнее десятилетие исследователи поняли, что эта большая часть игнорируемой ДНК крайне важна!
Один из ведущих ученых, сделавших это открытие в генетике - это биолог Рэнди Джиртл из Университета Дюка. Он начал эксперимент с двумя группами мышей, которые родили группы идентичных мышат, несущих те же самые гены. Эти мышата были выращены одинаково, в одних и тех же условиях и должны были выглядеть идентичными, но вместо этого они всего лишь напоминали друг друга. В первой группе мышата были грузными, склонными к диабету и раку, и были покрыты шерстью цвета прогорклого масла. Во второй группе мышата были худощавыми и здоровыми с нормальной коричневой шерстью. Что же все-таки здесь произошло? Такие различия между двумя группами мышей не имели никакого отношения к генетическому коду или к окружающей среде, а скорее, к механизму, который был посредником между этими двумя факторами. Геном, который являлся причиной болезней мышей, был ген под названием Агути, который также влияет на окрас шерсти. Нормальные мышата тоже имели тот же самый ген, но он не был активным, не затрагивал мышей. Матери нормальных мышат ели в течение беременности пищу, которая была богата фолиевой кислотой. Фолиевая кислота обогащала организм крошечными четырехатомными частичками под названием метиловые группы, которые проникали в развивающиеся мышиные эмбрионы и вцеплялись в дефектный ген, выключая его. Джиртл показал, почему на биохимическом уровне генетическая последовательность сама по себе не определяет наше здоровье. Четырех крошечных атомов было достаточно, чтобы аннулировать серьезный дефект в геномах нормальных мышей.
Ученые знали об этих метиловых группах в течение многих десятилетий, но начиная с 1990-ых годов они обнаружили несколько других типов выключателей, которые могут включать гены и выключать. Только недавно они начали понимать, что эти выключатели являются критической связью между ДНК и внешним миром. Там, где ранее исследователи рассматривали порядок базовых пар генов в ДНК как своего рода неизменный шаблон, теперь они увидели все более и более сложный "танец" между сигнализирующими генами и базовыми парами генов. Почти сразу после зачатия, в то время как эмбрион - это все еще только набор нескольких клеток, он начинает анализировать мельчайшие сигналы, которые приходят из окружающей его среды. Эмбрион как бы исследует свой собственный геном, переключая гены в различных клетках в положение "включен" или "выключен" согласно сигналам, которые он получает. В это время "природа" становится податливой, и генетически идентичные клетки превращаются в совершенно разные сущности с разными функциями. Поставьте переключатели в одну комбинацию, и клетки превращаются в сердце. Поставьте их иначе, и клетки становятся печенью. К совершеннолетию человек (или собака) состоит из поразительно сложного множества клеток, тканей и органов. Псалмист, который написал, "... Я дивно устроен", сделал верный сложный вывод, которого он, возможно, никогда не знал!
Эти биохимические выключатели управляют почти всеми функциями тела. В той же степени, что и непосредственно гены, они являются биологическими строителями, которые делают наших собак - и нас- тем, что мы есть. Генетические выключатели, которые работают со сбоями, играют важную роль в подавляющем большинстве неинфекционных болезней, таких как рак, ожирение и неврологические расстройства. Некоторые из выключателей, будучи раз установленными, не могут быть изменены в течение жизни, но есть и такие, что могут быть обратимыми. Один исследовательский проект в Испании изучал идентичных близнецов с одинаковым набором генов. В этом исследовании один близнец заболел раком, в то время как другой близнец остался здоровым. Биохимические выключатели, которые управляют таким проявлением генов, принадлежат к эпигеномике, подкатегории геномики. Сейчас почти каждую неделю в каком-либо серьезном научном журнале сообщается о новом открытии. В то время как геномная информация - местоположение хромосом и генов - является одинаковым в различных клетках сложных организмов, эпигеномика управляет проявлением генов в определенных клетках. Программирование генного проявления поэтому зависит от эпигеномики. Фармацевтические компании уже разработали методы химиотерапии, которые включают и выключают гены в раковых клетках. Они надеются когда-нибудь, основываясь на тех же самых принципах, разработать лекарства для почти каждой болезни с генетическим компонентом.
Ученые исследовали и разработали несколько типов генетических переключателей за последние несколько лет. Микрочастички РНК - крошечные, свободно плавающие нити нуклеиновой кислоты, которые вынуждают гены выключиться - являются одними из самых интригующих. Ученые открыли, как подражать им, используя искусственно созданные версии, чтобы выключить гены. Метод, названный интерференцией РНК (RNAi), получил Нобелевскую премию в прошлом году, и теперь он вышел из академических лабораторий в производство. В ноябре 2007 компания "Кварк Фармацевтикалс" начала испытания на людях препарата, который при систематических инъекциях выключает ген, вызывающий смерть клеток в почках. Метиловые группы наподобие тех четырехатомных конфигураций, которые заставили замолчать ген Агути в эксперименте доктора Джиртла с мышами, являются другой важной категорией переключателей. Гистоны - еще один тип белка, который действует как выключатель. Рик Юнг, биолог Массачусетского технологического института, обнаружил в июле 2007 года, что по крайней мере одна треть наших генов имеет гистоновые выключатели, которые зависли где-то между состояниями "включено" и "выключено", позволяя генам начать изготовлять свои белки, но не позволяя им закончить работу. Это означает, что некоторые из генов, которые остаются в таком полу- состоянии, являются критически важными на ранней стадии развития организма. Когда гены полностью включены - и это может случиться случайно - они могут полностью разрушить всю структуру клетки, превращая ее как бы в чистый сланец, что очень опасно, наподобие стволовой клетки рака. Доктор Юнг исследует гипотезу, что полувключенные гены непосредственно связаны с раком - они необходимы для развития организма, но они также могут предрасположить животных и людей к злокачественным опухолям позднее в жизни.
В настоящее время исследователи как в геномике собак, так и в геномике людей сотрудничают и делятся открытиями как никогда прежде. Без сомнения, некоторые из новых методов, использующих искусственно созданные биохимические переключатели, будут проверены на собаках прежде, чем они будут использоваться в экспериментах с людьми. Мы раздвигаем горизонты науки, стараясь быть в курсе последних открытий и новейших методов лечения, разработанных в области геномики и, особенно, эпигеномики. Был бы мудро с нашей стороны помогать нашим практикующим ветеринарам узнавать обо всех этих новых открытиях. К тому времени, когда ветеринары получают свои каталоги, информация в них отстает на срок от восемнадцати месяцев до двух лет, а это уже древняя история в эпигеномике! Более творческие и продвинутые ветеринары захотят связаться с исследователями, чтобы узнать, как внедрить некоторые из этих новых методов лечения и медикаментов в их собственную практику.
Как заводчики мы теперь знаем, почему так много из наших тщательно спланированных пометов не вырастают в то, чем они должны были бы стать в соответствии с указаниями традиционной генетики. Весь процесс зачатия и развития щенка намного более сложен, чем мы ранее представляли себе. Собаки, несомненно, тоже "дивно устроены". Вглядываясь в будущее, чтобы увидеть будущие возможности для заводчиков в этом прекрасном новом мире геномики и эпигеномики, мы видим, что генетическое вмешательство станет отличной возможностью предотвратить генетические болезни, наподобие рака, дисплазии ТБС, кардиомиопатии, болезней печени и почек. Такая цель стоит наших финансовых пожертвований и сотрудничества с ветеринарными исследователями для того, чтобы ускорить приближение этого дня.
Перевод А. Заброда питомник французских бульдогов "Зон Мирэкл"
если бы у вас не было СОБАКИ... содрала с Украинского форума 
Собаку вырастить нелегко. Кто бы стал спорить? Особенно, если вам достался активный щенок с веселым и буйным темпераментом. Так, может, не стоит осложнять собственную жизнь. Как было бы просто, если бы...
Если бы у вас не было собаки, вы могли бы застелить полы в квартире белоснежными коврами вместо унылых ковровых покрытий под цвет шерсти вашего пса или грязи во дворе.
Если бы у вас не было собаки, вы приобрели бы раскошную бархатную софу, так хорошо гармонирующую с белым персидским ковром, и вам не пришлось бы, скромно потипив взгляд перед продавцом мебельного магазина, мямлить, мол, мне бы что-нибудь моющееся, лучше в грязно-бурых тонах...
Если бы у вас не было собаки, вам не пришлось бы становиться экспертом месной фауны и флоры, шокируя родственников и друзей обширными познаниями в области блох, клещей,глистов и прочих паразитов.
Если бы у вас не было собаки, ваша недавно купленная машина пахла бы как новая, а не как видавшее виды армейское одеяло и вы приобрели бы роскошные кожаные чехлы, а не застлали бы сиденье тряпками со следами когтей и шерсти.
Если бы у вас не было собаки, не надо было бы в полночь околевать в пижаме под домом,ожидая,когда же она наконец пописает, в то время как она увлеченно раскапывает мышиные норы.
Если бы у вас не было собаки, вы могли бы спать со своим мужем на двуспальном диване, а не сиротливо моститься на краешке,в то времякак ваши псины вольготно развалились между вами. И не вскакивали бы посреди ночи с ужасным чувством близкого падения на пол от того, что все четыре лапы целенаправленно подталкмвают вас к краю постели.
Если бы у вас не было собаки,вы,как все нормальные люди,просыпались бы по будильнику,а не от ощущения мокрого носа в своем левом глазу.
Если бы у вас не было собаки,Можно было бы устраивать грандилзные приемы(дамы в вечерних туалетах),а не ограничиваться приглашением таких же сумасшедших,как вы.Тех, кто не спрашивает,почему в стакане плавает собачья шерсть, а под стулом валяется обглоданная кость. Им-то понятно,почему,приглашая в гости, их предупреждают ,мол, у нас по-простому,можно в джинсах.
И наконец,если бы у вас не было собаки,у вас никогда бы не было таких замечательных друзей,которые понимают значение таких красивых и звучных терминов, как "сидеть","рядом","экстерьер","вязка","прикус".Друзей,которые не падают в обморок, застав вас за тщательным изучением экскрементов вашей собачки, которая вчера съела любимую игрушку ребенка.Друзей,которые поймут утрату любимого четвероногого друга и никогда не скажут:"Ведь это была всего лишь собака..."
Поэтому, когда вы после насыщенного событиями трудового дня,в течение которого вы в поте лица зарабатывали на ветеринара инструктора или вакцины, с трудом волоча ноги, собираетесь лечь спать,взгляните,пожалуйста, в черные, шоколадные,желтые,зеленые или какие бы то ни было глаза любимой собаки и подумайте, насколько скучна, однообразна и неинтересна была бы ваша жизнь, если бы у вас не было собаки!
Немного философии по поводу занятия собаководством.Спасибо большое автору.На мой взгляд в этой статье очень много философского, мудрого, настоящего и жизненного....
Жизнь в разведении, или про любовь...
Немного философии по поводу занятия собаководством.Спасибо большое автору.На мой взгляд в этой статье очень много философского, мудрого, настоящего и жизненного....
Жизнь в разведении, или про любовь...
1. ЛЮБОВЬ.
Что необходимо человеку на протяжении всей жизни? Конечно любовь. Мечта - всегда живущая рядом с болью. Любить и быть любимой. Я хочу, что бы меня любили не такой, какой представляют меня окружающие, а такой кем Я являюсь на самом деле.
Не тебе ли знать кто ты? А будут ли тебя такой любить? Надо обязательно соответствовать образу, или роли, красивой или богатой, умной или особенной. Надо обязательно БЫТЬ. И только животное точно знает кто ты, и кто ты ЕСТЬ. И любит тебя за то, что ты есть. Не многим ты нужен, не многие тебе радуются. Всегда от тебя ждут исполнения, чьих то желаний или новой роли, лучше комичной. Но всегда твоя собака будет счастливой всего лишь от факта твоего существования . Только собака всегда готова видеть твоё предательство, твои слезы, твоё горе, твою боль, ложь, принять жестокость к себе самой и другим, и никогда НЕ РАЗЛЮБИТЬ тебя такой , какая ты есть на самом деле.
Может быть, из-за одиночества и желания любви, счастья человек стремится иметь собаку?
К огромному сожалению, исходя из моего опыта, профессиональная кинология, профессиональное разведение и любовь к животным не всегда совместимы. Люди, попадающие в водоворот собаководства, не всегда имеют цель, чаще всего они не видят и пути, по которому необходимо будет пройти.
2. ПУТЬ.
Для чего все это? Не многие могут ЧЕСТНО ответить на вопрос о целях. Идеал в стандарте , а для кого то просто деньги ?
В разведении, а чаще всего люди пытаются обозвать себя именно разведенцами, важно увидеть себя со стороны и не влипнуть в грязь. А она везде. В отношениях с коллегами по породе, на выставках, на собраниях клуба
Если есть ЦЕЛЬ , то можно пройти мимо унижений, оскорблений, лжи, откровенной зависти и ненависти.
Но есть ли цель?
Есть много людей, которые посещают выставки в контексте своей кинологической работы. На их лицах весьма редко можно увидеть искреннюю радость. Счастье есть, но не долгое. Вероятнее всего можно предположить , что негативные эмоции которые получают собаководы и есть оборотная сторона медали в кинологии. Кому то дано оставить свой след в породе , кому то нет. По большому счету это все пустое. Большие достижения в профессиональном разведении собак дорогого стоят. Не только нервов, денег, здоровья, но и моральных сил. Не всем даны силы и мужество пройти своей дорогой и не оказаться совсем на другом пути, совсем у другой цели.
3. ВСЕ ПЛОХИЕ.
Крайне редко возможно услышать от коллег по цеху что-то позитивное про других разведенцев в своей породе. Амбиции, жадность к победам, отсутствие видения реальности, приводят людей к хроническому , кинологическому стрессу. Как возможно всегда быть правой, как возможно не ошибиться, как возможно заниматься разведением породы, видя вокруг только то, что у всех все плохо и как то не по твоему ? Вероятно это вечная проблема творческих и не очень творческих людей. А истинное разведение это, безусловно, творчество, основанное на многолетнем опыте и результате его. Легче всего критиковать, легче не замечать и не уважать желания других людей пытающихся тоже что-то создать. Помощь, поддержка, - не жди никогда. Всегда ты получишь удар в спину. Боль.
4. УЧИТЕЛЯ.
Интеллигентный кинолог или разведенец. Похоже на то, что это прекрасная мечта или воспоминание о чем-то не из этой жизни. Тоска, по вымирающей породе интеллигентных людей, готовых передать свое умение воспринимать жизнь как-то иначе. Тоска по умению жить и работать с радостью в душе для истинного наслаждения самореализации. Слава богу, такие люди есть. Быть может они не хотят быть на виду и берегут свою жизнь от пустого? Но, у кого же учиться начинающим собаководам? На кинологических курсах уже не научат правильной русской речи, этики в экспертизе, не научат опрятности, не научат философии утонченного восприятия прекрасного, не научат не причинять боль человеку истово любящего своего истинного друга - собаку. На кого равняться, кому подражать? А посему кинологическая система формирует определенную породу людей – собачники! А главный ужас,- они размножаются…… .
5. КРАСОТА.
Если твоя любовь к собаке истинна, то какая тебе разница какой у неё хвост, форма головы или ноги? Посмотри в зеркало на себя ….. . Ты совершенна?
Она не понимает, почему её выбрали последней из помета. Она не понимает, что она НЕ КРАСИВА. Осталась последней , всех выбрали , а её нет. Но она, тоже достойна любви, потому что не умеет врать, предавать и умеет любить. Больше всего она хочет того же , что и ты, - любви.
Разведение, это всегда много боли. Рождаются щенки, и не все они одинаково хороши для выставок. А бывают совсем не красивые, и их долго не покупают. Все же хотят Чемпионов. Устраивать судьбу «гадких утят» весьма нелегко. И всегда много душевной боли.
Так о любви. Помнишь о ......... ?
ПОЧЕМУ ЧЕЛОВЕК ХОЧЕТ, ЧТО БЫ ЕГО ЛЮБИЛИ ТАКИМ КАКОЙ ОН ЕСТЬ? И ПОЧЕМУ В ПРОФФЕСИОНАЛЬНОМ РАЗВЕДЕНИИ очень, чаще всего ЛЮБЯТ ЧЕМПИОНОВ? Это не правда?
Я соглашусь, что формы любви к животным различны, но я всегда против нравственной проституции, душевной патологии и не здоровых амбиций в собаководстве.
Я не знаю, чему научить собаковода. Надо ли? О разведении знают без исключения всё .
Или думают, что знают. Про выставки написано тоже много, хочешь ходи, не хочешь, не ходи. Политика тоже есть везде, не хочешь, будь вне её. Привить желания читать и учиться в среднем возрасте уже сложно. Кинологической литературы много, - выбирай!
Нельзя научить иметь совесть, невозможно научить любить. Но для того , что бы понять жизнь четвероногого друга в играх под названием разведение, - попытайся ,влезь в его «шкуру» и остаться счастливой.
Е.Суханова.
http://www.dogoargentino.ru/s4.html
Собаку вырастить нелегко. Кто бы стал спорить? Особенно, если вам достался активный щенок с веселым и буйным темпераментом. Так, может, не стоит осложнять собственную жизнь. Как было бы просто, если бы...
Если бы у вас не было собаки, вы могли бы застелить полы в квартире белоснежными коврами вместо унылых ковровых покрытий под цвет шерсти вашего пса или грязи во дворе.
Если бы у вас не было собаки, вы приобрели бы раскошную бархатную софу, так хорошо гармонирующую с белым персидским ковром, и вам не пришлось бы, скромно потипив взгляд перед продавцом мебельного магазина, мямлить, мол, мне бы что-нибудь моющееся, лучше в грязно-бурых тонах...
Если бы у вас не было собаки, вам не пришлось бы становиться экспертом месной фауны и флоры, шокируя родственников и друзей обширными познаниями в области блох, клещей,глистов и прочих паразитов.
Если бы у вас не было собаки, ваша недавно купленная машина пахла бы как новая, а не как видавшее виды армейское одеяло и вы приобрели бы роскошные кожаные чехлы, а не застлали бы сиденье тряпками со следами когтей и шерсти.
Если бы у вас не было собаки, не надо было бы в полночь околевать в пижаме под домом,ожидая,когда же она наконец пописает, в то время как она увлеченно раскапывает мышиные норы.
Если бы у вас не было собаки, вы могли бы спать со своим мужем на двуспальном диване, а не сиротливо моститься на краешке,в то времякак ваши псины вольготно развалились между вами. И не вскакивали бы посреди ночи с ужасным чувством близкого падения на пол от того, что все четыре лапы целенаправленно подталкмвают вас к краю постели.
Если бы у вас не было собаки,вы,как все нормальные люди,просыпались бы по будильнику,а не от ощущения мокрого носа в своем левом глазу.
Если бы у вас не было собаки,Можно было бы устраивать грандилзные приемы(дамы в вечерних туалетах),а не ограничиваться приглашением таких же сумасшедших,как вы.Тех, кто не спрашивает,почему в стакане плавает собачья шерсть, а под стулом валяется обглоданная кость. Им-то понятно,почему,приглашая в гости, их предупреждают ,мол, у нас по-простому,можно в джинсах.
И наконец,если бы у вас не было собаки,у вас никогда бы не было таких замечательных друзей,которые понимают значение таких красивых и звучных терминов, как "сидеть","рядом","экстерьер","вязка","прикус".Друзей,которые не падают в обморок, застав вас за тщательным изучением экскрементов вашей собачки, которая вчера съела любимую игрушку ребенка.Друзей,которые поймут утрату любимого четвероногого друга и никогда не скажут:"Ведь это была всего лишь собака..."
Поэтому, когда вы после насыщенного событиями трудового дня,в течение которого вы в поте лица зарабатывали на ветеринара инструктора или вакцины, с трудом волоча ноги, собираетесь лечь спать,взгляните,пожалуйста, в черные, шоколадные,желтые,зеленые или какие бы то ни было глаза любимой собаки и подумайте, насколько скучна, однообразна и неинтересна была бы ваша жизнь, если бы у вас не было собаки!
Немного философии по поводу занятия собаководством.Спасибо большое автору.На мой взгляд в этой статье очень много философского, мудрого, настоящего и жизненного....
Жизнь в разведении, или про любовь...
Немного философии по поводу занятия собаководством.Спасибо большое автору.На мой взгляд в этой статье очень много философского, мудрого, настоящего и жизненного....
Жизнь в разведении, или про любовь...
1. ЛЮБОВЬ.
Что необходимо человеку на протяжении всей жизни? Конечно любовь. Мечта - всегда живущая рядом с болью. Любить и быть любимой. Я хочу, что бы меня любили не такой, какой представляют меня окружающие, а такой кем Я являюсь на самом деле.
Не тебе ли знать кто ты? А будут ли тебя такой любить? Надо обязательно соответствовать образу, или роли, красивой или богатой, умной или особенной. Надо обязательно БЫТЬ. И только животное точно знает кто ты, и кто ты ЕСТЬ. И любит тебя за то, что ты есть. Не многим ты нужен, не многие тебе радуются. Всегда от тебя ждут исполнения, чьих то желаний или новой роли, лучше комичной. Но всегда твоя собака будет счастливой всего лишь от факта твоего существования . Только собака всегда готова видеть твоё предательство, твои слезы, твоё горе, твою боль, ложь, принять жестокость к себе самой и другим, и никогда НЕ РАЗЛЮБИТЬ тебя такой , какая ты есть на самом деле.
Может быть, из-за одиночества и желания любви, счастья человек стремится иметь собаку?
К огромному сожалению, исходя из моего опыта, профессиональная кинология, профессиональное разведение и любовь к животным не всегда совместимы. Люди, попадающие в водоворот собаководства, не всегда имеют цель, чаще всего они не видят и пути, по которому необходимо будет пройти.
2. ПУТЬ.
Для чего все это? Не многие могут ЧЕСТНО ответить на вопрос о целях. Идеал в стандарте , а для кого то просто деньги ?
В разведении, а чаще всего люди пытаются обозвать себя именно разведенцами, важно увидеть себя со стороны и не влипнуть в грязь. А она везде. В отношениях с коллегами по породе, на выставках, на собраниях клуба
Если есть ЦЕЛЬ , то можно пройти мимо унижений, оскорблений, лжи, откровенной зависти и ненависти.
Но есть ли цель?
Есть много людей, которые посещают выставки в контексте своей кинологической работы. На их лицах весьма редко можно увидеть искреннюю радость. Счастье есть, но не долгое. Вероятнее всего можно предположить , что негативные эмоции которые получают собаководы и есть оборотная сторона медали в кинологии. Кому то дано оставить свой след в породе , кому то нет. По большому счету это все пустое. Большие достижения в профессиональном разведении собак дорогого стоят. Не только нервов, денег, здоровья, но и моральных сил. Не всем даны силы и мужество пройти своей дорогой и не оказаться совсем на другом пути, совсем у другой цели.
3. ВСЕ ПЛОХИЕ.
Крайне редко возможно услышать от коллег по цеху что-то позитивное про других разведенцев в своей породе. Амбиции, жадность к победам, отсутствие видения реальности, приводят людей к хроническому , кинологическому стрессу. Как возможно всегда быть правой, как возможно не ошибиться, как возможно заниматься разведением породы, видя вокруг только то, что у всех все плохо и как то не по твоему ? Вероятно это вечная проблема творческих и не очень творческих людей. А истинное разведение это, безусловно, творчество, основанное на многолетнем опыте и результате его. Легче всего критиковать, легче не замечать и не уважать желания других людей пытающихся тоже что-то создать. Помощь, поддержка, - не жди никогда. Всегда ты получишь удар в спину. Боль.
4. УЧИТЕЛЯ.
Интеллигентный кинолог или разведенец. Похоже на то, что это прекрасная мечта или воспоминание о чем-то не из этой жизни. Тоска, по вымирающей породе интеллигентных людей, готовых передать свое умение воспринимать жизнь как-то иначе. Тоска по умению жить и работать с радостью в душе для истинного наслаждения самореализации. Слава богу, такие люди есть. Быть может они не хотят быть на виду и берегут свою жизнь от пустого? Но, у кого же учиться начинающим собаководам? На кинологических курсах уже не научат правильной русской речи, этики в экспертизе, не научат опрятности, не научат философии утонченного восприятия прекрасного, не научат не причинять боль человеку истово любящего своего истинного друга - собаку. На кого равняться, кому подражать? А посему кинологическая система формирует определенную породу людей – собачники! А главный ужас,- они размножаются…… .
5. КРАСОТА.
Если твоя любовь к собаке истинна, то какая тебе разница какой у неё хвост, форма головы или ноги? Посмотри в зеркало на себя ….. . Ты совершенна?
Она не понимает, почему её выбрали последней из помета. Она не понимает, что она НЕ КРАСИВА. Осталась последней , всех выбрали , а её нет. Но она, тоже достойна любви, потому что не умеет врать, предавать и умеет любить. Больше всего она хочет того же , что и ты, - любви.
Разведение, это всегда много боли. Рождаются щенки, и не все они одинаково хороши для выставок. А бывают совсем не красивые, и их долго не покупают. Все же хотят Чемпионов. Устраивать судьбу «гадких утят» весьма нелегко. И всегда много душевной боли.
Так о любви. Помнишь о ......... ?
ПОЧЕМУ ЧЕЛОВЕК ХОЧЕТ, ЧТО БЫ ЕГО ЛЮБИЛИ ТАКИМ КАКОЙ ОН ЕСТЬ? И ПОЧЕМУ В ПРОФФЕСИОНАЛЬНОМ РАЗВЕДЕНИИ очень, чаще всего ЛЮБЯТ ЧЕМПИОНОВ? Это не правда?
Я соглашусь, что формы любви к животным различны, но я всегда против нравственной проституции, душевной патологии и не здоровых амбиций в собаководстве.
Я не знаю, чему научить собаковода. Надо ли? О разведении знают без исключения всё .
Или думают, что знают. Про выставки написано тоже много, хочешь ходи, не хочешь, не ходи. Политика тоже есть везде, не хочешь, будь вне её. Привить желания читать и учиться в среднем возрасте уже сложно. Кинологической литературы много, - выбирай!
Нельзя научить иметь совесть, невозможно научить любить. Но для того , что бы понять жизнь четвероногого друга в играх под названием разведение, - попытайся ,влезь в его «шкуру» и остаться счастливой.
Е.Суханова.
http://www.dogoargentino.ru/s4.html
Сколько стоит щенок?
Судя по вопросам в многочисленных письмах и телефонных звонках, для многих стоимость щенка является решающим фактором при выборе щенка, заводчика, а то и породы. Конечно, не для всех. Но спросите любого заводчика, какой вопрос задается первым после фразы: «Здравствуйте! Я звоню по поводу щенков». В 75% случаев ответом будет «Сколько стоит ваш щенок?». Давайте разберемся: почему в одном доме щенки стоят 600 евро, а в другом 100? Из чего вообще складывается стоимость щенка? В чем видимые различия между дорогой и дешевой собакой? Чем рискует будущий владелец, покупая дешевого щенка, и что он приобретает, заплатив за собаку больше?
Давайте начем с особого случая – ОЧЕНЬ дорогих щенков. Допустим, вы выяснили, что средняя цена на щенка вашей породы... пусть 500 долларов. И вдруг вы натыкаетесь на щенков стоимостью, например, в три раза большей. Почему? Одним из самых разумных объяснений является эксклюзивность помета. Например, вязка в США – кроме огромной стоимости дороги, заводчик гарантированно добавил уникальные крови, новые для нашей страны. Со стопроцентной вероятностью можно предположить, что отцом этих щенков является выдающаяся собака: иначе с какой стати заводчика понесло за тридевять земель? Очевидно, что и заводчик щенков – настоящий профессионал, который не пожалел сил и средств для осуществления нужной комбинации. Возможно, конечно, что миллионер-самодур решил заняться разведением собак, но это, скорее, случай из области фантастики. Бывает, когда очень дорого продаются щенки из последнего помета выдающегося производителя (как правило, все же производительНИЦЫ), который заканчивает свою племенную карьеру в силу возраста или уезжает заграницу. Эта собака уже зарекомендовала себя как мать супер-собак, и ее дети ценятся особо. Подразумевается, что это не первый и не второй помет этой собаки. Есть и другое объяснение очень высокой стоимости щенков. Их заводчик может просто ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ продать своих собак очень дорого. Например, он дает рекламу в особые издания для состоятельных людей (журнал «Штаб-квартира», например, где сама реклама стоит огромных денег), или имеет выход на публику, для которой запрашиваемая сумма не является запредельной, или занимает важный пост в кинологической структуре. В таком случае качество щенков порой не соответствует их стоимости. Перед вами заводчик – отличный менеджер по продажам. Какой отсюда вывод? Заинтересовавшись подобными щенками, попросите заводчика объяснить вам, чем обусловлена столь высокая цена. Если в ответ вы услышите обоснованные и разумные объяснения, можно смело продолжать разговор. Сразу замечу, что в большинстве случаев такие щенки предназначаются для выставок и разведения. Если же вы не планируете заниматься ни тем, ни другим, нет смысла брать щенка из такого помета. Скажу больше: заводчики – настоящие заводчики! - часто откажутся продавать такого щенка «на диван», им намного интереснее шоу карьера их собаки, чем возможность просто дорого его продать.
А теперь давайте резко перейдем к щенкам дешевым. Представьте, что вы покупаете не собаку, а, например, автомобиль. Разве вас не насторожит предолжение купить «Мерседес» по цене «десятки»? Наверное, с этим «Мерседесом» что-то не то, верно? Это афера, обман! Почему же столько будущих владельцев радостно бегут к дешевым щенкам – ведь свой автомобиль, по статистике, человек меняет раз в 5-7 лет – собака проживет с вами в два раза больше… Чересчур низкая цена должна вас насторожить. Любой заводчик (а мы говорим об ответственных заводчиках, помните?) знает, как сложно получить и вырастить помет. Перед вязкой сука должна быть в отличной форме: здоровой и в хорошей кондиции. Многие специально сдают анализы своей собаки, планируя вязку, и хороший заводчик просто не повяжет нездоровую суку. Услуги кобеля требуют оплаты. Традиционно стоимость вязки стремится к стоимости щенка. Два месяца беременности будущей мамы требуют особого к ней внимания – для нее все самое лучшее в этот период и во время последующего кормления малышей. Обычно собаки рожают легко, но довольно многие владельцы приглашают в этот день ветеринара на случай непредвиденных осложнений. С трехнендельного возраста щенков начинают подкармливать: маминого молока уже не хватает для быстрорастущих крепышей. Парное мясо, творог и кефир, лучший корм, витамины – вы удивитесь, но полуторамесяный щенок съедает почти столько же, сколько и взрослая собака! Кроме этого, за щенками нужен постоянный уход: подтереть все лужи, убрать кучки, несколько раз в день постирать подстилки (к счастью, гладить их необязательно), проветрить помещение, предварительно переместив щенков в другую комнату, еще раз (в пятый или восьмой раз за этот день?) вымыть полы, искупать щенков, вывалявшихся в собственной луже… К чему я это рассказываю? Для того, чтобы наглядно показать: выращивание щенков требует приличных средств и колоссального физического и морального труда. Насколько же мало нужно вложить в щенков, чтобы оценивать свой труд в копейки! Выгода таких заводчиков – нет, это не заводчики, это просто продавцы щенков – очень прозрачна: повязав свою суку абы с кем, вложив в щенков минимум, они стремятся избавиться от щенков как можно быстрее, играя на низкой стоимости. Можете не сомневаться: непрогнанные глисты, отсутстие прививок, безобразное кормление – по меткой пословице про скупого, вам еще не раз аукнется такая «экономия». Единственным оправданием продаже дешевых щенков может послужить только эстраординарная ситуация в семье заводчика: болезнь, смерть близкого родственника – другие проблемы, которые требуют большой душевной или финансовой отдачи. В этом случае заводчики обычно сами говорят о сложном положении на вопрос о стоимости. При всем моем сочувствии к беде собаковода, помните – в такой ситуации, как правило, не до щенков, и вряд ли они хорошо выращены. И уж однозначно, это щенки НЕ для выставок и НЕ для племенной карьеры. Большинство порядочных заводчиков продает щенков по не заоблачным, но и не по заниженным ценам. Эту позицию мне бы хотелось пояснить на примере своего питомника. Щенки фараоновой собаки в нашем питомнике стоят 600-800 евро. Я считаю, что это «средняя» цена на щенка этой породы. В Европе щенок 2х месяцев стоит в районе 1200-1500 евро. К сожалению, доходы европейца среднего класса и россиянина такого же социального статуса несколько различны – и не в нашу пользу. И тем не менее, наши щенки – именно для этой социальной группы. Эта цена достаточно высока для того, чтобы потенциальный хозяин нашего малыша тщательно продумал, насколько ему нужна собака, нужна ли она вообще, не сиюминутная ли это прихоть. Эта цена позволяет нам держать подальше от наших щенков перекупщиков, людей необеспеченных (мы не хотим выслушивать жалобные истории о том, что к собаке не вызвали ветеринара потому, что не было лишних 500 рублей за прием), «случайных» покупателей, которые, выбирая между мобильником и щенком, остановились на щенке.
Мы абсолютно убеждены, что собака не должна стоить дешево: щенок проживет у вас 12-14 лет – неужели 2000 рублей за каждый год жизни вашего друга кажутся большой ценой? Кроме этого, мы много вкладываем в наших собак – каждый день, в течение всей их жизни, со дня рождения до старости. Мы считаем, что собака – это роскошь. С какой стати мы должны отдавать наших выпестованных детей лентяю и бездельнику, который не смог заработать на их приобретение?
Год назад мы забирали одного из наших щенков от владельцев, которые приобрели его за очень маленькие деньги. Покупая щенка по мимолетной прихоти (но как мы могли об этом догадаться!), владельцы клялись и божились, что, не имея лишних денег на покупку щенка, они обещают отказывать себе во всем, но заботиться о щенке. Хозяева расставались с собакой без сожаления – сунув Скиппи мне в машину, они даже не попрощались с собакой, которая прожила с ними три года.
При этом, приобретая у нас щенка, вы приобретаете в нашем лице друга и помощника. Мы всегда готовы прийти вам на помощь в сложной ситуации, дать совет, направить к проверенному доктору, дрессировщику. Мы будем курировать вашего щенка всю жизнь, и вы всегда можете рассчитывать на нашу поддержку. Нас часто спрашивают: почему мы не продаем щенков дороже? Действительно, у нас есть такая возможность: мы являемся самым крупным и активным питомником в стране, наши собаки выигрывают ВСЕ выставки, на которых присутствуют. Наших фараонов знают и ценят в Европе. Многие зарубежные питомники изъявляют желание приобрести щенка у нас. Нам часто звонят весьма состоятельные люди с просьбой о щенке. И при всем при этом нам намного интереснее развивать и популяризировать породу в нашей стране. Мы действительно хотим, чтобы русские фараоны приезжали в Европу на выставки и увозили все награды домой, в Россию. Мы хотим, чтобы это были собаки с нашей приставкой. Нам будет очень жаль, если человек, мечатающий приобрести фараонову собаку, не сможет этого сделать лишь по причине чрезмерной стоимости. Подведем итог. Один американский политик, давая сыну житейские советы, сказал: «Если приобретаешь вещь больше, чем на пять лет, покупай лучшее, что можешь себе позволить». Собака – не вещь, и тем серьезнее должен быть ваш подход к этому важному выбору. Не попадайтесь на ловушку с дешевыми щенками, не давайте себя дурить дельцам от собаководства. Подойдите к выбору собаки ответственно и граммотно – и ВАШ щенок обязательно найдет к вам дорогу.
Статья Евтеевой Марии питомник фараонов "REEDLY ROAD"
Судя по вопросам в многочисленных письмах и телефонных звонках, для многих стоимость щенка является решающим фактором при выборе щенка, заводчика, а то и породы. Конечно, не для всех. Но спросите любого заводчика, какой вопрос задается первым после фразы: «Здравствуйте! Я звоню по поводу щенков». В 75% случаев ответом будет «Сколько стоит ваш щенок?». Давайте разберемся: почему в одном доме щенки стоят 600 евро, а в другом 100? Из чего вообще складывается стоимость щенка? В чем видимые различия между дорогой и дешевой собакой? Чем рискует будущий владелец, покупая дешевого щенка, и что он приобретает, заплатив за собаку больше?
Давайте начем с особого случая – ОЧЕНЬ дорогих щенков. Допустим, вы выяснили, что средняя цена на щенка вашей породы... пусть 500 долларов. И вдруг вы натыкаетесь на щенков стоимостью, например, в три раза большей. Почему? Одним из самых разумных объяснений является эксклюзивность помета. Например, вязка в США – кроме огромной стоимости дороги, заводчик гарантированно добавил уникальные крови, новые для нашей страны. Со стопроцентной вероятностью можно предположить, что отцом этих щенков является выдающаяся собака: иначе с какой стати заводчика понесло за тридевять земель? Очевидно, что и заводчик щенков – настоящий профессионал, который не пожалел сил и средств для осуществления нужной комбинации. Возможно, конечно, что миллионер-самодур решил заняться разведением собак, но это, скорее, случай из области фантастики. Бывает, когда очень дорого продаются щенки из последнего помета выдающегося производителя (как правило, все же производительНИЦЫ), который заканчивает свою племенную карьеру в силу возраста или уезжает заграницу. Эта собака уже зарекомендовала себя как мать супер-собак, и ее дети ценятся особо. Подразумевается, что это не первый и не второй помет этой собаки. Есть и другое объяснение очень высокой стоимости щенков. Их заводчик может просто ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ продать своих собак очень дорого. Например, он дает рекламу в особые издания для состоятельных людей (журнал «Штаб-квартира», например, где сама реклама стоит огромных денег), или имеет выход на публику, для которой запрашиваемая сумма не является запредельной, или занимает важный пост в кинологической структуре. В таком случае качество щенков порой не соответствует их стоимости. Перед вами заводчик – отличный менеджер по продажам. Какой отсюда вывод? Заинтересовавшись подобными щенками, попросите заводчика объяснить вам, чем обусловлена столь высокая цена. Если в ответ вы услышите обоснованные и разумные объяснения, можно смело продолжать разговор. Сразу замечу, что в большинстве случаев такие щенки предназначаются для выставок и разведения. Если же вы не планируете заниматься ни тем, ни другим, нет смысла брать щенка из такого помета. Скажу больше: заводчики – настоящие заводчики! - часто откажутся продавать такого щенка «на диван», им намного интереснее шоу карьера их собаки, чем возможность просто дорого его продать.
А теперь давайте резко перейдем к щенкам дешевым. Представьте, что вы покупаете не собаку, а, например, автомобиль. Разве вас не насторожит предолжение купить «Мерседес» по цене «десятки»? Наверное, с этим «Мерседесом» что-то не то, верно? Это афера, обман! Почему же столько будущих владельцев радостно бегут к дешевым щенкам – ведь свой автомобиль, по статистике, человек меняет раз в 5-7 лет – собака проживет с вами в два раза больше… Чересчур низкая цена должна вас насторожить. Любой заводчик (а мы говорим об ответственных заводчиках, помните?) знает, как сложно получить и вырастить помет. Перед вязкой сука должна быть в отличной форме: здоровой и в хорошей кондиции. Многие специально сдают анализы своей собаки, планируя вязку, и хороший заводчик просто не повяжет нездоровую суку. Услуги кобеля требуют оплаты. Традиционно стоимость вязки стремится к стоимости щенка. Два месяца беременности будущей мамы требуют особого к ней внимания – для нее все самое лучшее в этот период и во время последующего кормления малышей. Обычно собаки рожают легко, но довольно многие владельцы приглашают в этот день ветеринара на случай непредвиденных осложнений. С трехнендельного возраста щенков начинают подкармливать: маминого молока уже не хватает для быстрорастущих крепышей. Парное мясо, творог и кефир, лучший корм, витамины – вы удивитесь, но полуторамесяный щенок съедает почти столько же, сколько и взрослая собака! Кроме этого, за щенками нужен постоянный уход: подтереть все лужи, убрать кучки, несколько раз в день постирать подстилки (к счастью, гладить их необязательно), проветрить помещение, предварительно переместив щенков в другую комнату, еще раз (в пятый или восьмой раз за этот день?) вымыть полы, искупать щенков, вывалявшихся в собственной луже… К чему я это рассказываю? Для того, чтобы наглядно показать: выращивание щенков требует приличных средств и колоссального физического и морального труда. Насколько же мало нужно вложить в щенков, чтобы оценивать свой труд в копейки! Выгода таких заводчиков – нет, это не заводчики, это просто продавцы щенков – очень прозрачна: повязав свою суку абы с кем, вложив в щенков минимум, они стремятся избавиться от щенков как можно быстрее, играя на низкой стоимости. Можете не сомневаться: непрогнанные глисты, отсутстие прививок, безобразное кормление – по меткой пословице про скупого, вам еще не раз аукнется такая «экономия». Единственным оправданием продаже дешевых щенков может послужить только эстраординарная ситуация в семье заводчика: болезнь, смерть близкого родственника – другие проблемы, которые требуют большой душевной или финансовой отдачи. В этом случае заводчики обычно сами говорят о сложном положении на вопрос о стоимости. При всем моем сочувствии к беде собаковода, помните – в такой ситуации, как правило, не до щенков, и вряд ли они хорошо выращены. И уж однозначно, это щенки НЕ для выставок и НЕ для племенной карьеры. Большинство порядочных заводчиков продает щенков по не заоблачным, но и не по заниженным ценам. Эту позицию мне бы хотелось пояснить на примере своего питомника. Щенки фараоновой собаки в нашем питомнике стоят 600-800 евро. Я считаю, что это «средняя» цена на щенка этой породы. В Европе щенок 2х месяцев стоит в районе 1200-1500 евро. К сожалению, доходы европейца среднего класса и россиянина такого же социального статуса несколько различны – и не в нашу пользу. И тем не менее, наши щенки – именно для этой социальной группы. Эта цена достаточно высока для того, чтобы потенциальный хозяин нашего малыша тщательно продумал, насколько ему нужна собака, нужна ли она вообще, не сиюминутная ли это прихоть. Эта цена позволяет нам держать подальше от наших щенков перекупщиков, людей необеспеченных (мы не хотим выслушивать жалобные истории о том, что к собаке не вызвали ветеринара потому, что не было лишних 500 рублей за прием), «случайных» покупателей, которые, выбирая между мобильником и щенком, остановились на щенке.
Мы абсолютно убеждены, что собака не должна стоить дешево: щенок проживет у вас 12-14 лет – неужели 2000 рублей за каждый год жизни вашего друга кажутся большой ценой? Кроме этого, мы много вкладываем в наших собак – каждый день, в течение всей их жизни, со дня рождения до старости. Мы считаем, что собака – это роскошь. С какой стати мы должны отдавать наших выпестованных детей лентяю и бездельнику, который не смог заработать на их приобретение?
Год назад мы забирали одного из наших щенков от владельцев, которые приобрели его за очень маленькие деньги. Покупая щенка по мимолетной прихоти (но как мы могли об этом догадаться!), владельцы клялись и божились, что, не имея лишних денег на покупку щенка, они обещают отказывать себе во всем, но заботиться о щенке. Хозяева расставались с собакой без сожаления – сунув Скиппи мне в машину, они даже не попрощались с собакой, которая прожила с ними три года.
При этом, приобретая у нас щенка, вы приобретаете в нашем лице друга и помощника. Мы всегда готовы прийти вам на помощь в сложной ситуации, дать совет, направить к проверенному доктору, дрессировщику. Мы будем курировать вашего щенка всю жизнь, и вы всегда можете рассчитывать на нашу поддержку. Нас часто спрашивают: почему мы не продаем щенков дороже? Действительно, у нас есть такая возможность: мы являемся самым крупным и активным питомником в стране, наши собаки выигрывают ВСЕ выставки, на которых присутствуют. Наших фараонов знают и ценят в Европе. Многие зарубежные питомники изъявляют желание приобрести щенка у нас. Нам часто звонят весьма состоятельные люди с просьбой о щенке. И при всем при этом нам намного интереснее развивать и популяризировать породу в нашей стране. Мы действительно хотим, чтобы русские фараоны приезжали в Европу на выставки и увозили все награды домой, в Россию. Мы хотим, чтобы это были собаки с нашей приставкой. Нам будет очень жаль, если человек, мечатающий приобрести фараонову собаку, не сможет этого сделать лишь по причине чрезмерной стоимости. Подведем итог. Один американский политик, давая сыну житейские советы, сказал: «Если приобретаешь вещь больше, чем на пять лет, покупай лучшее, что можешь себе позволить». Собака – не вещь, и тем серьезнее должен быть ваш подход к этому важному выбору. Не попадайтесь на ловушку с дешевыми щенками, не давайте себя дурить дельцам от собаководства. Подойдите к выбору собаки ответственно и граммотно – и ВАШ щенок обязательно найдет к вам дорогу.
Статья Евтеевой Марии питомник фараонов "REEDLY ROAD"
Это текстовая версия — только основной контент. Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, нажмите сюда.